Немеренно

      — Райя! Райя, прекрати, ты не можешь столько избегать меня! — кличет Ровоам в спину высокой девушки с длинными, синими волосами до бёдер, но та, пусть всё также и не оборачивается, но хотя бы замедляет шаг. Кэлхун протягивает свою руку в направлении Райи, а его губы растягиваются в сожалеющей улыбке, — Райя, прошу. Давай поговорим?       Девушка останавливается и смотрит перед собой. Её тонкие брови сдвинуты к переносице, а почти сливающиеся с кожей губы поджаты. Она не спешит оборачиваться, её плечи слегка приподняты, а ладони в карманах халата сжаты в кулаки. Кэлхун был прав — Райя всячески старалась избегать его, исключить с ним контакт настолько, насколько это было возможно в невозможно бесконечном пространстве, созданным трёхтонной машиной огромных вычислительных мощностей. Почему? Она и сама толком не знала.       Райя вообще боялась себе признаться, что почти ничего не понимала и не знала. Она не знала, как помочь Кэлхуну, она не знала, как не обделить Лололошку, она не знала, как поднять Империю с колен, она вообще не знала, что ей делать. И было бы хорошо, будь это полбеды, но нет. Ко всему прочему, Райя совершенно не понимала кто она. Она до сих пор П.Е.Р.С.И.К.? Она Райя-Прайм, друг Лололошки и «жестянка» с миссией и возвышенными целями и такими же убеждениями? Или всё же она Райя Абер, учёный и «человек» с новой миссией и возвышенными целями и такими же убеждениями?       — Хорошо, Ровоам. О чём ты хочешь поговорить? — Райя не поворачивается.       — О тебе… — Кэлхун делает неуверенный шаг ближе, его взгляд мечется то по фигуре девушки, то по полу так, словно стыдливо пытался избежать зрительного контакта, коего так и не было, — Я. Райя, я не могу воспринимать тебя ни как Райю Абер… Для меня ты навсегда останешься той самой сильной, умной и расчётливой девушкой, что сама прорубила себе путь в науку, но никогда не давала эмоциям захватить контроль над разумом… Для меня ты навсегда доктор Абер…       Райя шумно вздыхает и с её стороны слышатся помехи.       — Если это всё, о чём ты хотел поговорить, то я лучше уйду.       — Нет, стой! — Ровоам срывается с места и в миг преодолевает пару метров между ними, за плечо хватая девушку, что уже норовила побыстрее скрыться от монолога, побуждавшего всё новые и новые мысли и приступы деперсонализации, — Да, для меня ты Райя Абер, но я вижу, что ты сама не понимаешь кто ты! — начинает быстро тараторить Кэлхун, не убирая руки с плеча Райи, словно боялся, что вот-вот упустит её. Снова.       — Мне больно смотреть на твои муки!.. Я просто… Я просто хочу сказать, что никогда не обращался к тебе после нашей первой встречи, как к Райе Абер… Только «Райя». Я имею ввиду, что. Что я не в праве помочь тебе понять, кто ты на самом деле, ведь просто не смогу увидеть в тебе кого-то другого, но… Ты всегда можешь говорить об этом со мной. Я буду рад побыть с тобою рядом… За 400 лет полной изоляции, я осознал в полной мере, насколько тяжело бывает хотя бы день находиться один на один со своими мыслями, как болезненно они порою гнетут и выедают твой мозг и остатки здравого смысла… Сейчас ты не одна и твоё поведение не сдерживают протоколы и прочие прелести роботов и пет-ассистентов, ты можешь делать то, что посчитаешь нужным и говорить то, что захочешь сказать. Ладно? — ещё пару мгновений Кэлхун сжимает худыми пальцами чужое плечо, но после, словно готовясь принять любой исход, медленно опускает руку вдоль тела и смотрит на чужие волосы. Он при жизни всегда мечтал зарыться в них носом и утонуть в своей любви к Райе Абер.       Сама же Райя колебалась. Она всегда колебалась и всегда пыталась найти тот вариант развития событий, благополучный исход которого переваливал бы хотя бы за 50%. Сейчас же… Даже мощностей и возможностей Рехобоама не хватало, чтобы высчитать такой вариант, а потому и без того потерянной Райе становилось ещё хуже. Привыкшая полагаться на цифры и точные расчёты, она просто чувствовала себя абсолютно беспомощной прямо сейчас.       — М. Спасибо, Ровоам. Наверное, это действительно важно для меня.       На лице Кэлхуна появилась слабая улыбка, а острый и боязливый взгляд смягчился, потерял свою колкость и нашёл место еле заметным бликам.       — Для меня тоже, Райя.