Я могу дать тебе вечность

Тёмное небо нависало над Конохой, словно полуночное покрывало. В деревне было тихо, лишь дождь стучал по крышам и окнам. Что-то необычное было в этой ночной тишине. Анко вышла в гостиную своей квартиры, позволив дверям захлопнуться за ею. Она была измотана. Её волосы были распущены, с них капала вода, оставляя следы на старом ковре. Анко не стала включать свет, проходя по темному дому. Она сняла с себя мокрую одежду и разбросала по узкому коридору, который вел в ванную комнату. Погода на улице становилась всё хуже и хуже. Порывы ветра превратились в свирепые завывания, от которых слегка дребезжали окна. Вдалеке сверкнула молния, а затем Анко услышала слабые раскаты грома. Анко осмотрела себя в зеркале в ванной. Её тело сплошь покрыто синяками и шрамами, полученными за время службы шиноби. Она провела по ним кончиками пальцев. Каждый шрам хранил память о её ошибках. На плече разместилась Проклятая печать. Она выделялась на фоне остального тела, как бросается в глаза ужасный дефект. Девушка с отвращением отвернулась от зеркала. Медленно опустившись всем телом в теплую ванну, которую она приготовила для себя, Анко закрыла глаза и попыталась расслабиться. В спальне Анко оставалось незапертое окно. Как шиноби, она должна была знать, что нельзя быть настолько беспечной. Змееподобный мужчина проскользнул внутрь и тихо закрыл окно. Он был мокрым от дождя. Он не стал включать свет — его глаза были хорошо приспособлены к темноте. Отметив, что её комната была довольно скучной, он прошелся по дому своей бывшей ученицы, пока она, ничего не подозревая, принимала ванну. В её доме был минимум необходимых вещей. Не было никакой декоративной мебели, и не было ни одной фотографии. Точнее, одна фотография таки была. Анко хранила её в одном из ящиков. Фото было старым и надорванным в углу. Она даже не вставила его в рамку. На ней были изображены они вдвоем. Мастер и ученица. Он припоминал её улыбку, такую широкую, полную радости и озорства, но это было очень давно. — До сих пор ли ты так улыбаешься? — громко поинтересовался он. В комнате зажегся свет, и он не был готов к воплю, ворвавшемуся в его уши, хотя питылся приготовиться. — Какого черта ты здесь забыл? — почти прокричала она. Он повернулся и увидел свою бывшую ученицу, у которой не было ничего, кроме полотенца и ярости в глазах. Ему очень не хватало этой женщины. — Значит, Анко, вот как ты меня приветствуешь после стольких лет разлуки. — Что тебе нужно? — прорычала она, начав осматривать комнату в поисках оружия или чего-нибудь, чем можно было бы защититься. — Моя милая Анко, я проделал весь этот путь вовсе не затем, чтобы причинить тебе боль, — сказал он, прекрасно понимая её язык тела. У него всегда это получалось. Он шел со злым блеском в глазах. Анко пыталась вынудить его отступить пустыми угрозами, но он, разумеется, не послушал. Орочимару прижал её к стене. Мокрые пряди его вороных волос щекотали ей лицо. Из-за отсутствия расстояния между ними куноичи стало не по себе. — Что ты хочешь от меня? — он услышал её страх, скрывавшийся за гневом, и усмехнулся. — Мне ничего не нужно, моя дорогая. Просто я заметил, что сегодня ночью будет сильная гроза, и подумал, что ты не захочешь оставаться в одиночестве, — сказал он со змеиным обаянием. Анко судорожно сжала руки, желая, чтобы её старый сенсей был где угодно, только не с ней. Она выглянула в окно и увидела, что дождь лил уже вовсю, а молнии сверкали всё чаще. Куноичи помнила такие ночи. Когда она была юным генином, грозы были для нее самым страшным явлением на свете. В детстве она пробиралась в спальню своего сенсея и просила провести с ним ночь. И, конечно, он никогда ей не отказывал. — Я не ребенок, — тихо и робко произнесла она. Его ухмылка стала ещё шире. Он наклонился к её уху и облегченно выдохнул. — Хм, ты права. Возможно, это я не хочу оставаться один сегодня вечером. Он очертил контуры её челюсти, и она оттолкнула его, почувствовав прикосновение, но от этого её полотенце упало на пол. Она быстро попыталась поднять его, но он успел первым. — Без него ты выглядишь лучше. Митараши прикрылась руками. Она ненавидела чувство уязвимости, нарастающее внутри неё. Он попопытался дотронуться до неё, но она отпрянула. — Моя дорогая, ты стала столь холодна ко мне. — Почему ты не можешь просто уйти? Она почти плакала. Ей было невыносимо находиться в его присутствии. Один его вид вызывал смешанные эмоции, с которыми она была не способна справиться. И это раздражало её. Анко была самой сильной куноичи в деревне, а этот человек так легко мог обратить её в кроткого ребенка. Он увидел её внутреннюю агонию и заключил девушку в объятия. Ей было противно находиться так близко к нему, но она все равно прижалась так крепко, как только могла. — Я не намерен покидать эту комнату без тебя, — заявил он. Она отпустила его, шокированная и рассерженная его словами, но у нее не было собственных, чтобы бросить ему их в лицо. — Я знаю, что ты удовлетворена своей жизнью. — С чего ты взял? — Хороший учитель знает своего ученика, и я знаю, что не проходит и дня, чтобы ты не думала обо мне. Он провел большим пальцем по печати, которую поставил ей все много лет назад. От его прикосновения стало щекотно. Анко хихикнула, но тут же укорила себя за это. Почему человек, которого она больше всего презирала, мог так легко заставить её улыбаться? — ...Я не пойду с тобой. — Ты говоришь не слишком убедительно. —... У меня нет будущего радом с тобой, — ей хотелось бы, чтобы её слова звучали более уверенно. — Нет, его у тебя нет здесь. Тебе здесь не место. Твое место — со мной. — Ты ошибаешься, — Анко изо всех сил старалась вести себя вызывающе. — Ошибаюсь? Не думаю, что ты сама веришь в то, что говоришь. Посмотри мне в глаза и произнеси это, — приказал он ей. Вместо этого она отвернула взор в угол комнаты, полностью избегая его взгляда. Меньше всего ей хотелось смотреть ему в глаза. — Анко, — произнес он тоном, который использовал, когда она была ещё генином. Что-то внутри заставило её повиноваться. Анко не могла описать то чувство, которое испытывала, глядя на него. Это была смесь восхищения и страха. — Ты слишком хороша них. Им нечего тебе дать. Я могу дать тебе все — мощь, силу. Анко видела в нем змея, которым он был, но всё равно была очарована. — Я могу дать тебе вечность, — соблазнительно прошептал он ей на ухо. — И всё, о чем я прошу, — это провести её со мной. Анко молчала, позволяя его словам плыть в голове и вызывать внутренний хаос. В ней шла война между её глубочайшим желанием и моральным долгом. Он умел читать все её тонкие знаки и действовал соответственно. Он отвернулся от и направился к выходу, но она схватила его за руку, чтобы остановить. Он ухмыльнулся про себя. Дыхание Анко остановилось, и на мгновение ей показалось, что ей снова одиннадцать лет. Затем она отпустила его руку. — Я не пойду с тобой, — твердо заявила она с вновь обретенной уверенностью. Он был лишь слегка разочарован. — Ничего страшного, если ты не готова сейчас. У меня есть вечность, чтобы дождаться.