Валет треф

— Опять валет треф, — проворчал Ширануи, сгребая разбросанные по столу замасленные и затертые карты в единую колоду ловкими пальцами фокусника. — И что же это за валет такой? — Ну, чо там? — лениво потянулся всем телом закемаривший было во время сеанса Райдо. — Да цыц ты! — беззлобно шикнул на любовника Генма. — Вечно под руку зудишь. — Ну а ты, — пожал плечами Намиаши, — нашёл тоже, чем страдать. Карты муслякаешь целыми днями. Ладно бы хоть играл на деньги. А то — гадать. Что ты, баба, что ли? — А мож мне интересно! — мгновенно встопорщился Генма и карты с треском зашуршали в его руках. — Какаши! Ты уснул? А ну, подсними! Хатаке, клевавший носом над раскрытой «Ичей», толкнул пальцем в пухлую колоду и снова сунул нос в книжку. Райдо вздохнул и закрыл глаза. Мания гадания на картах накрыла Коноху как эпидемия гриппа — сразу и всех. Как будто тоже из Китая к ним завезли эту заразу, что ли? Гадать в одночасье принялись в деревне все — от самых обычных гражданских старух до вполне себе взрослых и матерых мужиков-шиноби. Даже Хокагэ однажды будто бы видели занавесившим лицо и покупающим колоду. Но это, наверное, были только слухи. И как и всякая зараза, эта странная мода подержалась-подержалась, да отпустила. Не отпустило до сих пор только Ширануи. Почему — неизвестно. Да ещё и получалось это дело у токубецу-джонина весьма неплохо. Это даже Райдо признавал. На каждую миссию Генма теперь раскидывал картишки — и всё выходило по-евойному, до точечки. Но прибегали к Генме под дверь и жалобно скулили, прося погадать, даже такие товарищи, как Морино Ибики, вовсе не за раскладом на миссию. А, ну ками ж ты сама, конечно же, погадать «на любовь». Для этого дела Генма был даже ещё лучше приспособлен. Сила какая-то в нем была, любовная. Чуть у кого что стряслось на любовном фронте — сразу к Генме бежали, в основном спросить — любит ли, вернется ли, к ёкаям пошлет или к сердцу прижмет… Иногда Райдо уж казалось, что Генме и карт-то никаких для этого не нужно было. Ты ему вот только — «а», а он тебе — и «бэ», и «вэ», и всё, что хочешь. Или вот, например, как сейчас. Уж что Хатаке за таким делом к ним припрётся, Намиаши ну никак не ожидал. Какаши же был этот, как его, гений. Шаринганом своим такое видел, куда Генма с картами и в жизни б не сунулся. Неужто великий Копирующий влюбился? Да нет, не верил Райдо в такое. Уж скорей он бы в демократию поверил, или в духов каких болотных. Или в ведьм. Или же Какаши кто-то послал? Тоже вряд ли. Он же — памятник, кто ж его посадит? В смысле, отошьёт. Дело, однако ж, оказалось вовсе не в этом. Райдо как услыхал, так чуть дара речи не лишился. Какаши, вы подумайте! Хатаке… подозревал у себя венец безбрачия! Не, ну это было всё. Лавочку шиноби пора была сворачивать, если уж даже такое тёртые матёрые волки начинали слушать бабьих сказок. Хатаке и сам, по чести сказать, был не рад. Сердце ниндзя — оно прозорливое. И оно, сердце это самое, нашептывало Копирующему, что слишком уж он в парнях что-то засиделся. Не мальчик уж, тридцатник разменял, а футон его как раскладывался на одну половинку, так и до сих пор раскладывается. Так вот не погадал бы ему Ширануи, какова-такова судьбинушка ждала соколика ясного. Неужто же так век ему одному и куковать? Генма не отказал. Раскладец у него был один. Вот всю сущу правду как есть показывал. И что на сердце, и кто на перце, и чем душа успокоится. И раскидывал карты Генма уж не в десятый ли раз. Перебрали всех-перевсех конохских баб, кто хоть чуточку был в строю. И даже на баб из Песка гадали. И на Кирийских кто у них там женщинами считался. И на Тикийских (хотя Копирующий говорил, что не надо, пожалуйста). И на Кумских (были любительницы конохских мужиков и оттуда). Даже Акацучью Конан вспомнили для ровного счёта! И всё выходило на одно. — Опять валет! — плюнул Генма. — Откуда он всё время вылазит? И прямо, зараза такая, так и прёт в центр. Дамы, гляди, все гуртом отваливаются, а этот — раз и на месте! Слышь, Какаши, а ты случаем, не того-этого? Не по мужицкой части? А то, может, мы тут зря усираемся, баб перебираем? Хатаке краснел, бледнел и неуверенно отнекивался, тыча Генме в рожу своей зачитанной до дыр «Ича-Ича» в качестве презумпции невиновности. — Ну может ты хоть знаешь, что это за валет может быть? — терял последнее терпение Ширануи. — Валет треф. Молоденький такой? Смугленький? Шатен? Хатаке только башкой тряс в недоумении. Никаких молоденьких смугленьких шатенов он знать — не знал и ведать — не ведал. И карты вообще всё врали! — Мои карты не врут! Валет треф, блять, — чесал подбородок Ширануи, — валет треф… Кто там стучит? Входи, не заперто! Дверь робко приотворилась. — Извините за поздний визит, — раздалось от порога и Какаши вскинул лохматую голову, вглядываясь. — Хатаке-сан здесь? Мне записку передать… — Батюшки ж вы мои, — вытаращился Ширануи на вошедшего. — А кто это у нас тут такой молоденький да смугленький, да кареглазенький, да шатенчик? Райдо аж привстал. А Какаши даже свалился с подоконника и вытянулся по стойке смирно, выронив «Ичу». — Меня зовут Ирука Умино, — миролюбиво блеснул белозубой улыбкой вошедший, и вправду совсем юный и смуглый парнишка со смешным хвостиком каштановых волос на макушке. — С завтрашнего дня работаю в штабе. Вот, обхожу своих джонинов, уведомляю, так сказать, под роспись. Какаши-сан? — Кхм… Мааа… Так точно! — гаркнул Хатаке, и печатая шаг, словно нёс знамя, кинулся исполнять. Назвавшийся Ирукой ловко подсунул джонину журнал, где Какаши нацарапал подпись, даже не глядя, под чем, и вручил Какаши бумажку, где были указаны имя, фамилия, звание его нового куратора, номер его канцелярского стола, а также часы приёма. — Не потеряете, Какаши-сан? — шутливо улыбнулся Ирука. — Никак нет! — всё в том же остолбенении рявкнул Какаши. И так остался стоять столбом с бумажкой в руках, когда Ирука, застенчиво улыбнувшись, попрощался и вышел. — Те-те-те, — пропел Генма, пакостно улыбаясь. — Что, врут мои карты? Вот он и валет треф твой! Судьбинушка. Чего стоишь, дубина? Бегом марш! Похоже, сейчас Какаши и вправду способен был воспринимать только короткие и чёткие приказы. — Умино-сан! Умино-сан! Подождите меня! Я провожу! — раздалось в коридоре секундой позже. Намиаши разинул рот. — Ишь ты! — восхитился он. — А ты думал? — гордо задрал сенбон кверху Ширануи. — Мои карты не врут! — Ну ладно, — проворчал Райдо, подходя к Генме со спины и разминая ему затёкшие мышцы шеи. — Тогда нагадай-ка нам на эту ночь что-нибудь интересное… Генма блаженно зажмурился и замурлыкал, нежась в теплых и сильных руках: — С удовольствием, мой король бубён. С удовольствием.