Сильный альфа и хрупкая омежка

      - О нет. Сильный альфа, что же ты…              - Заткнись.              - Что же ты собираешься сделать с хрупкой омежкой. – настойчиво продолжает Джонни.              - Заткнись, Кейдж.              - Нет, жестокий альфа. – тянет буквы, с усмешкой прищуривая глаза. Такахаши раздражённо хмурится, упираясь кончиком катаны в чужой подбородок.              - Это уже не смешно.              А Кейдж с места не сдвигается, растягивает губы в улыбке, вопросительно вскидывая брови. Знает, что японец вреда ему не причинит. Кенши устало стонет, закатывая глаза, как Лю Кану пришло в голову поставить их в паре, просто представить невозможно.              Их задача забрать и перепрятать флажок своего цвета. Банально, просто. Остаться незамеченными, звучит сложнее. Особенно с болтливым напарником, который то о кино трещит, то кидает не всегда понятные шутки.              Однако эта шутка Такахаши была понятна (из-за тысячного раза её прослушивания), японец не понимал единственного, почему Кейдж повторял её так часто. Альфы и омеги стали базисом современной жизни, и сам Кенши, как и ожидалось от того, кто метит на место главы клана, был представителем первой группы. Про остальных участников этого кружка по спасению мира он не знал. Спрашивать было без надобности, да и было бы верхом неприличия. По большей части альфы, реже беты. Никто внимания на этом не акцентировал, и точно Такахаши не знал, да и зачем?              Знать он, конечно, не знал, однако определить мог с первого взгляда (в большинстве случаев). Да, опираясь на стереотипы да застоявшиеся модели, однако совпадало ведь. Именно поэтому Кенши и понять не мог заевшую шутку, Кейдж ведь со своим бесконечным эго и флиртом определенно был альфой, но стебать любил невероятно.               - И жестокий альфа не оценил шу...               - Да заткнись же ты. - раздражённо шипит Такахаши, захлопывает ладонью ему рот, и Кейдж несколько мгновений борется, для приличия, прежде чем шумно выдохнуть через нос, прекращая. Закатывает глаза, Такахаши ко всему относится слишком серьёзно.              Джонни кидает скучающий взгляд по сторонам, пока японец прислушивается к окружению, а потом наконец отлипает от стены, убирая ладонь.              - Прекрати трепаться и идём. – шикает, словно избалованному ребёнку, и Кейдж цокает, но следом идёт. Загребает ладонью ягоды, стоящие в одном из чанов по пути, отправляя несколько в рот.              Кенши выдыхает раздражённо, но ничего не говорит. Маршрут он помнит, пару участников уже видел, да и собств…              - Вот чего понять не могу, детская игра ведь, нет? Флажки какие-то… Дорогие участники, - понижает голос, чеканя каждое слово, - я хочу сыграть с вами в игру.              - Тебя бы с болтливостью прикончили первым.              - Ха! Возможно. – пожимает плечами, подкидывает ягоду, ловя ртом. Делает коронное «Есс!», а потом в несколько шагов нагоняет Кенши. – Зато был бы самым харизматичным персонажем… И не фыркай так!              Такахаши вновь глаза закатывает, придерживает выставленной ладонью рвущегося вперёд из-за угла Кейджа, а потом продолжает путь.              - Харизма так и прёт, Кейдж.              Удивительно, но Джонни сарказму не верит. Хмыкает, выставив ладонь с последней ягодкой вперёд, пародийно, словно Гамлет с Йориком.              - Конечн… Кенши!              Тот выхватывает ягоду одним плавным движением и кидает в рот, игнорируя возмущенно распахнувшиеся губы. Ягода сладкая, приторная с непонятной кислинкой. И хоть Такахаши никогда не любил эту приторную сладость, она кажется неплохой.              - Не жадничай. – коротко отзывается, сверяясь со стенами по сторонам. Завернуть за следующий угол и, пожалуйста, цветастый флаг должен быть именно там.              И он там и оказывается, стоит на небольшой подставке. Придумать место для его хранения, кажется, сложнее. Но, Кейдж сзади кривит губы в довольной улыбке, не просто ведь так он дан Такахаши в напарники.              Теперь же добраться до того места становится сложнее. Участники снуют по всей территории, и вот, в очередной раз они жмутся у стены, пока Кенши выглядывает едва заметно, следя за открывшимся коридором.              - Мне надо уйти.              - Да, сейчас коридор освободится, и..              - Нет. Мне надо уйти.              Такахаши хмурится, наконец оборачиваясь. Смотрит на почти напуганного Кейджа, который тянет пальцами едва выглядывающий из-под желтого одеяния ворот темной футболки.              - Нам осталось только спрятать его, Кейдж. – непонимающе хмурится Кенши, смотрит, как названный ведёт головой, тяжело втягивая воздух, и делает короткий шаг назад.              - Ты не понимаешь.              - Но мы проиграем.              - Ты не понимаешь, Такахаши. – давит актёр, а Кенши хмурится. Смеряет взглядом удерживаемый в ладони флаг, пустой коридор, а потом вновь смотрит на Кейджа, который выдыхает сквозь приоткрытые губы              - Так объясни.              - Я не…              Позади раздаются шаги, и Кенши разочарованно поджимает губы, договорились, блин. Он смотрит по сторонам, а потом цепляет пальцами чужое плечо, подталкивая в ближайшую дверь. Помещение небольшое, два на два, явно используется как складское, ведь по углам манекены, тренировочные палки и деревянные орудия. Такахаши руки на груди скрещивает, ожидающе смотря на замершего Кейджа.              - И? Почему ты так внезапно решил выйти из игры? Ну, Кейдж? – вопросительно вскидывает брови, чувствуя, как внутри начинает зреть раздражение. – Если это твоя очередная игра, то…              - Нет, это… ягоды. – наконец отвечает Джонни, выдыхает так шумно, что самому Такахаши воздуха хватать перестаёт.              - Ты вообще не смотришь, что в рот тянешь? – кривится Кенши.              - Да кто мог подумать, что они… - передёргивает плечами, подаваясь к дверной ручке.              Такахаши дорогу перекрывает, перехватывая чужое запястье. Тяжело втягивает воздух, не забывая посчитать до 10, да только на трёх сбивается. Кейдж руку выдёргивает, отшатываясь, его конкретно морозит, когда Кенши вскидывает на него прямой взгляд.              Крылья носа дрогают ещё раз, а потом Такахаши молча прикладывается лбом в стенку. Молчит несколько секунд, прежде чем вновь повернуться к Джонни. Мнёт губы, утыкаясь взглядом в потолок, прежде чем выдохнуть сдержанное: - Ты не шутил.              - Почему раньше, я не…              - Я на подавителях. И… чёртовы ягоды.              - Да потому что не надо жрать всё подряд. – шипит Такахаши, наконец встречаясь с мужчиной взглядом.              - Ты тоже съел! – защищаясь, выпаливает Кейдж.              - Она была одна, да и я был уверен, что ты знаешь, что ешь.              - Ну вот не знал. – широко взмахивает ладонями, оступается, в последнее мгновение цепляясь пальцами за стойку. – Откуда я мог знать.              Кенши неодобрительно качает головой, вспоминает о лежащем в руке флаге.              - Тогда так. – говорит, кидая взгляд на прислонившегося к стене Джонни. – Я отношу флаг, ты остаёшься здесь. А потом отведём тебя к Лю Кану, он наверняка знает, как… обезвредить их действие.              Такахаши втягивает воздух через сцеплённые зубы, отчего чужой сладковатый запах мгновенно заполняет гортань. Смотреть на Кейджа и не чувствовать внутри заполняющего жара невозможно, поэтому, так и не получив ответа, Кенши выскальзывает за дверь. Сжимает рукоятку в пальцах сильнее, огибая стену, и замирает, услышав за спиной голоса.              Не знает, что заставляет его остановиться, но он замирает, поглядывая на несущих флаг Кунг Лао и Рэйдена. В ноздрях до сих пор бьёт запахом чужой начавшейся ложной течки, он словно сквозь стены сочится, но проходящие мимо закрытой двери парни и носом не ведут. Даже на мгновение не останавливаются. Не чувствуют?              Ну и отлично, думает, сильнее сжимая флаг в ладони. Потрясающе, вновь начиная путь. Значит никто не… Глотка словно намертво пересыхает, и Такахаши чертыхается себе под нос, распахивая дверь.              Джонни всё у той же стены, сжимает пальцами ближайшую стойку, сжимает до побелевших костяшек, смотря подёрнутым плёнкой взглядом на вошедшего. Дверь закрывается, вновь оставляя их в полумраке.              - Ебучие ягоды. – шелестит чуть слышно Кейдж, дышать почти боится, когда насыщенный запах смешивается с его собственным. Колени дрогают, едва слышный стук, и в оголённые предплечья впиваются почти обжигающие пальцы.              Рванно выдыхает, врезавшись спиной в стену, цепляется пальцами за рукава, прикрывающие витиеватые узоры.              - Уйди, Такахаши. – выдыхает рванное, когда японец налегает и, не в силах удержаться, ведёт носом по шее. – Кенши…              - Не лги, что не хочешь. – от тихого низкого голоса мурашки отдаются теплом внизу живота, и Кейдж запоздало втягивает воздух. – Ты уже меня всего взглядом облизал.              - Не льсти себе.              - Я не слепой, Джонни.              - Даже если и так. – нехотя соглашается, гнётся, когда пальцы сжимают талию. Губы едва заметно касаются шеи, и Джонни подаётся вперёд, противореча словам. – Но не… не так.              Такахаши отстраняется на каких-то несколько сантиметров, только Кейдж по инерции льнёт ближе. Тяжело втягивает воздух, словно пытаясь украсть его с чужих губ. Глаза мечутся туда, возвращаясь к внимательным тёмным глазам.              - Как «не так»?              Джонни фыркает, отчего звук выходит полувсхлипом.              - Когда я такой.              - Из тебя в любом случае плохо получается альфач, Кейдж.              Джонни, кажется, возразить хочет, но Кенши просто подаётся вперёд, впиваясь во влажные губы. Кейдж стонет прямо в поцелуй, льнёт ближе, ближе, пока его с силой не вжимают в стену, не позволяя двигаться. Цепляется языком за напористый язык Такахаши, пока воздух между ними не раскаляется, накаляется настолько, что перед глазами, словно на источниках, всё плывёт в какой-то дымке.              Губы скользят по шее, и Джонни безвольно охает, ударяясь затылком о стену.              - А как же флаг? – выдавливает через подрагивающие опухшие губы, впиваясь пальцами в чужие плечи.              - Плевать. – рыкает Такахаши. Тянет тёмную опоясывающую ткань прочь, заставляя многослойное одеяние поползти, распахиваясь. Оранжевый, коричневый, темная футболка, от которой избавиться куда сложнее, чем от предыдущих слоёв.              - Сними. – дёргает руками, чуть отстраняясь от стены, и часть ткани падает, соскальзывает с рук. Стуком, кажется, раздаётся и его телефон. Джонни невыносимо плевать.              Пальцы по тонкой ткани скользят, задевают выделяющиеся маленькими бугорками соски, и Кейдж всхлипывает. Его ведёт от пристального взгляда, требовательных частых касаний, запаха, тихого смешка, голоса. Он никогда не замечал, какой у Такахаши голос. Может из-за того, что обычно он относился к нему с пренебрежением, и любой разговор превращался в маленькую борьбу? Джонни не знает.              - Сделай уже что-нибудь. – скулит, задевая пахом чужое бедро. Внутри всё жаром горит, да и снаружи, кожа, словно опалённая, и он сам бы осыпался пеплом, если бы мог. – Я не могу, Кенши.              - Что бы сделал на моём месте «жестокий альфа»? – шёпотом обжигает кромку уха, едва касается кончиком языка ушной раковины, и Джонни бессильно жмурится.              Его же шутка работает против него, и Кейджу в пору бы задохнуться от собственного желания, но он только тянет, приоткрыв губы: - Ты меня будешь трахать или нет?              - Странно. Хрупкая омежка правда решила раздразнить… - Джонни, честно говоря, вообще половину слов пропускает. Специально ли, случайно, Такахаши говорит слишком много рычащих. И каждый подкрепляемый буквы рык оседает в Кейдже, пускает дрожащую волну под кожей.              Актёр переступает с ноги на ногу, чувствует, как тонкая струйка бежит по бедру вниз из белья. Не успевает впитаться в свободные штаны, и как же сильно Джонни не хочется их пачкать.              Хриплый стон, сорвавшийся с губ, застревает в чужих, когда пальцы Такахаши обвивают напряженно стоящий член. Он пачкается пальцами в смазке, пачкается, размазывая её же по стволу. Кейдж ноет, подаётся ближе, пытаясь увеличить фрикцию, стекая в шею, безвольно мажет губами по коже.              - Нетерпеливый. – с усмешкой тянет Такахаши.              - Медленный. – глухо отвечает Кейдж, обжигая кожу сбивающимся дыханием.              Кенши низко хмыкает и отстраняется, у Джонни, кажется, голова от этого кружится, а от всей ситуации с ума сойти не жалко будет. Ладони тянут от стены, поворачивают, понимает Кейдж. И подаётся, чуть ли не лицом упираясь в дерево. Пальцы тянут его штаны и нижнее бельё вниз, заставляя задушено вздохнуть от прохладного воздуха. Свободные пальцы футболку задирают, легко оглаживая низ живота, подтянутые мышцы, и Джонни нетерпеливо скулит, подаваясь в чужой пах. Губы вжимаются в основание шеи, зубы едва царапают кожу, как бы Кенши не хотел выпустить клыки, он этого не делает, а в Кейдже смелости просить не хватает.              - Как же ты течёшь. – шелестит на ухо, цепляя мочку уха зубами, а Джонни выгибается со сдавленным стоном, когда внутрь скользят сразу два пальца. – И узкий.              Актёр жмурится, упираясь затылком в чужое плечо, неосознанно шею выставляет, и Такахаши предупреждающе выгибает пальцы, заставляя подавиться стоном. Ладонь губы накрывает, заглушая.              - Вспомни где мы, Кейдж.              - Они… они заняты этими чёр…чёртовыми флажками.              - Твой стон они услышат. – парирует Кенши, толкаясь тремя пальцами. Джонни насаживается сам, нетерпеливо, скуляще. Ему слишком мало, невероятно недостаточно.              - Прекрати издеваться. – шепчет, когда ухо обжигает мягким смешком.              - Нечего всякую гадость в рот тянуть.              - Был бы тв… - давится всхлипом, опуская голову, а продолжает через несколько бесконечных секунд. – твой член, ты бы так не возмущался.              - Но не был же. – качает головой Такахаши. А потом убирает пальцы, и Кейдж морщится от прохладной пустоты внутри. Выгибается, подаваясь грудной клеткой на стенку, рука за бедро тянет, легко хлопает ладонью по внутренней его части, заставляя ноги развести ещё шире. Джонни и на шпагат ведь сесть может, только так что-то стыдно внутри шевелится, когда он ноги ещё шире расставляет, открываясь перед Такахаши ещё сильнее.              Шелест одежды, и влажная головка легко касается входа. Джонни взгляд назад бросает всего на мгновение, чтобы убедиться, что Кенши всё ещё в одежде, многослойный, словно капуста. Только эта обнажённость перед японцем пуще возбуждает. И Кейдж нетерпеливо скулит, переступая с ноги на ногу. Смазка течёт по бедру, наверняка пачкая скатавшиеся у голеней штаны, Джонни на это плевать.              Такахаши толкается вперёд так медленно как может, сдерживает собственное горящее желание, горящее нетерпение, побуждающее толкнуться в Кейджа до основания. Джонни бессильно скулит, подаётся ближе, торопливо. Пока не чувствует, как сзади вжимаются чужие бёдра. Кенши касается грудной клетки его спины, одной ладонью придерживая где-то поперёк живота. Его жар окутывает повсюду, и Кейдж прячет лицо в ладонях.              - Тише. – тихий вкрадчивый голос вселяет спокойствие, и Джонни борется с собственным сбившимся дыханием. Свободные пальцы касаются его волос, проскальзывают, легко оглаживая по голове, и Кейдж плавится. Плавится от нескольких простых слов. – Хороший мальчик.              Такахаши заполняет его, растягивает, и, чёрт возьми, так правильно, так невероятно подходяще. На глазах у Джонни неподходящие слёзы, который прячутся во влажных пальцах. И Кенши двигается, выбивает с чужих губ стоны, тонкие высокие всхлипы; сам теряется, пропуская моменты, когда чужой рот и правда стоило бы зажать. Сжимает пальцами мягкое бедро, второй оказывается где-то на грудной клетке, на уровне сердца. Толкается глубже, резче, отзываясь низким рыком на красное ухо, когда стук сердца под ладонью с ума сходит. Колотится так сильно, что Кенши словно целенаправленно его удерживает на месте.              Шепчет что-то нелепо слащавое Джонни, который пальцами путается с ладонью на груди, упираясь лбом в руку на стене.              Оба понимают, что надо им немного, поэтому Кенши тянет Кейджа на себя, делая маленький шаг назад, не позволяя больше облокотиться на стену. Одна ладонь ложится на напряженно подрагивающий член, обводит головку, подстраиваясь темпом под собственный. И Джонни плавится; стонет, выгибаясь; подаётся назад, ближе, практически налегая на несбавляющего темп Такахаши. Пальцы скользят на губы, но Кейдж двигается, и кончики пальцев проникают глубже, пересекают кромку зубов, касаясь языка. Джонни послушно лижет, посасывает подушечки, едва ощутимо придерживая зубами. Путается, задушено выстанывая в голос имя Такахаши.              Названный толкается глубже, сильнее, практически вдалбливается в податливое тело Кейджа, под сдавленные стоны. Выцеловывает непонятные узоры на чужих ключицах, подставленной шее, ускоряясь ладонью, лежащей на чужом члене. Джонни кончает с жалобным стоном, дрожит пару мгновений, сжимая Кенши внутри, и тому нужно всего несколько толчков, чтобы выйти и кончить в ладонь.              Такахаши чуть склоняется, вытирая ладонь о слепо брошенную часть одежды, и Кейдж медленно осыпается следом за ним.              - Хэй-хэй. – перехватывает под локти обессилившего Джонни, который налегает назад, пытаясь удержать равновесие на подгибающихся ногах. Губы легко касаются загривка, а руки тянут в подобие объятия: одна удерживает поперёк грудной клетки, не позволяя упасть, вторая опускается на плечи, прогоняя крупицы зарождающейся тревоги. – Всё хорошо. – пальцы слабо цепляются за удерживающую руку, и Кенши успокаивающе тянет. – Я держу, всё в порядке.              И Джонни медленно выдыхает, так и не открывая глаза. Остаётся на эти несколько минут в тёплых медвежьих объятиях, мягких редких поцелуях и тихом дыхании. Он не соврёт, сказав, что это было самое спокойное и безопасное место за годы его жизни.              Но всё хорошее свойственно приходить к концу, так? Через какое-то время нежиться в чужих объятиях становится уже неприлично (исключительно по мнению Кейджа), и он отстраняется, нехотя выпутываясь из тёплых рук, борясь с собственной слабостью. А потом оказывается, что Такахаши случайно вытер и собственную и Кейджовскую сперму об упавшее одеяние второго, поэтому, пока Джонни возмущается, с уже надетыми штанами и обидно испачканной тканью в ладонях, Кенши тянет с себя оранжевое одеяние, а потом и идентичный тёмный слой. Обрывает бесконечно долгую и оскорбленную речь Кейджа, протягивая одеяние актёру.              И тот замолкает, бормочет что-то себе под нос, однако принимает его ладонями так, словно это что-то невероятно ценное. Медлит, прежде чем натянуть на себя, невольно глубже втягивая воздух.              Отворачиваются одновременно, пряча выскользнувшие лёгкие улыбки