***
Джирайя проскользнул в открытое окно кабинета Хокаге и уже хотел разразиться громким приветствием, предупреждая гнев женщины, как на на вдохе закрыл рот. Ему представилась картина того, как досточтимая Хокаге посапывала прямо за рабочим столом. Он тихо подошёл и склонился, заглядывая ей в лицо. Её брови были чуть встревоженно нахмурены, словно она и во сне продолжала думать о насущных вопросах. Джирайя был удивлён, ведь хоть он и знал, что она трудится до поздна, но не настолько. Но он не нашёл её дома, а потому направился сюда и не прогадал. Что ж, он всегда знал, что она, несмотря ни на что, очень любит Коноху. Он представлял, как у неё будет ломить тело, если она проспит всю ночь в таком положении. Хоть здешний диванчик не намного лучше. С Цунаде он был знаком поразительно давно и ведал, каким чутким сном она обладает, а потому изумился, когда она лишь поморщилась, едва он поднял её на руки. Затем мужчина бережно опустил её на диванчик и прикрыл своим жилетом, а сам уселся в кресло. Джирайя задумчиво разглядывал не до конца умиротворенное лицо Цунаде, пытаясь понять, что беспокоит её во сне, но ему оставалось лишь гадать. Внезапно дверь отворилась, и в кабинет зашла Шизуне с кипой бумаг, громко произнеся имя своей госпожи, но, увидев Джирайю, палец который он приложил к губам и наконец сдвинув взгляд на непроснувшуюся даже от этого вторжения Цунаде, она поспешно приложила к губам ладонь. — Ступай, Шизуне, этой ночью я побуду с ней, — прошептал он. — Как видишь, она наработалась. Девушка понуро кивнула и без вопросов покинула святую святых Хокаге. Лёгкий ветерок ворвался в так и не закрытое окно, всколыхнув бумаги на столе. Джирайя размышлял, насколько же долго они с Цунаде знают друг друга и как всё изменилось с тех пор, как он познакомился с очаровательной девчонкой и сразу же предложил ей встречаться. И получил в нос. Они, Джирайя, Цунаде и Орочимару, вместе прошли войну. Но вот теперь она Хокаге, Орочимару творит тёмные дела, а он... У него есть ученик, творческое достояние и недосягаемая любовь. И они на пороге новой войны. Он понимал, как тяжело сейчас этой невероятно сильной женщине, которая знала, что всё неизменно придёт к разрухе и огромным жертвам, но отчаянно пыталась сделать всё, на что способна. Он также знал, что с войны кто-то из них может не вернуться, и хотел всё-таки сказать ей... сказать ей, что... что он любит. И Джирайя тоже заснул, последний раз окинув взглядом её фигурку нежным взглядом.***
Сквозь сон Джирайя услышал мучительные стоны и тотчас вскочил с кресла. Цунаде сбросила его жилет на пол и металась на узком диване. Её ресницы трепетали, а на них блестели выступившие слёзы. — Только не теперь... только... только не сейчас, — не своим голосом хрипела она. — Я не могу... терять... Джирайя мягко схватил её за плечи и встряхнул, чтобы женщина очнулась от кошмара, и спустя несколько мгновений она распахнула глаза, с ужасом глядя на мужчину. — Ками... — шумно выдохнула она, стараясь незаметно выровнять сбитое дыхание. — Это снова... снова сон. Наваки, Дан... Я потеряла их тогда... Я не могу потерять вновь... Не могу! — Цунаде, — спокойно выговорил Джирайя. — Что тебе снилось? Она ошеломленно огляделась по сторонам и недоуменно остановилась на его лице. — Джирайя? Что... что ты тут делаешь? — запинаясь, спросила она. — И почему... — тут её глаза округлились, и она слабо прикрыла веки ладонью. — Неужели я заснула прямо за столом? — Да, именно так и произошло, Цуна, — кивнул он. — Когда я, хм, зашёл, было очень поздно, и ты спала. Я решил, что на завтра, когда от такой позы у тебя заболела бы спина, своими криками ты разбудила бы всю Коноху. Цунаде хмуро кивнула, свесила ноги с дивана и похлопала по месту рядом с собой. — Сядь. Джирайя покорно сел. — Давно тебя мучают кошмары? — Так было ещё с прошлой войны, — пробубнила она, намекая на случай со своим братом и возлюбленным. — Но сейчас стало просто невыносимо. — С каких пор? — снова спросил Джирайя, стараясь словами не бередить старые раны женщины. — С того момента, как ты еле живой вернулся с того задания, — ещё тише ответила она, припоминая, как он чудом ускользнул от Пейна. — И о чём? Цунаде сцепила руки в замок и нервно закусила губу. — Понимаешь ли, ты же помнишь, что произошло в прошлую войну... Они... они погибли, — она ненадолго замолчала, чтобы то, что она сказала повисло в воздухе. — И сейчас тоже будет война, ты знаешь. И это будет ужасная, ужасная мясорубка, — с бессилием выплюнула Сэнджу. — Все, кем я дорожу, будут там, будут биться насмерть. Наруто, Шизуне и каждый шиноби Конохи. И ты, Джирайя, — вкрадчивым шёпотом закончила она. — А ты, впрочем, как и твой ученик, отличаетесь непостижимым безрассудством. Джирайя рыскал в пустой голове, чтобы сказать хоть что-то, но все слова куда-то пропали после её реплики. — Погоди... погоди, ты ведь только что признала, что я тебе хоть сколько-нибудь дорог? Ками, я и не думал, что доживу до этого момента, — всё ещё не верил своим ушам Саннин. Однако тут же получил лёгкий подзатыльник. — По-моему, это было ясно, — нехотя, но ядовито прошипела женщина. — Ну, тогда никакого смысла умирать вообще нет. Никто из твоих ближних не погибнет, пока все они не узнают, что бедный Отшельник наконец заслужил признание Принцессы, — смешливо продолжил свою мысль он, потирая ушибленное место. Цунаде засмеялась и решила отругать его завтра, а этой ночью позволить себе и ему всё, что угодно. — Обнадеживает. — Я пойду в бой с тобой, Цунаде, и мы защитим друг друга, потому что... — собирался с мыслями мужчина. — Потому что я... — Балбес. — Потому что я люблю тебя, Цуна, и, возможно, потому что балбес, — протараторил Джирайя и перевёл дух. Женщина опешила. — Ты сказал это... Зачем же ты сказал это? Ведь, наверное, я... тоже, но всех, кого я люблю постигает одна участь, я не хочу... — но она не успела договорить, потому что Джирайя перехватил её губы нежным поцелуем. И Цунаде не вырвалась, пробуя на вкус его сухие губы. Она ждала так долго. Спустя несколько мгновений саннин нехотя отстранился, улыбаясь самой узнаваемой улыбкой. — Это неважно, ведь я ждал тебя всю жизнь. На этот раз проклятие не стработает, жестокая женщина. И это причина, по которой ты мне ничего не говорила? — возмутился он. — Я не была уверена, — гордо тряхнула головкой она, но выступающий румянец выдавал её с поличным. — Что ж, надеюсь, завтра утром ты не решишь, что это был сон. А пока, моя наиответственнейшая Хокаге, вам нужен сон. И Джирайя уже встал на пути к своему креслу, как снова услышал голос за спиной. — В кресле тоже спать неудобно. Он ухмыльнулся, и они с горем пополам, но с комфортом устроились на узком диванчике, плотно прижавшись друг к другу. Джирайя крепкой рукой обнял её. — Готов на всё, чтобы ваш сон не потревожили кошмары, — подмигнул он. — Спасибо, Джирайя, — пробормотала Цунаде, проваливаясь в долгожданный сон. А он любовался её умиротворенным ликом, на котором теперь разгладились тревожные складки меж бровей. Она была так красива, так прекрасна. И он всю жизнь так думал и ждал. И дождался. Он в который раз улыбнулся и тоже заснул.