Телефоны ещё не изобрели

— Сайдзоооо! — едва первый звук этого голоса достиг слуха ниндзя, тот мгновенно проснулся и свистанул с постели прямо сквозь потолок. Именно сегодня голос Исанами ввинчивался в мозг как буравчик. Ладно, если быть честным, последнее время это происходило всё чаще. С тех пор как богиня отступила, Исанами прицепилась к нему как клещ. Сайдзо — то, Сайдзо — сё. Сайдзо, ты куда? И не скроешься. Обязательно найдётся хоть один доброжелатель, который укажет, что он «вооон туда побежал». Постаравшись слиться с крышей, Сайдзо выждал, когда Исанами скроется из виду, и махнул через забор подальше, и в лес, в лес. Там, конечно, этот любитель животных Сарутобэ, но последнее время они смогли найти общий язык. Так что выдать не должен. Подумать только, Ига и Кога не выдают друг друга. Да предки за такое прокляли бы их обоих. Естественно, Саскэ появился на ветке позади него, стоило только остановиться. — Сбежал? — Тебе такое счастье — посмотрю, как ты забегаешь, — мрачно буркнул Сайдзо, усаживаясь на ветку. — Не знаю, не пробовал, — Саскэ уселся на соседней, опять поглаживая горностая. — У вас же вроде всё хорошо. Ты сам сказал, что она тебе нужна. — Но не каждые ж пять минут, — Киригакурэ подкинул кунай, поймал, подкинул. — Она замечательная, милая, но она такой ребёнок. Ты представляешь, какой ад может разверзнуться, если я с ней... Если причиню ей боль? Исанами и в самом деле вела себя как маленькая девочка. Несмотря на всё, что пришлось пережить, радовалась всему, что видела, объедалась сладостями, хваталась за всё яркое и красивое. И за него. Заявляла, что он — её свет. Свет, как же, убийца с руками по локоть в крови, способный пройти мимо умоляющих о помощи, если им нечем заплатить за эту помощь. И как он может думать о ней, как о женщине, если она опять заберётся в его постель, начнёт там копошиться, устраиваясь удобней. Опять обнимет, закинет на него ногу без всякого намёка, или потребует, чтобы обнял, потому что ей холодно. Он живой человек, мужчина, он может терпеть, не обращать внимания, но всему же есть предел. А Исанами ничего не знает о том, что происходит между мужчиной и женщиной. Если он причинит ей боль, а он причинит, если испугает — богиня Исанами вновь вырвется наружу. Каких трудов стоило убедить её, что приличной девушке не подобает спать в одной комнате, не то что постели, с мужчиной, если они не женаты. Хорошо, что Какэй взял на себя эту нелёгкую задачу. А при поддержке ещё и самоназванного брата, чьё простодушие вполне могло сравниться с его силищей, переубедить Исанами оказалось вполне выполнимо. Но это не мешало ей прибегать к нему с утра пораньше и преследовать всюду. Хорошо что в отхожее место не сопровождала. — Понятно, — Явление богини прочувствовали все и повторять не хотелось. — Может, ещё повзрослеет? — Угу, а мне пока даже к юдзё тайком бегать приходится, под видом заданий, — Сайдзо наконец прекратил играться с кунаем. Но, с точки зрения Саскэ, лучше б продолжал. Надо ж было так допечь всегда непрошибаемого ниндзя, чтобы он разговорился о личном с практически врагом его клана. Горностай на руках Саскэ заволновался, закрутил мордочкой и попытался скрыться под одежду. Да уж, Сайдзо Киригакурэ, похоже, был самым невезучим ниндзя. — Там к тебе твой ненормальный, — сообщил Саскэ. — Удачи. И упрыгал. Обезьяна, она и есть обезьяна. Почти сразу в неповинное дерево воткнулось лезвие камы. — Ага! Я нашёл тебя! Сайдзо понял, что головная боль его сегодня не оставит. Каманоскэ мало того что был ненормальным маньяком, так ещё и орал хлеще любой девки. И, что хуже всего, оказался вторым, кто запал на него. Убивать товарища по команде, соратника, одного из храбрецов Санады, противоречило чести Сайдзо. Сбежать подальше, плюнув на всё — гордости. А наконец уступить безумным требованиям психа — здравому смыслу. Когда, в обмен на помощь, он давал обещание этому ненормальному издеваться над ним, пока тот криком не закричит, он был уверен, что обещание выполнимо. Всё-таки тогда они были лишь временными союзниками. Но теперь всё слишком запуталось. Да и что можно сделать с психом, который заводится от вида крови? Собственной крови. Приходит в экстаз, когда его избивают и пытают? Вся эта срань делает его только более безумным. Как вообще в этом мире могло появиться подобное нечто? Они же даже понять не могли кто это, мужчина или женщина. — Сайдзо! Ты меня слышишь? — заверещало совсем рядом. Ниндзя даже не пошевелился. Убегать от этого психа по всему лесу — много чести. Да ещё и Сарутобэ прицепится, что пугают его драгоценных зверюшек. Начнётся драка. Придётся отмахиваться от обоих и разнимать их. Он на такое не нанимался. — Слышу, — наконец соизволил он ответить, перемахнув на другую ветку и пропуская бешеный вихрь мимо. — Когда? — Что, когда? — ответ Сайдзо знал, но вдруг случится чудо и ненормальный просто поговорить захотел или что-нибудь простое, вроде «когда Санада нас в бой пошлёт» спросит. Не повезло. — Ты обещал! — заголосил Каманоскэ, наконец выбрав верную траекторию. Это он подумал, что верную. Так Сайдзо мог бы забавляться ещё какое-то время. Но сегодня ему было лень. Потому на четвёртом заходе Каманоскэ полетел вниз через листву в компании с Сайдзо. Другое дело, что своё приземление Сайдзо рассчитал точно, а как приземлится псих, ему было наплевать. Хочет страдать — пусть страдает. То ли Каманоскэ поддавался, то ли при падении головой тормозил, но как-то слишком уж легко с ним удалось справиться. Теперь псих, тщательно обвязанный тонким прочным шнуром, был надёжно подтянут за руки к толстой прочной ветке, едва касаясь земли кончиками пальцев ног и для надёжности прикручен за эти самые ноги к крепкому корню дерева. — Ну как, всё ещё хочешь, чтобы я поиграл с тобой? — Сайдзо медленно, поигрывая кунаем, обошёл психа. Выбрал самый тонкий, небольшой, наточенный до бритвенной остроты, почти плоский, уже скорее нож. Поражаясь, как жадно уставился на него ненормальный. — Конечно, хочу! — если бы Каманоскэ мог, он бы наверно вывернул себе шею, лишь бы не выпускать Сайдзо из вида. — Ну тогда начнём, — ниндзя понизил голос, в котором появились тягучие бархатные нотки. Тонкое лезвие плашмя скользнуло по щеке под татуировкой. — Я медленно-медленно срезаю с тебя одежду. Узкими полосками. Позволяя кончику ножа изредка оставлять на твоей коже царапины. Они набухают крошечными алыми капельками. Ты же привык к боли? Ты не замечаешь её? — Да-да-да! Напугать такой мелочью! — Каманоскэ смеялся. — Так мне прекратить, если тебе неинтересно? — Сайдзо мурлыкнул прямо в ухо. — Что? Нет! Продолжай! — от воплей ненормального заложило уши. — Одежда спадает полосками ткани. Лезвие лишь изредка царапает твою кожу. Случайно, неожиданно. Оно такое прохладное, гладкое. Иногда просто плавно скользит не раня, лаская. А потом вдруг вонзается. Неглубоко, лишь бы появилась новая капля крови. Она так пахнет. Этот запах возбуждает. Я слизываю её капля за каплей. Ты чувствуешь, как мой язык прикасается к твоей коже… «Боги, что я несу? Как мне вообще в голову приходит такая чушь?» — Сайдзо разве что за голову не схватился. Говорить такое. Нет, он, конечно, и раньше по необходимости мог расписывать всякие ужасы. Но тогда это звучало устрашающе, а сейчас как? Он посмотрел на едва не пускающего слюни Каманоскэ и понял, что о таком никому и никогда не расскажет. — Да, ещё! — ненормальный смотрел на него так, будто ему какое-то откровение изрекали. — Полоска за полоской, царапина за царапиной, пока на тебе не остаются лишь подхваченные поясом штаны. Тогда я медленно опускаюсь перед тобой на колени и расшнуровываю сандалии. Сперва один, потом второй... — Сайдзо перебрался за спину ненормальному. Чего доброго, ещё будет требовать, чтобы он все эти действия показывал. — Плавно снимаю их с твоих ступней. — Щекотку можешь и не пробовать, — перебил его Каманоскэ. Вместо ответа, Сайдзо с мстительным удовольствием заткнул ему рот кляпом, для надёжности обвязав поверх платком. Ещё бы и уши заткнул и глаза завязал, но тогда терялся весь смысл. Так что ниндзя, не слушая возмущённое мычание, продолжил. — Я перебираю пальцы у тебя на ногах, представляя, как буду вырывать ногти по одному. Я ощупываю твои лодыжки, голени, забираюсь руками в твои штанины, они такие узкие, что пальцам тесно, ощупываю колени, ямки под ними. А потом размышляю, не перерезать ли тебе сухожилия. — сказав это Сайдзо так же плашмя, через ткань одежды провёл кунаем под коленями Каманоскэ, демонстрируя, где может резать. — Медленно-медленно. Они такие упругие. Под коленями, над пятками… Судя по мычанию и дёрганьям, психу нравилось. — Но это потом. А пока у меня есть идея поинтересней. — Сайдзо всё так же бархатисто говорил на ухо ненормальному. В принципе, ничего особенного. Кажется, даже сам начал втягиваться. Во всяком случае сквозь землю проваливаться уже не хотелось. — Царапины на твоём теле уже подсохли. Но это ерунда. У тебя такая нежная кожа. На ней можно, нет, даже нужно писать каллиграфию. Я напишу здесь "ветер". Это слово идёт тебе. Сайдзо водит остриём по спине Каманоскэ, будто намечая будущий рисунок, а сам мысленно смеётся. Каллиграфия. Как же. Его руки для меча, а не для кисти. Но ненормальный этого не знает. Вздрагивает от каждого прикосновения. — Я медленно провожу первую черту, взрезая твою кожу. Но она такая тонкая, такая незаметная, когда кровь высохнет — не останется и следа. Потому рядом я проведу ещё одну. А потом лезвие моего ножа пройдёт под кожей и я соединю линии, срезая эту мешающую полоску плоти. Сверху донизу. Алая черта, с которой струится свежая кровь. Ты чувствуешь, как она стекает по пояснице, промачивает штаны, ручеёк стекает по ягодице. Каманоскэ что-то мычит через кляп и дёргается в путах. Но Сайдзо по-прежнему остаётся у него за спиной. Какой ему прок видеть лицо ненормального. Он хотел, чтобы с ним поиграли — пусть наслаждается. Кстати о наслаждениях. А то ж привык наверно уже к одним и тем же действиям. Сайдзо наматывает на руку рыжие длинные волосы немного оттягивая голову Каманоскэ назад и шепчет уже в покрасневшее ухо. — Так, полоска за полоской я вырежу на твоей спине это слово. Оно будет так прекрасно смотреться, блестя ярко-алым, как киноварная тушь. Я оботру кровь вокруг линий. Ничто не нарушить их изящество. Возможно, налюбовавшись я присыплю их солью и буду смотреть, как она впитывает кровь, становясь алой. Ты будешь кричать и биться, чувствуя, как горит и жжётся каждая царапинка, каждый шрам. Вся спина — один костёр боли. Пояс твоих штанов блестит от промочившей его крови, мокрые, они облепляют твои ягодицы… «Боги, когда ж он промычит хоть что-то вразумительное. Я уже не могу нести этот бред», — помолился неизвестно кому Сайдзо, давая себе передышку. Столько говорить ему за всю жизнь не приходилось. Кто вообще над кем издевается? И, кстати, чего этот ненормальный не только дёргается, но и переминается и задницей крутит. Кончать, то есть заканчивать надо. Сайдзо закрыл глаза, досчитал до десяти и стряхнув с руки пряди волос медленно подошёл почти вплотную. — Я рассекаю пояс твоих штанов, смотрю, как мокрая от крови тяжёлая ткань отстаёт от твоей кожи и тянет их вниз. Они такие узкие, что остаются на бёдрах. И я рассекаю их. Под ними у тебя ничего нет, — Сайдзо медленно отстранился и начал обходить Каманоскэ. — И я увижу наконец, девушка ты или... Парень. Теперь в этом можно было не сомневаться. Достаточно было видеть, как оттопыривались узкие штаны, почти не скрывая мужское достоинство. Кажется, он перестарался, или этот Юри Каманоскэ был слишком ненормальным даже среди сумасшедших. Потому что мало того, что возбуждение было слишком явным, так и в глазах не было ни следа страха. Они сияли на пылающем лице таким предвкушением, что видавшему всякое ниндзя захотелось оказаться подальше. Ладно, остался последний шаг. — Знаешь, какую самую страшную пытку я приберёг напоследок? — Сайдзо подбавил в голос мрачности, бархатной тяжести, угрозы. И сдёрнув платок, выдернул кляп изо рта ненормального, едва не лишив того нескольких зубов. Каманоскэ лишь облизнулся, не потому что губы пересохли. Это была демонстрация вожделения. — Ну же, говори, — ненормальный уставился на Сайдзо таким пылающим, преданным взглядом, что тот едва не попятился. То, что он сделал, было большой ошибкой, то, что собирался сделать, возможно, ещё большей. — Это, — он подошёл вплотную, почти касаясь губами розового уха. Подняв руки, нащупал крепкие тонкие пальцы. — Ожидание пытки. И отпрыгнул. Кунай остался в пальцах ненормального. Если он понял, то сможет быстро освободиться. Никого не было у дерева, кроме растянутого между веткой и корнем ненормального. — Сайдзо! — догнал ниндзя вопль. — Я буду ждать этого! — Идиот, — буркнул Сайдзо удаляясь. С его точки зрения, уговор был выполнен. Он поиграл с ненормальным. Каманоскэ кричал. Но Санада, которому нужны все они, наверняка придумает, почему этот счёт не закрыт. Ниндзя остановился на широкой ветке, посмотрел в сторону деревни. Как же это было утомительно и глупо. И, пожалуй, стоит сходить развеяться и снять напряжение. На примете было неплохое увеселительное заведение, где можно провести ночь с женщиной и никакие ненормальные не будут орать в ухо.