lazarus

      В предрассветном свете университет Эдгара Аллана был мало привлекателен.       На бумаге он не сильно уступал университету Пальметто по количеству учащихся и по размерам кампуса, но если второй был построен на обширной территории, с невысокими зданиями и открытыми лужайками, то университет Эдгара Аллана выбрал более компактный, вертикальный подход. Однако это не значило, что архитектура не вызывала восхищения — даже Рене, не отличавшаяся внимательностью, могла заметить с какой тщательностью и напыщенной скрупулёзностью создавался облик учебного заведения. Вычурный гроб, сказал Жан, описывая университет месяц назад, когда Рене спросила о нём. Претенциозный и мрачный, подумала она тогда, но теперь всё встало на свои места.       Телефон зажужжал в руке Рене — она закончила свой неспешный обход по территории, прежде чем взглянуть на него. В такое-то время быть это мог лишь один человек. Она не давала Стефани спать всю ночь, нуждаясь в ещё одной паре глаз, дабы направлять её и помочь ей провернуть эту безрассудную выходку. Их разговор не прерывался всю пятичасовую поездку досюда от коттеджа. Позже, Рене бы извинилась за упущенные часы сна, а Стефани бы отмахнулась, избавляя её от чувства вины и беспокойства с той же лёгкостью, что и всегда. Сейчас же для подобной доброты было слишком рано.       «Отправила», гласило сообщение Стефани.       Рене дождалась, пока на экране появиться сердце и покинула машину, вступая на ноги. Гравий хрустел под её туфлями, пока она направлялась к входной двери. На ней был дверной молоток, но вряд ли простой стук дал бы нужный эффект. Потому Рене нажала на кнопку звонка. Шум по большей части заглушало деревянное резное покрытие двери, но это не помешало Рене услышать отдалённые звуки, что эхом разносились по коридору. Она позволила им стихнуть, а затем снова нажала на кнопку. Спустя две секунды — ещё раз. И опять. И снова.       Понадобилось несколько минут, чтобы наконец донесся резкий щелчок открывающихся замков. Дверь открыл Луис Андрич в полураспахнутом халате, скорее похожий на измученного профессора, нежели на ректора кампуса.       — Да? — спросил он. — Вы хоть представляете, который час?       — Жан Моро при смерти, — сказала Рене.       Андрич уставился на неё так, словно говорила она на иностранном языке, а рот его всё ещё оставался полуоткрытым из-за своевременно окончившейся тирады. Она сохраняла нейтральное положение и держала руки свободно сложенными перед собой, ожидая, когда он наконец осмыслит услышанное.       — Прошу прощения? — наконец вымолвил он. — Что вы только что сказали?       — Жан Моро при смерти, — повторила Рене, с невозмутимым спокойствием, от которого у самой защемило сердце.              Она знала, что преждевременная агрессия в адрес Андрича обернёт все это фиаско против неё, но без уверенного голоса Стефани над ухом ей ничего не оставалось, кроме как подавлять свой страх. Всё упиралось в то, как добраться до Жана. Если она сделает это, то ничто и никто уже не сможет её остановить. Это было единственное, что Рене была не в силах проконтролировать.       Рене не сводила с Андрича взгляд и сказала:       — Команда экси, защитник из «Свиты короля». Он либо уже мёртв, либо при смерти в данную секунду, пока мы говорим, и мне нужно чтобы вы отвели меня к нему.       — Послушайте, — сказал Андрич, протягивая руку в её сторону так, словно пытался отмахнуться от всех сказанных Рене слов. — Я благодарю вас за заботу, мисс…       Она протянула ему студенческий билет и водительские права, но взглянул он на них очень бегло.       — Если бы с одной из моих команд возникли какие-то проблемы, мои сотрудники уже давно бы сообщили мне. Уверяю вас, я разберусь в этом вопросе, но…       Рене заметила, как дверь начала медленно закрываться прямо у неё под носом, потому резко вклинилась в проём, дабы перехватить её.       — Мистер Андрич, — сказала она как можно более любезно. — Я всю ночь добиралась сюда, ради ничтожного шанса спасти его жизнь. И я бы предпочла, чтобы вы проводили меня к замку Эвермор немедленно, но если вы предпочитаете дождаться, пока о произошедшем в университете расскажут в утренних новостях, то выбор за вами.       Он нахмурился, не понимая происходящее, однако Рене не стала дожидаться вопросов.       — В очереди на отправку на полдюжины сайтов стоит готовая статья, автор которой готов предоставить Кэти Фердинанд сенсацию для её утреннего шоу.       — Откуда вообще у вас эта информация? — вопросил Андрич, и тогда Рене нащупала в кармане телефон свободной рукой, отправив которое сообщение, содержащее лишь одну букву «Х». — Вы выдвигаете против меня серьёзные обвинения, юная леди, а я не приемлю попытки меня запугать.       — Я бы предпочла этого не делать, –сказала Рене.–Мы оба знаем, сколько денег поставлено на кон в этом году, независимо от результатов чемпионата. Если довести дело до конца, наши университеты много выиграют. Но я не стану жертвовать Жаном. Помогите мне спасти его, и мы оба можем забыть об этом разговоре. Пожалуйста.       Телефон Андрича зазвонил раньше, чем она закончила. Он проигнорировал её, ответив на звонок раздраженным «Да?». Он снова попытался закрыть дверь, но Рене придержала ее и рукой, и ногой. Он бросил на нее предостерегающий взгляд, однако тот ничуть не испугал.       — Да, здравствуйте? Вы не могли бы дать мне…       Андрич затих, прислушиваясь, и Рене не сводила с него глаз, пока Стефани беспощадно проходилась по нему. Рене считала секунды между его протестами, мол «Это чрезвычайно неприемлемо» и «Какие доказательства у меня есть, что это не какой-то бредовый розыгрыш?», и складывались они в такое безумное количество минут потерянного времени, что Рене уже хотелось бросить его здесь.       Первоначальный план состоял в том, чтобы полностью обойти Андрича и напрямую направится в Эвермор. Стефани отговорила её от этой затеи, старательно избегая вопросов о том, как Рене собирается обойти систему безопасности. Им нужен был Андрич. Им нужен был надежный свидетель. Без него у них не было бы ничего. Даже если бы Рене смогла добраться до Жана самостоятельно–ведь они не смогут остановить меня, мам,–как бы она его удержала? Рене знала, что Стефани права, так же как знала, что ближайший хозяйственный магазин откроется только через час. Она была не против вломиться и туда, но в конечном итоге последствия таких действий могли навредить им всем.       Наконец Андрич повесил трубку. На его лице появилось угрюмое выражение, совсем не соответствующее страху в его глазах, и Рене увидела напряжение в его повелительном жесте войти в парадную. Рене не знала, беспокоится ли Андрич больше о своём студенте или о репутации университета, но ей было все равно, лишь бы добиться желаемого результата. Вежливо поблагодарив, Рене шагнула внутрь и встала в сторонке, чтобы он мог закрыть и снова запереть дверь.       Андрич проигнорировал ее, чтобы сделать еще один звонок.       — Тренер Морияма, это Луис. Мне нужно встретиться с одним из ваших «Воронов» сегодня утром, Жаном Моро.       Он выслушал его с минуту, после чего его брови удивлённо поднялись.       — Нью-Йорк? О, мне очень жаль это слышать. Конечно, семья должна быть на первом месте. Примите мои соболезнования. Да, конечно. Да, я могу перенести встречу, это не так срочно. Мы можем обсудить это, когда вы вернётесь в город.       В таком случае придётся заставлять, устало подумала Рене, но тут Андрич положил трубку и указал на неё пальцем.       — Не двигайтесь с этого места. Я сейчас оденусь и вызову охрану.       И, скорее всего, проверит свою электронную почту, потому что Стефани должна была выслать ему превью своего разоблачительного материала, занимающего целую страницу. Эбби неохотно одолжила им фотографии с первой ночи Кевина с «Лисами», не желая предавать доверие Кевина, обнародовав их, но полагаясь на то, что Рене и Стефани смогут завоевать расположение Андрича, прежде чем им придётся выступать с публичными обвинениями.       Телефон Андрича снова зазвонил, прежде чем он успел подняться на половину лестничного пролета.       — Алло? Тренер Ваймак, вы сказали?       Остальную часть разговора расслышать не удалось, поскольку тот отдалился на слишком большое расстояние. Рене тихонько хмыкнула про себя, стараясь не просить его, пожалуй, действовать чуть более спешно, и тут телефон зажужжал в ее руке. Она открыла его, а увидев входящее от Стефани быстро набрала ей ответное сообщение. Рене не собиралась переходить к сообщениям, ранее присланным ей Жаном, но уже через секунду их текст уставился на неё.       Кенго мёртв — было первым. А после него: Спасибо.       Одно слово. Не значило ничего и значило всё, после того как всего за несколько дней до этого Нил улыбнулся Эндрю и Спасибо, ты был великолепен. прежде чем его силой вырвали из их жизней. Спасибо, и прощай. Прощай. Прощай.       Рене закрыла телефон и сжимала его до боли в костяшках пальцев. Она снова посмотрела в сторону лестницы. Она не была уверена, что вырвется из её уст раньше, «Поторопитесь» или «Встретимся на стадионе», как тут к ней спустился Андрич, да так быстро, что удивляло, как он не опрокинулся вперед, не упал плашмя на лицо. Рене мысленно сделала себе пометку о том, что надо бы не забыть подарить Эбби день спа-процедур, как только всё это закончится.       — Будете ехать вслед за моей машиной, — сказал Андрич и с такой силой сорвал ключи с крючка, что чуть не свалил со стены и всю ключницу.       Он открыл дверь и выпроводил Рене наружу. Она длинными шагами направилась к машине Эндрю. Андричу пришлось потратить ещё немного времени, дабы ответить на очередной звонок, а дверцу своей машины он захлопнул с такой силой, что Рене услышала это даже несмотря на шумный мотор заводящейся Мазерати. Наконец, наконец-то Андрич выехал на дорогу и Рене выехала вслед за ним.       Поскольку замок Эвермор служил домашним кортом для Национальной сборной, он находился в нескольких минутах езды от остальной части кампуса. Рене никогда не видела его раньше, но не заметить внушительное здание со шпилями на углах было сложно. Он не отличался разнообразием цветов: от фундамента до башен он был выкрашен в строгий черный цвет.       Вычурный гроб, согласилась она, Но только не твой.       Все это хозяйство окружал высокий забор, обнесённый колючей проволокой. Андрич миновал полдюжины ворот, но у одних остановился и, высунувшись из окна, постучал по кнопочному терминалу. Ворота остались закрытыми, и Андрич попытался снова. После нескольких попыток он вышел из машины, словно в неудачах виноват был угол наклона его руки. Рене полагала, что у него были причины выходить из машины именно подобным образом, но тот факт, что он не позаботился о коде по дороге сюда, расстраивал.       Движение в зеркале заднего вида заставило ее обернуться: сзади остановилась незнакомая машина. Водительская дверь открылась, и она увидела достаточно надписей, чтобы догадаться, что это был кто-то из сотрудников службы безопасности кампуса. Возможно, некомпетентность Андрича была лишь показухой, средством оттянуть время, пока он не сможет выдворить Рене из кампуса. Она ослабила хватку на руле и ждала, что охранник попытается открыть дверцу, но он пронесся мимо нее, не сбавляя скорости. Андрич сошел с пути, чтобы позволить ему попробовать ввести код, но повезло ему не больше, чем Андричу. После двух попыток охраннику ничего не оставалось, как позвонить начальству.       Рене посмотрела на забор. Она прикинула высоту и одернула куртку, прикидывая, достаточно ли она плотная, чтобы защитить ее от колючей проволоки по верху. Скорее всего нет, но прежде, чем она решилась испытать её на прочность, ворота наконец с грохотом распахнулись. Охранник вновь пробежал мимо, чтобы успеть сесть в машину, и все трое наконец въехали на охраняемую стоянку «Воронов».       Ближайшие к стадиону места были заняты чередой одинаковых чёрных машин, потому припарковались они за ними. Охранник бросил на Рене любопытный взгляд, когда она присоединилась к нему и Андричу у дверей, но он был слишком занят тем, что пытался протащить их в Гнездо, чтобы задавать вопросы. Как ни странно, ему потребовался код доступа, и он придержал дверь для них обоих, когда ему удалось ее открыть.       Рене ожидала увидеть коридор, но на поверку обнаружила лишь ведущую вниз темную лестницу. Красная подсветка на потолке не отгоняла теней. У Рене возникло желание спросить Андрича, действительно ли он подписался на такую идею, но он выглядел достаточно молодо, и она решила, что это безумие досталось ему на долю. Андрич повел их вниз без лишних комментариев и колебаний, и Рене последовала за ним. Внизу их ждала еще одна дверь, но охранник не удосужился повесить трубку и назвал Андричу код с тыла.       Если Рене ожидала, что в Гнезде хоть что-то изменится к лучшему, то её ждало глубокое разочарование. Комнаты, через которые они прошли в поисках приблудившегося «Ворона», были просторными, но потолки слишком низкими, да и всё вокруг было отделано в черно-красных цветах «Воронов». Благо, что потолочные светильники были нормальными, хотя тот, кто устанавливал в них лампочки, явно выбирал самые слабые из всех, от чего по углам скапливались сгущающиеся тени.       Теперь Рене понимала, почему «Вороны» так много времени проводят на корте, если это был их единственный другой вариант. Она пробыла здесь всего двадцать секунд и уже была готова никогда больше сюда не возвращаться. Жан сказал ей, что «Вороны» покидают Гнездо только на время выездных игр и занятий, и она не знала, становилась ли от этого ситуация лучше или хуже: она не могла представить, что вернется в эту яму по доброй воле, но мысль о том, что она будет заперта здесь почти каждый час в течение дня, заставляла её сердце леденеть.       Раздавшийся раскатистый смех привел их наконец на кухню, и разговоры стихли, когда Андрич переступил порог. Рене бросила взгляд на четверых«Воронов», собравшихся за квадратным столом. Она отметила их одинаковую черную одежду и ошеломленное выражение лиц, прежде чем один из них со смертоносным видом поднялся из-за стола.       — Кто, блядь…       — Ректор вашего кампуса, — оборвал его речь Андрич. — Я здесь, чтобы увидеть Моро. Где он?       Все четверо обменялись недоумёнными взглядами, после чего откликнулись:       — Он в Красном холле.       — Покажите мне, — приказал Андрич.       Никто, похоже, не спешил повиноваться, но после того, как один из сидящих за столом «Воронов» заметил: «Ты уже встал», первый парень нахмурился и пересек комнату. Как только он подошел к ним, он ткнул пальцем в лицо Рене.       — Ты из «Лисов», — сказал он. — Тебе здесь не место.       Рене поразило то, как быстро он её узнал, но учитывая то, сколь напряженной обстановка была между двумя командами, ничего другого ожидать и не следовало.       — И никому из вас тоже.       — Немедленно, — приказал Андрич, прежде чем «Ворон» успел ответить.       Он лишь бросил на неё презрительный взгляд и грубо оттолкнул со своего пути. Андрич огрызнулся на него за агрессию, но Рене пропустила это мимо ушей. На стене висела табличка, указывающая направление к Красному и Черному холлам, и они пошли по тому, который привел их к Жану. Несмотря на название, обилие цветов здесь было не больше, чем где-либо еще. Большинство дверей, мимо которых они проходили, были открыты, но Рене бросила на темные спальни лишь пару мимолетных взоров.       Наконец их невольный проводник остановился в дверном проеме и ударил кулаком по раме.       — Теперь Андрич — твоя проблема, — сказал он тому, кто находился внутри, и бросил последний раздраженный взгляд на ректора. — Зейн — сосед Жана по комнате. Он найдет его вам. У меня осталось всего десять минут до обеда, так что я сваливаю.       — Сначала ваше имя, — сказал Андрич.       — Уильямс, — сказал парень. — Брэйден. Нападающий, девятнадцатый номер. Всё?       — Пока что всё, — сказал Андрич тоном, так и кричащим о том, как дорого Брэйдену обойдётся такое отношение, когда у ректора появится достаточно свободного времени на него.       Рене ожидала получить очередной пинок, когда он направился по коридору в ту сторону, откуда они пришли, поэтому старалась устоять на ногах, чтобы он не сбил её. Не став больше задерживаться на нем, она последовала за Андричем в дверной проем.       Одинаковые кровати стояли у противоположных стен, а между ними располагались две тумбочки и крошечные письменные столы. Внутри находился только один человек, и это был не Жан. Рене бросила взгляд на пустую половину комнаты и удивилась, увидев, что Жан украсил ее. Открытки были приколоты к стенам, а верхняя часть его тумбочки была завалена то ли наклейками, то ли магнитами. Желание изучить его драгоценные вещи было столь же мимолетным, сколь и неуместным, и Рене поспешно обратила своё внимание на более серьезную проблему: Жана не было на месте.       — Он… — спросил Андрич.       Зейн ответил не сразу, но выражение его лица сказало Рене всё, что ей нужно было знать.«Вороны», которых они встретили на кухне, выглядели скорее раздраженными и озадаченными столь внезапным вторжением, а в нерешительности Зейна чувствовалось глубокое понимание. Он точно знал, зачем они пришли. Рене предположила, что он, как его сосед по комнате, лучше знает о травмах Жана.       — Скорее всего, он с Рико, — наконец-то откликнулся Зейн. — Они в паре.       — Меня не интересует с кем он в паре, — пояснил Андрич. — Кто-то должен показать мне, где он       Зейн встал из-за стола и бросил в сторону Рене многозначительный взгляд.       — Она не должна тут быть.       Дабы привлечь его внимание, Андрич щёлкнул пальцами.       — Не твоё дело. Вперёд, к делу.       Зейн повел их в Черный холл. Еще одна часть общежития, как поняла Рене, с только одной закрытой дверью в самом конце. Зейн постучал, прислушался к звукам и снова постучал. Он сверился с часами, откинул голову назад, задумавшись, и сказал:       — Первая смена, но какой сегодня день? Возможно, они сейчас заканчивают занятия на корте. Идёмте.       Как только он прошел мимо Рене, она подошла к двери. Ручка легко поддалась под её рукой. На мгновение она удивилась смелости Рико, тому, что он искренне верит в то, что люди не будут лезть в его пространство из какого-то подобия уважения. Затем она распахнула дверь, и увиденное зрелище выбило все прочие мысли из головы.       Зейн схватил её за руку и потащил назад. Рене даже не почувствовала его кожи под костяшками пальцев, когда собрала все силы в кулак. Зейн не ожидал этого и не был готов к удару, и, отброшенный назад, он едва не повалил Андрича вместе с собой.       Охранник попытался вмешаться, но Рене оказалась в комнате и вне пределов его досягаемости, прежде чем он успел дотянуться до неё. Рене не обратила внимания на их возмущенные требования и лишь отстранённо заметила, как резко прекратились крики, когда они последовали за ней в комнату Рико. Единственное, что имело значение, — это тело на полу в комнате Рико.       Не тело, подумала Рене, яростно желая, чтобы это было правдой, но как это могло быть правдой, когда Жан выглядел так? То, что Рико оставил его здесь в таком виде, было почти так же ужасно, как и его состояние. Её, стоящую на коленях возле его головы, бросило в дрожь. Потратив секунд пять на то, чтобы успокоиться, она прижала пальцы к его ушибленному горлу в поисках пульса. Облегчение, которое она почувствовала, было настолько острым, что легко отбросило в сторону её чувство горя, и Рене произнесла быструю и отчаянную молитву благодарности.       — Жан, — мягко произнесла она, но тут же повторила куда громче. — Жан. Ты слышишь меня?       — Господи Боже мой, — наконец сказал охранник. — Он…       — Он жив, — сказала Рене и, не выдержав, добавила. — Пока что.       Она посмотрела на мужчин, стоявших напротив нее: на ужаснувшегося охранника, который не подписывался на такое, прежде чем выпить утренний кофе, на Ворона, который выглядел неловко, но не удивленным или расстроенным, и на Андрича, чье пустое лицо выражало ужас, возможно, из-за искалеченного студента, но с такой же вероятностью из-за его рухнувшей карьеры.       — Что здесь произошло? — Андрич потребовал объяснений.       Зейн пожал плечами.       — Может стычка? — на недобрый взгляд Андрича он нахмурился и отвернулся. — Да не знаю я, чувак. Мы с ним уже год как не в паре.       — Я отвезу его домой, — сказала Рене. — Помогите мне донести его до машины.       Андрич не сдвигался с места.       — Нужно вызвать врача.       — Джосайя живёт в кампусе, — вызвался Зейн. — У меня её номер сохранён.       — Он едет со мной, — воспротивилась Рене.       — Ты не можешь просто взять, и забрать его, — Зейн бросил в её сторону ядовитый взгляд. — Его место здесь.       То, что он разозлился из-за её вторжения к ним на территорию больше, чем из-за того, что случилось с его товарищем по команде, потрясало Рене до глубины души, и на одно пугающее мгновение она почувствовала, как все годы управления гневом и терапии начинают сходить на нет. Возможно, Зейн увидел, как что-то изменилось в выражении её лица, потому что он отступил от нее на полшага и напрягся в предвкушении драки.       — А ты не сможешь меня остановить, — сказала Рене гораздо более грубым тоном, чем ей казалось. – И, если хоть кто-то из вас попытается, поверьте мне, вы об этом пожалеете. Мистер Андрич, вы помните условия моего молчания.       — Теперь послушайте, — начал Андрич, но в его голосе было больше неуверенности, нежели злости.       Если у него и была какая-то связная мысль, которая должна была последовать за этим, то он никак не мог её донести. Когда Рене бросила на него тяжёлый взгляд, он смотрел вниз на разбитого, окровавленного Жана.       — Я не уверен, сможем ли мы перенести его. Лучше сначала пригласить кого-нибудь, чтобы убедиться, что он в стабильном состоянии. Джосайя, говоришь? — спросил он Зейна.       — Старшая медсестра, — ответил Зейн, полезая в карман за телефоном.       — Я сбросила медсестру своей команды в отеле, прежде чем приехать сюда, — солгала Рене, доставая уже свой телефон.       Ей не хотелось устраивать из Жана страшный спектакль, но она знала, что ей нужны доказательства. Она сделала несколько снимков его окровавленного, разбитого лица.       — Я могу отправить эти снимки Кэти Фердинанд для её утреннего шоу, а могу удалить их на парковке. Дайте мне одного «Ворона», либо я забираю их всех.       — Мне не нравится ваш тон, юная леди, — сказал Андрич.       Она вполне ожидала, что он попытается запугать её, чтобы заставить молчать, но, возможно, Андрич знал, что это бесполезно. Он мог бы попытаться конфисковать ее телефон и вышвырнуть её за пределы кампуса, но она и так уже привела в действие слишком много шестерёнок этого механизма. Формально ей не нужны были ни Жан, ни эти фотографии, чтобы разгромить университет, и он это знал.       Лучшее, что ему удалось вымолвить, было:       — Давайте не будем торопиться с необдуманными действиями.       Пальцы Жана подёргивались, задевая ковровое покрытие, когда их голоса наконец-то начали приводить его в чувства. Рене осторожно убрала волосы с запекшейся крови на лице и провела костяшками пальцев по виску.       — Эй… — сказала она, тут же смягчив тон. — Жан, слышишь меня? Мы… мы тебя сейчас перенесём. Прости, будет больно. Будет очень, очень больно, и я не могу ничего с этим сделать. Но мне нужно, чтобы ты потерпел ещё немного, хорошо?       Наконец Андрич принял решение и напряженно сказал:       — Давайте, надо вывести его отсюда.       Охранник потащил Зейна за собой, приближаясь, и Рене убралась с их пути.       — Всё хорошо, — пообещала она ему, хотя не была уверена, а слышит ли он её вообще? — Всё хорошо. Всё будет хорошо.       — …ти, — пробормотал Жан, так ослабленно, так тихо, что Рене едва могла его расслышать. — Прости, я…       Остальные его слова поглотил очередной болезненный звук, как только охранник сместил хватку. Рене сжала пальцы, прежде чем смогла дотянуться до него.       Андрич послал Рене вперед, чтобы самому занять позицию сзади и сосредоточиться на телефоне. Судя по звуку, он собирал всех тренеров «Воронов» и вызывал их в Эвермор на экстренное совещание. Рене продолжала идти, стараясь не обращать внимания на то, как Жан давился в агонии, когда его несли за ней. Рене хотела попросить их быть осторожнее, но, глядя на Жана, поняла, что физически невозможно быть достаточно осторожными.       Поднимать его по крутой лестнице было самым тяжелым испытанием, и щеки Рене были залиты безмолвными слезами, когда она наконец толкнула последнюю дверь. Как только мужчины скрылись за ней, она поспешила к машине Эндрю. Потребовалось совсем немного усилий, чтобы сдвинуть пассажирское сиденье назад по направляющим, и она подтянула защелку, чтобы уложить его как можно ровнее.       Жан был совершенно бессилен, когда его наконец усадили. Рене заметила, как неестественно откинулась набок его голова, и испугалась худшего, но когда она протиснулась мимо Зейна, чтобы проверить его, то нащупала пульс. Значит, он потерял сознание от боли, что было лишь на йоту лучше. От Западной Вирджинии до Южной Каролины было шесть часов с небольшим. Эбби предложила встретить ее здесь, и Рене следовало бы согласиться, но ей отчаянно хотелось вывезти Жана из штата до того, как Рико и его дядя сообразят, как реагировать.       — Вы будете держать нас в курсе событий? — сказал Андрич.       Он говорил спокойно, но она видела, как он нервно крутил кольцо на мизинце, изучая её.       — Каждый час, — согласилась Рене, захлопывая дверцу пассажирского сидения.       Он стоял близко к ней, поэтому она послушно наклонила экран телефона в его сторону и удалила все фотографии прямо перед его лицом. Это не помешает ей сделать ещё больше, как только она окажется в безопасном месте, но это был знак доброй воли и лучшее, на что он мог надеяться.       — Мы ценим ваше сотрудничество. Можете удалить письмо, которое вы получили сегодня утром, и свяжитесь с тренером Ваймаком, если у вас возникнут какие-либо вопросы.       — Ты совершаешь ошибку, — предупредил её Зейн. — Ты пожалеешь о содеянном.       Рене встретила его холодный взгляд своим собственным.       — Ваш капитан может высказать мне свои претензии, если ему есть что сказать по этому поводу. Я уверена, что он знает, где меня найти, — не дожидаясь ответа, она посмотрела на Андрича. — Если мы закончили, мне бы не помешал код для внешних ворот.       Охраннику пришлось еще раз позвонить в свой офис, чтобы узнать код, и Рене запомнила его, садясь в машину и отъезжая с парковки. Она успела набрать шесть цифр на клавиатуре, когда дверь стадиона распахнулась, и Рене, взглянув в зеркало заднего вида, увидела в дверном проеме Рико. Он был одет в полную спортивную экипировку без шлема, и расстояние между ними не могло скрыть ярости на его лице, когда он последовал за указующим пальцем Зейна к её машине. Он сделал пару шагов в её сторону, словно хотел догнать её, и Рене быстро набрала две последние цифры.       Ворота с грохотом распахнулись, и Рене, выжав педаль в пол, показала Рико в окно знак мира. Она знала, что это лишнее, но о своем отношении к делу она могла бы побеспокоиться позже. Сейчас важно было доставить Жана в Южную Каролину. Она успела закрыть окно, прежде чем они выехали на шоссе, и набрала Стефани по громкой связи.       — Он у меня, — сказала она. — Мы едем на юг.       — Как он? — спросила Стефани. — Как ты?       — Ох, мам, — сказала Рене и рискнула взглянуть в сторону избитого Жана. Из-за закрытых окон запах крови был настолько стойким, что казалось можно было задохнуться. — Я не знаю, как он ещё жив.       — Бог с этим мальчишкой еще не закончил, — сказала Стефани. — Веди машину осторожно, слышишь меня? Я знаю, что ты не спала всю ночь. Если начнешь уставать, позови меня, чтобы я тебя придержала на ногах, или притормози и отдохни немного. Ты не сможешь помочь ему, если собьешься с дороги.       — Я знаю, — сказала Рене. — Я буду осторожна, обещаю.       — Я горжусь тобой, милая, — сказала Стефани. — Люблю тебя. Береги себя.       — Люблю тебя.       Рене закрыла телефон и бросила его в подстаканник между сидениями. Она вслепую потянулась к Жану, желая в последний раз убедиться, что пульс ещё можно прочувствовать, и ей показалось, что она почувствовала, как Жан зашевелился.       — Спи, Жан, — призвала она, вдруг подумав об одиноко лежавшей на дне её сумочки болеутоляющего. — Поспи. Я отвезу нас домой.       — …омой, — прозвучало невнятное согласие, и Рене вернулась к бесконечной дороге перед ними.