СЛЕПЦЫ

Like the naked leads the blind. I know I’m selfish I’m unkind… Sucker love I always find Someone to bruise and leave behind Placebo Как нагой, который ведет слепого, Я знаю, я эгоистичен, я не добр… Зависимая любовь, я всегда найду кого-то, Кому могу причинить боль и покинуть его… Плацебо

1. Звук сердитых шагов неотвратимо приближается к его камере. Пятеро или шестеро. Ничего хорошего ждать не приходится. Солдат садится на койке и, пока у него еще есть время, непроизвольно массирует пальцами мышцы вокруг пустого крепления протеза. Потом будет уже не до этих проявлений постыдной физической слабости. Он сосредоточенно прислушивается снова. Все-таки пятеро. Двое точно охрана, еще один —начальник Рафта. Именно он семенит торопливо, стараясь поспевать за широкими шагами того, кто идет впереди всех. И явно настроен злее всех. И решительней. И весит не мало. Солдат непроизвольно морщится. Ему не хочется додумывать эту мысль до конца. Его не били уже довольно давно. Он успел позволить себе расслабиться. Когда шаги останавливаются снаружи его камеры, а следом шипит и проворачивается гидравлическая система, надежно блокирующая дверь, хочется подобрать колени к животу и обнять их одной рукой. И все равно он на автомате прикидывает, как можно было бы уклониться, под каким углом броситься в ноги вошедшему, чтобы лишить его равновесия. Куда ударить на ощупь, так чтобы сразу наверняка… Впрочем, все это не имеет значения. — Оставьте нас. Дальше мы сами разберемся, — приказывает невероятной красоты голос. Солдату удается не вздрогнуть. Ему кажется, он узнает этот голос. Цель шестого уровня. Капитан Америка. Человек, который окончательно доломал его. Охрана недовольно пятится, начальник Рафта шумно сопит, остро желая возразить, но… Солдат даже на расстоянии ощущает, как от него кисло и противно попахивает страхом. — Меры безопасности предписывают… — начинает он. — Вон! — выдыхает спутник Капитана Америки. Коротко и угрожающе, и в тот же миг с яростным грохотом ударяется о косяк тяжелая шлюзовая дверь. Солдату кажется, что этого человека он тоже должен знать, но он никак не может понять, кто это. — Солдат, доложи состояние, — приказывает этот знакомый-незнакомый голос, и на этот раз сам вопрос и интонации именно такие, как надо, именно те, к которым он привык за многие годы. — Утерян протез. Полностью утрачено зрение, — послушно рапортует Солдат. — Боеспособность снижена больше чем на половину. Функционирую удовлетворительно. Оба его посетителя молчат и пахнут сложным коктейлем эмоций. Он сидит неподвижно и «смотрит» прямо перед собой. — Солдат, — наконец говорит тот второй все тем же привычным ему бескомпромиссным тоном, — меня зовут сержант Барнс. Имя ничего не говорит ему. Впрочем, он не особенно пытался запомнить командиров американского подразделения Гидры. — Мы с Капитаном Америкой забираем тебя отсюда. Это понятно? — Так точно, сэр, — отвечает Солдат и рискует, потому что ему уже нечего терять, а ему интересно… интересно знать, что будет с ним дальше: — Декомиссия, сэр? Сержант Барнс молчит не дольше десяти секунд. Но сержанты всегда были честнее с солдатами, понятнее и ближе, чем офицеры. — Да, это декомиссия. Вставай, мы уходим. Солдат поднимается. Ему сложно понять, что он чувствует по поводу собственной судьбы. Гораздо легче думать о том, что он всерьез не ожидал, что Капитан Америка окажется одним из командиров Гидры. Солдат подходит почти вплотную к пришедшим за ним хозяевам и, сам не понимая зачем, понизив голос до шепота и повернув голову так, чтобы нельзя было прочитать слова у него по губам с камеры, монотонное жужжание которой он хорошо слышит под потолком в правом углу камеры, произносит: — Я им ничего не сказал. Капитан Америка резко выдыхает через нос. Вблизи он кажется слепому Солдату еще более жутким. Но металлическая рука, такая же, как была у него самого, неожиданно сжимает его правое плечо одобрительным жестом. — Ты молодец, Солдат, — прочувствованно произносит сержант Барнс. — Я… мы гордимся тобой. Гидра гордится тобой. — Хайль Гидра, — на автомате отвечает Солдат. — Хайль Гидра, — эхом отзывается сержант Барнс. А потом слышит, как Капитан Америка, развернувшись на месте, с немыслимой яростью ударяет кулаком в металлическую стену. Удар резонирует по всему помещению и, чем черт не шутит, возможно, и по всему Рафту. — Не надо, — предупреждающим тоном произносит сержант Барнс, обращаясь к своему командиру. — Мы все обсудим на базе. Сейчас уходим. Солдат, следуй за Капитаном на звук шагов. Они конвоируют его по длинным коридорам: Капитан — впереди, сержант Барнс — слева от него. Солдат по звукам определяет, когда они достигают ангара. Слышит рев двигателей готового к взлету джета, ощущает его запах, вибрацию воздуха от его моторов. В своей голове он неосознанно рисует мысленный образ: как расположен борт — корпус, крылья, открытый люк. Его так же можно почувствовать по движению воздуха. Солдат помнит на какой высоте трап… На трапе кто-то стоит. — Тебе помочь забраться? Возьмись за мою руку, — предлагает кто-то совершенно ему незнакомый. — Я могу сам, — угрюмо произносит Солдат и шагает вверх в пустоту, по памяти угадывая высоту трапа, с облегчением ощущает его чуть подрагивающую поверхность и, доверившись своему чувству равновесия, переносит весь вес на эту ногу. Упасть сейчас было бы совсем не смешно. Он настолько сосредоточен на этих сложностях, а потом на том, чтобы не навернуться ни обо что уже внутри, что не сразу замечает одну не совсем понятную вещь. Капитан Америка позади него помогает сержанту Барнсу, подстраховывает его, чуть не за руку ведет его до кресла радиста в кабине и сам пристегивает его там. Как будто тот… Как будто тот ничего не видит. Как будто бы он тоже слепой. Солдат растерянно моргает своими бесполезными глазами. И только в этот момент понимает, чем помимо ярости пахнет от Капитана Роджерса. Горькой и яркой виной.