ни одной из гроз

я не отсюда, я — хрущëвская идиллия, ты знаешь: ковры, серванты, люстры. вокруг всë пëстрое, звонкое, милое, со мной тепло, музыкально и густо. я — зима, концерт по заявкам, «песня года», финал «золотого граммофона», стаканчик мороженого — вкус из детства, запах сухого белья и скрип поролона. я — зелень в ширь неба в чистых облупленных рамах, волны на линолиуме и телевизора белый шум. пятница, вечер с папой и мамой, охапка игрушек под боком, ëлкой, в сад новогодний костюм. колпаки из картона, звëзды из фольги, гирлянда мигает часто и долго. мой дом — это праздник, всему вопреки. лишь ты не приходишь, да и что в этом толку, если ты — пылища, что не пройти босиком, пол не то, чтобы гол — вообще нет пола. касаюсь стены — куртку стирать целиком, пахнет кисло. в этом игра на грани фола? не шучу, ничего нет: ни ковров, ни обоев, ни стрелок часов, ни трескучей антенны. полдивана в соре, лохмы паутины, вижу улицу, солнце в дырах там, где стены. ты убрал всë и жил в моëм детском царстве, пока я в каждом сне сюда возвращалась, не зная, что уже ни-че-го в разрухе-пространстве. знал ты: оставить мне ни-че-го завещалось. уйдя, снял бы и люстры, если бы дотянулся. не оставил ни щепки, с собой что забрать? дыра ширится паузами меж ударов пульса, всë растëт моë горе-неблагодать.

***

«…только их испортил квартирный вопрос». внутри меня была хрущëвская квартира, моë пëстрое детство и — ни одной из гроз… затем пришëл ты. ныне голо, кисло и сыро.