Ненавижу

Если бы Нанами решил серьезно отнестись к опросу "Что вы думаете о Сатору Годжо?", то его ответом было бы одно единственное слово - "слишком". Слишком сильный. Слишком умный. Слишком громкий. Слишком красивый. Само его существование было слишком. Нанами не сразу пришёл к этому определению, нет, ему потребовалось несколько месяцев, чтобы утвердиться в правильности формулировки. И теперь он был уверен на все известные проценты, что только она была действительно верной. Но больше его об этом никто не спрашивал. Сатору Годжо был аксиомой. Казалось, что мира без него не существовало, он был его началом и мог бы стать концом. Логичным и предопределенным. Он представлял собой сумбурную, хаотично упорядоченную цельную личность. Его шестерёнки были идеально смазаны и вставлены в нужные пазы - механизм функционировал без сбоев. Сатору Годжо являл собой богоподобную сущность, которая плевать хотела на нормы, устои и мораль каких-то там людишек. И никто - НИКТО - победить его никогда не сможет. Нанами верил в это так же сильно, как религиозные фанатики в своих богов, ради которых были готовы убивать и умирать без лишних вопросов. Но у Сатору не было паствы, не у светловолосого парня с очаровательной улыбкой. Она была у Шести глаз и Бесконечности, воплощением которых он являлся. И лишь один человек смог пробудить в нём настоящие искренние эмоции. И растоптать их. Если бы существовала возможность воскресить Гето Сугуру, то Нанами незамедлительно бы ей воспользовался. Чтобы после разорвать его голыми руками на миллионы кусочков, не используя техник, на чистой незамутненной ненависти, которую он взращивал в себе столько лет. Ненавижу Самое страшное, что он видел - это истерика сильнейшего мага современности. И это воистину пугающее зрелище Нанами наблюдал не раз. И даже не два. И даже не двадцать. Наивный, он решил, что сможет справится с Годжо Сатору, который не отражал окружающую его действительность. И каждый - КАЖДЫЙ - гребанный раз не справлялся. Но пытаться не прекращал. - Сними, - орал он в спину Сатору, когда он волком выл посреди своей комнаты, придавив Нанами к стене своей Бесконечностью с такой силой, что он ощутил как треснуло по меньшей мере три его ребра. - Включи, - умолял он сорванным голосом Сатору, который со стеклянными глазами втыкал нож в свое бедро раз за разом, отрубив Обратную технику и не издавая ни звука, когда лезвие в очередной раз погружалось в мягкую плоть. - Отпусти, - хрипел он в рваные поцелуи с привкусом крови и обречённости, когда Сатору, будто в бреду, впечатывал его в дверцу шкафа и шепотом выдыхал "Су...", так и не заканчивая вертевшееся на языке имя. И Нанами чётко понимал, что такого Годжо он не готов показывать кому-либо, он просто не мог допустить, чтобы его величество предстало перед кем-то зареванной сломанной куклой, не отдающей отчёт своим действиям. С красными пятнами на мертвенно-бледном лице, с дорожками соленых слез и дрожащими пальцами. Но никакие острые предметы, разрушенные стены и покалеченный Нанами ни шли в сравнение с прострацией, в которую Сатору впадал с завидным постоянством. Вся его яркость превращалась в серость, он весь становился концентрированной черной дырой, поглощая весь свет вокруг - и чужой, и собственный. И Нанами никак не мог добраться до "горизонта событий". Ненавижу Гето Сугуру перемолол всего Сатору ещё при жизни и - нет, о нет, не своими "высшими целями"! Он его просто бросил, как ненужную вещь, без лишних объяснений и сожалений. Он три кучи положил сверху на так отчаянно тянущегося к нему Годжо, который хоть на время мог почувствовать себя обычным подростком рядом с этим мерзким мастером проклятий. И Нанами уверен, что стоило Гето проехаться своими сладкими речами по ушам Годжо и последний, послушным песиком, побежал бы за ним куда угодно. Сверг бы старейшин, уничтожил людей, да хоть Землю расщепил бы на атомы, лишь бы быть рядом с этим челкастым ублюдком. "Ты молодец!" - сказал бы Гето и Сатору бросился бы стирать в пыль следующую планету. Но нет, Сатору просто был ему не нужен. В его системе координат не нашлось места голубым влюбленным глазам. Ненавижу Когда Нанами удавалось взять Сатору за руку в более менее нормальном состоянии функционирования, его пальцы всегда были холодными. Он скован льдом и скорбью, его сердце разбито на тысячи маленьких осколков и собрать их и склеить не под силу никому, кроме Сугуру, мать его, Гето, которого в аду черти крутят на вертеле. Но что такое сердце сильнейшего? Атавизм, абсолютно не нужная мышца, только мешающая в работе сверхмощного разума. Правда ведь? Если повторить это утверждение достаточное количество раз, то можно в него поверить. Годжо и человеком то называть как-то даже язык не поворачивался. Не смотря на весь напускной дибилизм и откровенный эгоизм, присущий лишь маленьким детям, стандартный набор конечностей и органов - Годжо Сатору был и остаётся чем-то стоящим над понятием "гомо сапиенс". И да, Нанами это понимает. Всегда понимал. Но не может не оставить себе микроскопической надежды, что когда-нибудь Сатору сможет улыбнуться по-настоящему и его пальцы, наконец, потеплеют. Что он сможет чувствовать так, как чувствует сам Нанами, как чувствуют люди. Как чувствовал он сам, пока был жив Гето Сугуру. Ненавижу Внезапным открытием для него стала физическая сила Годжо. Нет, конечно он понимал, что Сатору был сильным. Но не понимал насколько. И поэтому, когда тот просто согнул его руку локтем вперед, Нанами даже не сразу заорал от боли. Он несколько секунд был в полном ахуе - ну нельзя двумя худыми длинными пальцами просто превратить накаченную сильную конечность в ножку кузнечика. Оказалось, ещё как можно. И почему? Потому что он посмел вслух назвать Гето поехавшим. И то, что это правда, не волновало Годжо от слова "совсем". Он бросил без эмоциональное "Извини", дёрнул плечом и вернулся к созерцанию природы за окном. И в следующий раз, когда Сатору раздробил ему коленную чашечку лёгким тычком своего ботинка Нанами орал громко и сразу. И после этого случая вообще перестал упоминать Гето Сугуру в суе, дабы сохранить оставшиеся кости в относительном порядке. А Сатору даже не извинился. Посмотрел так, что у Нанами кровь застыла в жилах и циркулировать начала только после того, как два метра яростного великолепия покинули кабинет Сёко, хлопочущей над его конечностью. И то, что Годжо за шкварник его в этот кабинет притащил ситуацию никак не упрощало и могло быть принято за заботу только слепоглухонемым идиотом, которым Нанами к счастью - или всё-таки нет - не являлся. Гето Сугуру был системной ошибкой. И его судьбой была смерть с момента знакомства с сильнейший магом. Если бы его не убил Сатору, то точно прикончили бы старейшины, ибо никто кроме них не мог обладать влиянием на смертоносное оружие из клана Годжо. И пусть это самое влияние существовало только во влажных фантазиях этих архаичных пережитков прошлого - никого бы это не остановило. Он всегда понимал, что ходит по краю - с Сатору нельзя было по другому. Ни одна его фальшивая улыбка на Нанами не действовала - после смерти Гето, чтоб тебе на том свете собственной кровью подавиться, Сугуру, он осознал, кем стал Сатору Годжо после его убийства. Монстром. Самовлюбленный, эгоистичный, лишенный даже намека на эмпатию монстр, взращенный системой мира магов робот, выполняющий свои функции исключительно для почесывания собственного эго и наделенный просто космических размеров ЧСВ. Все крупицы человечности, что были в нём, умерли вместе с единственным человеком, имеющим для него значение. Нет, он всё так же тупо шутил, стремился облапать всех вокруг и капризно дул губы, но делал это настолько автоматически, как будто в его голову была заложена программа поведения для мимикрии под человека. Вся его забота об учениках была не более чем искусной игрой, целью которой было перекладывание ответственности хоть на кого-то ещё. Ведь тот единственный - уникальный - человек, который мог стоять с ним рядом был убит им же. Он просто не видел больше смысла. И все его принципы были не более чем калькой с принципов Гето до отъезда его кукухи в направлении геноцида планетарного масштаба. Видимо, Сатору так пытался сохранить хоть что-то от того, кто смог забраться в его голову и сердце. Хоть что-то живое. Что живым никогда и не было. И все дружно сделали вид, что ничего не произошло - Гето больше, Гето меньше. Годжо внезапно стал моралистом с идеалами? Чудесно! Годжо выполняет свою работу и выёбывается в пределах разумного? Прекрасно! Годжо решил взрастить сильное поколение магов? Да это просто праздник какой-то! Только хмурый Нанами Кенто, человек лицо-кирпич, с уровнем эмпатии колченогий табуретки умудрился заметить, что сильнейший маг, по-тихому, ёбнулся в конец. И решил, как рыцарь прямоугольного кухонного стола, вмешаться в этот спектакль и попытаться помочь тому, кому ничья помощь никогда и не была нужна. Кроме сраного Сугуру Гето, конечно, как же, блядь, без него-то? Ненавижу И когда у Сатору основательно посыпалась черепица Нанами решил, что именно он сможет повернуть это квадратное колесо и вернуть бронепоезд Годжо на рельсы относительной нормальности. Да уж, он явно переоценил собственные силы. Даже не смотря на адекватную самооценку и максимальный реализм он даже в самом страшном сне не мог представить, с чем столкнется. Но самый смех был в том, что Нанами просто любил его. Да, вот так вот, без розовых очков, давно лопнувших стеклами внутрь, осознавая и принимая всё дерьмо и иррациональность своего чувства. Нанами Кенто просто любил Годжо Сатору. Ломающего ему руки. Вытирающего об него ноги. Каждый раз своим безразличием посылающего его в такие дали, из которых невозможно вернуться. Выдыхающего в губы напротив это обречённое "Су...". И никакие жаркие объятия, голодные поцелуи и самый качественный в мире секс ни на миллиметр не сокращали расстояние между ними. Он мог бы валяться у него в ногах, обещать всё и ещё чуть-чуть сверху - но Сатору ничего этого не было нужно. Не от него. И пусть он был рядом, видел - по настоящему видел! - именно его, а не наследственные техники и вбитое в подкорку программное обеспечение - он просто не был нужен. Иронично, не правда ли? И Нанами знал, что никогда не добьется даже лёгкой симпатии от мраморной статуи, заключённой в Бесконечность. И ни один из Шести глаз не посмотрит на него так, как все они смотрели на Гето Сугуру. Ненавижу