Последний приют

— Каску, похоже, придётся выбросить, — пробормотал Финдекано, повертев в руках обломки. — Она свой долг исполнила даже слишком хорошо. — Меня как-то больше, чем каска, беспокоит твоя голова, — хмуро отозвался Майтимо. — Ты без сознания был почти две минуты. Оснований для беспокойства у него хватало с избытком. В неверном свете горелки, на которой он пытался согреть чай, бледное лицо друга выглядело ещё хуже, чем днём. Неровная повязка на лбу не улучшала ситуацию, но хотя бы тёмное пятно крови на ней перестало увеличиваться. — Нельо, всё с моей головой нормально будет. Бывало и хуже. Майтимо усмехнулся. Весь юмор этого дня стихийно почернел на пару тонов с самого проклятого камнепада. А ведь всё так хорошо начиналось. Ничто не предвещало беды. — Весной идём сюда и вот сюда, — заявил Финдекано, шлёпнув перед ним карту. — И между делом поднимаемся вот на этот пятитысячник. Майтимо поднял бровь. — “Между делом”? — Мы на такие горы ещё тогда лазали, — Финдекано только пожал плечами. “Ещё тогда” значило “до Исхода”. Майтимо вздохнул. Не просто в прошлой жизни — в другой прошлой жизни, той, которую можно было даже не надеяться вернуть в этом новом, изменившемся до неузнаваемости мире. Новом, но не худшем. Просто другом. — Не было там пяти тысяч, — сказал он просто для того, чтобы возразить. Было там или не было, он понятия не имел. — Это мы просто точно измерить в те времена не могли, — весело пояснил Финдекано. Глаза его горели. — Сюда, конечно, не лазали. На него в нынешнюю-то эпоху мало кто поднимался, тем более весной. Не самая добрая гора. — И ты хочешь туда, потому что?.. — Потому что я там ещё не был! И ты ещё не был, чем не повод. Действительно, подумал тогда Майтимо. Чем не повод. Но всё же сказал: — У меня туда квалификации нет. Финдекано беззаботно улыбнулся. — Так мы же не завтра лезем, а весной только. К этому времени будет. А может быть, лучше бы и теперь не было, мрачно размышлял Майтимо, переливая чай в кружку. — Держи. Только осторожно, горячо. Финдекано тревожно сверкнул на него глазами. — А ты? — А я не хочу. Пей, тебе согреться надо. В палатке, растянутой прямо на скальной полке с помощью нескольких крючьев и такой-то матери, было довольно тепло. Финдекано утверждал, что с Майтимо тепло в любой палатке, хоть в шестиместной, потому что он и там ухитрится занять всё доступное пространство. А здесь сидеть и лежать можно было, только сложившись в три погибели, а передвигаться и вовсе на карачках. Зато было тепло. Вот только Финдекано до сих пор потряхивало, и это тревожило не на шутку. Каска лежала, отброшенная в дальний угол — если в этом чехле от рюкзака, по недоразумению называемом палаткой, вообще могло быть что-то дальнее. От удара она почти раскололась пополам. Не будь её… Тут Майтимо уже сам поёжился. Если бы не камнепад, Финдекано ни за что бы не сорвался со стенки. Камни и до этого летели, но мелкие, больше похожие на осыпь. Весна выдалась тёплая, и льды, удерживавшие их на месте, начали таять слишком рано. Вот бы ещё поняли они это не слишком поздно. Не когда сверху посыпались булыжники размером с хороший кирпич. Один из них прилетел Майтимо по пальцам, правда, вскользь, и все кости вроде были целы, но кисть всё равно болела как проклятая. Финдекано был выше по склону и на более открытом участке. Первый камень угодил ему в плечо, второй расколол злосчастную каску, которая, собственно, и спасла ему жизнь. Но вот от срыва и удара о скалу не спасла. Майтимо сам так и не понял, каким чудом успел вщёлкнуть страховку за секунду до того, как сверху полетели камни, а потом огромная сила рванула его вниз. Обвязка врезалась в тело до синяков, он сорвался с уступа, на котором стоял, и повис на верёвке — но удержался, спасибо страховке, и Финьо тоже удержал. Затем последовали самые страшные две минуты этой новой жизни, пока он пытался дозваться друга. Сперва голосом — тихо, затем громче, наплевав на опасность нового схода камней. Потом — по осанвэ, хотя ему и говорили, что так больше никто не делает. По крайней мере, это сработало. И по крайней мере, у Финдекано хватило сил, чтобы с его помощью добраться до удобной полки, где можно было поставить палатку, благо палатка с собой была. О том, чтобы идти вниз прежним маршрутом, через две широкие трещины, не могло быть и речи. — Да завтра всё уже в порядке будет, — уверял его Финдекано, но Майтимо в прошлой жизни видел более чем достаточно раненых, в том числе в голову, чтобы понимать: нет, не будет. Главное, чтобы не было хуже. Как тогда будет выглядеть спуск, ему даже думать не хотелось. Но просчитать такой вариант следовало. — Очень не хватает иногда твоего навыка вызова орлов, — заметил он между прочим, но в этой мрачной шутке, как всегда, была только доля шутки. — Это к Турьо, — не смутился Финдекано. — Правда, орлы со времён молодости мира измельчали. — Очень жаль, что не выйдет зафрахтовать хоть одного на спуск. — Майтимо, ты знаешь, что такое юмор висельника? — Смутно. Но, поскольку висели-то мы на этой скале на моей страховке, думаю, у меня есть на него право. Они посмеялись немного, и ближайшее будущее начало видеться Майтимо уже не в таком мрачном свете. Он состегнул оба спальника и велел: — Раздевайся. На деле это означало — дай тебя раздеть. Но Финдекано, несмотря на далёкое от блестящего состояние, не удержался от своих обычных шуток. — Я понимаю, конечно, что у нас с объяснениями на скалах давняя и сложная история, но ты уверен, что это подходящее место для первого раза?.. — Я тебя сейчас ещё раз по голове тресну, — беззлобно ответил ему Майтимо. — Имей в виду, пока не дашь себя осмотреть как следует, спать не позволю. — Не сомневаюсь. Нудеть будешь до утра, — проворчал Финдекано, но всё-таки уступил и дал снять с себя штормовку. Свитер и термуху проще было задрать повыше, что Майтимо и сделал, светя себе фонариком, потому что за стенкой палатки уже порядком стемнело. Картина ему открылась безрадостная. Кожа на левом боку превратилась в сплошной чёрный кровоподтёк — там, где не была содрана. Надежды, что все рёбра уцелели при таком ударе, не осталось. Но при вдохе они вроде бы в обратную сторону не прогибались, и на том спасибо. — Да ладно тебе, они быстро срастаются, — успокаивал его Финдекано, забираясь в спальник, вернее, спальники. Вот только двигался он при этом с заметным трудом. Майтимо молча помог ему устроиться и залез следом. Уместиться ему удалось только на боку, приняв сложную позу рогалика и засунув одну руку под голову. Он поискал, куда бы деть другую — самым логичным было обнять ею Финьо, но как его обнять, чтобы не причинить боли? Не придумав ничего лучше, он пристроил руку другу на бедро. — Идеально, — пробормотал тот. — Действительно, идеально, — согласился Майтимо и слегка шлёпнул его, чтобы не злоупотреблял. Финдекано прижался к нему теснее — для тепла. Его больше не трясло, что не могло не радовать. А ещё от его волос, в которые Майтимо немедленно зарылся носом, пахло костром и можжевельником. Если закрыть глаза и забыть про срыв и камнепад, можно было представить, что всё в порядке, они просто переночуют и пойдут дальше. Впрочем, они в любом случае переночуют и пойдут дальше, сказал себе Майтимо. Другого выхода у них всё равно нет. Не в их правилах было пасовать перед трудностями. — Финдарато был уверен, что я с тобой сплю, — добавил Финьо уже сонно. — Тоже мне новость. Кажется, он был в этом уверен ещё в те времена, когда такое не считалось нормой. Послышался смешок. — Да, но теперь он об этом спросил вслух. — И что ты ответил? — Что с тобой не заснёшь. Настал черёд Майтимо смеяться. — Можно подумать, это я перетягиваю на себя всё одеяло. Только попробуй мне сейчас не заснуть. Конечно, Финдекано уснул довольно быстро — ему сон сейчас был необходим. А вот Майтимо не спал ещё долго. Сначала он просто лежал, прислушиваясь к дыханию друга, потом попробовал уйти в грёзы. Но под конец оставил это дело и тоже задремал. Утро выдалось хмурое. Вершину затянули серые облака и пытался накрапывать то снег, то дождь. Не добавляло радости и то, что Финдекано лучше не стало. Правда, не стало и хуже, что в сложившихся обстоятельствах уже можно было считать хорошей новостью. Он мог идти, хотя Майтимо отчаянно не хотелось, чтобы он это делал. Но выбора не было. Дальше сидеть на полке было нельзя. — Спуститься мы не можем, — категорично заявил Майтимо. — Через трещины я тебя переправить без огромного риска не смогу. Значит, идём вперёд. На запад, через седловину и на южный склон. А там, если верить карте, есть какая-то база. — Есть, — согласился Финдекано. — Я там даже был пару раз, когда водил ребят на ту сторону. Думал, мы и в этот раз туда заглянем… Потом. — Значит, заглянем пораньше, — решил Майтимо. — Уверен, что сможешь идти? Не сильно болит? — Болит, но идти смогу. Варианта не идти у нас всё равно не предусмотрено. Здесь он был прав, но Майтимо всё равно было почти физически больно смотреть на зеленоватое лицо друга, когда они собирали лагерь. Он перебрал рюкзаки и забрал всё мало-мальски тяжёлое себе, и платку, конечно, тоже. Заново проверил все веревки и карабины. Один, выглядевший ненадёжно, выбросил сразу же. — Пойдём в связке, — решил он, и Финдекано не спорил. Это тоже был тревожный признак. Теперь они поменялись местами. Впереди была ещё одна коварная стенка, прежде чем можно было спокойно подняться на седловину. А опыта у Майтимо было куда как меньше. Он так и сказал. — Вот уж у кого, а у тебя на всём этом континенте опыт знакомства со стенками самый обширный, — фыркнул сзади Финдекано. По крайней мере, чувство юмора его не покинуло. Возможно, не так уж всё было и плохо. Первые несколько часов шли почти в прежнем темпе. Сделали короткую остановку перед подъёмом, выбирая маршрут вместе. Потом остановились уже на седловине. С неё открывался головокружительный в своей красоте вид на узкую горную долину, зажатую, как пассажир в час-пик, между двумя хребтами. Полноводные весенние реки, с порогами и водопадами, как положено, неслись к сверкающему где-то внизу озеру. Именно в этот момент солнце любезно выглянуло из-за серых туч, и осветило этот дикий уголок во всём его великолепии. Майтимо глубоко вздохнул. Наверное, от избытка чувств ему показалось, что воздух здесь тоже другой, хотя и разреженный, как везде на высокогорье. Просто именно здесь витало что-то, что он искал и не мог найти в изменившемся Тирионе, на побережье, да нигде уже. Запах прошлого. Воздух мира, который был моложе. Он потянулся к рюкзаку за фотоаппаратом. — Ты тоже это чувствуешь, да? — тихо спросил Финдекано. — Здесь, куда ещё не добралась цивилизация. Уголок Арды-которая-была. Вот за этим я и возвращаюсь в горы. — Я понимаю, — ответил Майтимо. Потому что он действительно понимал. Спускались медленно. Сколько бы Финьо не утверждал, что всё в порядке и идти он может, очевидно было, что это не так. У него кружилась голова и несколько раз он едва не сорвался. Когда солнце начало клониться к западу, очевидно стало, что до темноты они добраться до базы не успеют. — Придётся ставить палатку здесь, — решил Майтимо, оглядывая не слишком гостеприимный склон. Но, если разгрести немного камни, выровнять площадку было вполне возможно. — Лучшее место мы едва ли найдём. Впереди был отвесный обрыв, гладкий, как зеркало, который они не обошли бы меньше чем за пару часов. Лучше было оставить это препятствие для более светлого времени суток. Финдекано ответил не сразу. Он сидел на камне, подперев голову кулаком, и задумчиво смотрел на долину внизу, которая уже утратила своё первоначальное очарование. Теперь это была просто симпатичная долина, одна из многих в этих горах. Майтимо такое поведение всё больше тревожило. Как оказалось, не зря. — Давай дюльфером вниз, — предложил наконец Финдекано. — Свяжем две верёвки. — Тебе всё-таки по голове прилетело сильнее, чем я думал, — вздохнул Майтимо. — Нельо, я серьёзно. Сэкономим кучу времени. Ты меня подстрахуешь, в конце концов. Что-то в его тоне заставило Майтимо напрячься. Он ещё раз внимательно посмотрел на друга — то же бледное лицо, та же синева вокруг глаз. А что если он сомневается, одолеет ли спуск в обход, мелькнула паническая мысль. Это уже было серьёзно. Если Финдекано устал настолько, что стал сомневаться в своих силах, пора было бить тревогу. — Я тебя подстрахую, — согласился Майтимо. — Утром. А сейчас мы ставим палатку. Точнее, я ставлю палатку, а ты греешь воду. Воды набрали из ближайшего ручейка, бегущего с ледников. Хотя бы какая-то польза от слишком рано наступившей весны, подумалось Майтимо. Зимой этот ручеёк наверняка исчезал до лучших времён, а теперь, вот, пожалуйста — тепло. И камни летят на голову. Когда лагерь был готов, Майтимо ещё сходил дальше по склону, поискав более удобные пути обхода отвесной стенки, но так ничего лучше и не нашёл. В другое время он бы ни секунды не сомневался, вниз так вниз. Сейчас рисковать не хотелось. — Вот и я тебе говорю, что это лучший вариант, — заявил Финдекано, неловко заползая в спальник. — А там уже до базы рукой подать. — Ты отлежись хотя бы перед этим вариантом, — проворчал он в ответ. Утром серые облака сползли с вершины ещё ниже, окутав всё вокруг туманной дымкой. Пока грели чай и собирали лагерь, дымка немного рассеялась под лучами восходящего солнца, но и то скоро нырнуло в тучи. Начал накрапывать противный мелкий дождь. Финдекано такая погода явно не шла на пользу. Он выглядел хуже, чем накануне, и даже от завтрака пытался отказаться — явление, до сих пор неслыханное. Майтимо еле уговорил его съесть хотя бы протеиновый батончик. Нужно было идти, пусть и вниз, но всё равно идти, а для этого требовались силы. Которые, как и запас прочности, у Финьо были уже на исходе. Они оба это понимали. — Я тебя спускаю вниз, потом рюкзаки, потом лезу сам, — решил Майтимо, найдя на скале подходящее место, чтобы закрепить верёвки. — Последовательность не обсуждается. Пока готовили верёвки и всё проверяли, дождь усилился. Мокрая верёвка то скользила, где не надо, то застревала, когда не просили. И хотя спуститься удалось относительно благополучно, тревога усиливалась с каждой зря потраченной минутой. Как оказалось, не напрасно. Когда они снова двинулись в путь, стало ясно, что идти в темпе прежних дней невозможно. Впереди лежал курумник, по которому и так двигаться было непросто, а Финьо заметно хромал, оберегая левый бок. Все предложения остановиться и попробовать наложить хоть какую-то повязку он неизменно отвергал. — Чем ты это перевяжешь, одним мотком лейкопластыря? Идти всего ничего осталось, базу вон даже отсюда видно! И в самом деле, стоило им пересечь курумник, как впереди показались смутные очертания нескольких домов, причём один явно выделялся размерами на фоне остальных. Дождь затянул картинку серой дымкой, но различить цель всё-таки было можно. — Тогда дай хоть рюкзак у тебя заберу, — вздохнул Майтимо, понимая, что ничего лучшего не добьётся. Финдекано сперва отказался, но когда склон стал круче, а оступаться он начал чаще, всё-таки сдался и отдал рюкзак. Разгруженный насколько можно, тот весил не много, и Майтимо новой тяжести почти не заметил. Хуже было то, что, несмотря на прямую видимость, идти до базы было ещё далеко, а Финьо выдыхался с каждым часом. В середине дня сделали привал. Дождь то усиливался, то слабел, и Майтимо дополнительно натянул тент у расселины, где они спрятались. На дне рюкзака нашлись завёрнутые в фольгу последние квадратики плитки шоколада, вскрытой ещё до выхода на маршрут. После долгих уговоров Майтимо удалось убедить друга съесть хотя бы их вместе с чаем. Никакой другой еды тот даже пробовать не желал. — Знаешь, мне это напомнило… — пробормотал он, прислоняя голову к плечу Майтимо. Тот вздохнул. Ему самому напомнило не меньше. — Я на твои уговоры соглашался лучше. И мне идти на своих двоих до базы было не нужно. — И шоколадок у нас тогда не было, — тихо добавил Финьо. Когда снова пошли вниз, Майтимо шёл рядом, подавая ему руку на сложных участках. Потом уже вёл, поддерживая, когда ясно стало, что силы на исходе. Дождь кончился, но светлее не сделалось — день клонился к вечеру. Мокрые и скользкие камни под ногами были всё такими же мокрыми и скользкими. Они останавливались ещё дважды, но короткие промежутки отдыха почти не помогали. Темнело. В далёких окнах базы зажёгся свет. Финдекано остановился и тихо осел на склон. Майтимо присел перед ним на корточки и взял за руки. Выругался, стащил мокрые перчатки, сжал в ладонях ледяные пальцы и закрыл глаза. Он ведь умел это раньше — в другой жизни, когда и сам мир тоже был иным. Но если получалось тогда, то сейчас-то уж точно должно получиться. Нужно только вспомнить, как. — Нельо, — послышался тихий голос, — не надо. — Надо, — возразил он твёрдо. — Помолчи, хорошо? Дай сосредоточиться. — Не надо, — повторил Финдекано. — Просто… Давай, ты оставишь меня здесь? Пока что. Сходишь за помощью. Тут ведь уже недалеко. От неожиданности Майтимо открыл глаза и уставился на друга. — Ты замёрзнешь, если я тебя здесь оставлю, — привёл он самое логичное объяснение. — Не замёрзну. А тебе тут смысла нет сидеть. Я всё равно пока идти не могу… Майтимо молча сгрёб его в охапку и, не слушая возражений, подхватил на руки. Сделал на пробу несколько шагов, приноравливаясь к новому ритму, и пошёл вперёд, туда, где слабо светились окна базы. Рёв двигателя он услышал ещё до того, как увидел свет фар квадроцикла. Машина ловко взбиралась по склону, карабкаясь по камням всеми четырьмя колёсами. Они встретились ровно на середине пути. — Что случилось? — крикнула, спрыгивая с квадроцикла, женщина с растрёпанными серебристыми волосами. Те выбились из-под шапки и торчали во все стороны, вместе со всем её обликом красноречиво намекая, что собиралась в дорогу она второпях. — Камнепад на северном склоне, — кратко объяснил Майтимо. — Вы ранены? — снова крикнула она, перекрывая голосом треск двигателя. — Я цел, но моему другу нужна срочная помощь. Она кивнула и больше не задавала вопросов. Вдвоём они кое-как усадили полубессознательного Финдекано на квадроцикл. Для Майтимо на багажнике уже не осталось бы места. — Я отвезу его и вернусь за вами, — пообещала женщина. — Мой супруг — целитель, он сможет помочь. Майтимо кивнул, почему-то совершенно не ощущая тревоги. Женщина внушала странное чувство спокойствия и уверенности, что худшее позади, и теперь точно всё будет хорошо. Она кого-то смутно напоминала, но кого, он с ходу понять не мог. Поэтому он спокойно пошёл следом за квадроциклом. Скалы и курумники остались позади, а здесь под ногами пробивалась сквозь жухлый прошлогодний ковёр свежая трава. Несмотря на темноту, ярко светили звёзды, и даже луна выглянула из-за туч, освещая долину. Он вышел на какое-то подобие дороги, оставленное колёсами таких же квадроциклов, и зашагал быстрее. Окна ярко светились впереди. Финьо, должно быть, был уже там, в тепле, и это тоже успокаивало. Квадроцикл снова показался впереди, когда он уже приблизился к воротам низкой каменной ограды. Женщина остановила машину, взвизгнув тормозами, и посмотрела на него снизу вверх, отбросив растрепавшиеся волосы назад. Тогда Майтимо вдруг понял, кого она ему напоминает — она походила на Артанис, только другую Артанис, не такую, какой она стала сейчас. Разве что волосы у неё были не золотые, а серебряные, и звёздный свет сиял в них не хуже света Тельпериона. — Садитесь! — крикнула она. — Так будет быстрее. Он кивнул, сел позади неё, и машина с рёвом покатилась вперёд. В доме было тепло, пахло свежей выпечкой, а в гостиной ярко горел камин, но Майтимо едва мельком заметил всё это, проходя мимо. Он оставил рюкзаки, сбросил мокрую от дождя штормовку и пошёл вслед за хозяйкой дальше, видимо, в гостевую спальню. Финдекано лежал на постели, раздетый по пояс. Кто-то, должно быть, как раз супруг хозяйки базы, склонился над ним, и Майтимо видел только его спину и тёмные волосы, собранные в конский хвост. На звук шагов незнакомец обернулся. Майтимо застыл, не в силах произнести ни слова. — Дорогой, это… — начала хозяйка, подталкивая его в комнату. Но, увидев, как переменилось лицо мужа, осеклась и осторожно уточнила: — Всё в порядке? Ты как будто призрака увидел. — Почти угадала, — пробормотал тот. Майтимо откашлялся, пытаясь вернуть себе дар речи. И наконец произнёс единственное, что оставалось: — Здравствуй, Элерондо. Ужин накрыли в гостиной у камина. Майтимо пришлось нелегко. Одна его часть хотела остаться с Финьо и даже думать не желала о каких-то там элементарных бытовых радостях, другая требовала не упускать из виду Элронда, чтобы тот не исчез снова. Он не мог выбрать что-то одно, а совместить не удавалось. Помощь пришла с неожиданной стороны. — Я присмотрю за ним, — тихо сказала Келебриан, тронув его за локоть. — Идите. У вас этим вечером и так будет долгий разговор. Майтимо смирился и, поблагодарив её, ушёл в гостиную, где чудесно пахло едой — настоящей, а не сублимированной походной. Горел камин, трещали поленья, и он вновь поймал себя на мысли, что здесь, в долине, звуки и запахи кажутся ярче. Как будто в этих диких, необжитых местах они износились меньше, чем в остальном мире. — Я думал, что не увижу тебя уже никогда, — сказал он Элронду. — Я начал думать так намного раньше, — отозвался тот. — Это не значит, что я не рад своей ошибке. Как мне тебя сейчас называть? “Дядя”? Или “отец”? Сердце пропустило удар. Несколько раз юный Элерондо его так и в самом деле называл, и это всегда было внезапно. В последний раз это было, когда они прощались. Как он ещё недавно думал — навсегда. — “Майтимо” вполне подойдёт, — сказал он наконец. Элронд посмотрел в ответ как-то странно и, похоже, понял. — Иди сюда, — сказал он и раскрыл объятия. Майтимо подчинился и обнял его в ответ, прижимая к себе накрепко, за все объятия, которые задолжал за последние тысячи лет. Маленький Элерондо обниматься любил, сам он тогда — нет, скорее, терпел, но детей было жаль. Дети ни в чём не были виноваты, они не заслужили остаться одни. Никто этого не заслуживал. Майтимо просто делал, что мог. В уголках глаз предательски защипало. Он вздохнул поглубже, прогоняя слёзы. — Артанис сказала, что ты ушёл. Выбрал Путь Людей. Элронд отстранился и посмотрел на него очень выразительно. — Я сказал, что выбрал свой путь, — пояснил он. — Что было чистой правдой. О том, что это Путь Людей, теорию она достроила самостоятельно. Нам с Келебриан просто хотелось пожить немного в тишине и покое. — Понимаю вас обоих! — вырвалось у Майтимо. — О, — Элронд понимающе усмехнулся. — Стоило догадаться, что она и тебя возьмёт в оборот. — Я не очень-то сопротивлялся, — признался он. И добавил, торопясь сказать: — Кано не поверил в то, что ты мог уйти. Ни на секунду. Элронд на мгновение замер. — Он тоже вернулся? Давно? — Не очень. Он искал тебя, — Майтимо помедлил, подбирая слова. — Он… Сказал, что это его воздаяние — он скрылся от тебя в прошлой жизни и теперь должен найти в нынешней. Но он будет упорен и найдёт. Он был уверен, что ты не мог уйти. Некоторое время Элронд потрясённо молчал. Затем медленно произнёс: — Знаешь, это первый случай, когда я жалею, что у нас здесь нет палаллона. — Я тебе его приведу сюда, — пообещал Майтимо. — Не палаллон, а Кано. Нет нужды нарушать твоё инкогнито, я хочу сделать ему небольшой сюрприз. И он вдруг задумался, так ли случайно попал в этот затерянный уголок. Может быть, Финьо тоже хотел сделать ему сюрприз. Возможно. Ведь они собирались заглянуть и на базу, просто очень ненавязчиво собирались. А Финдекано знал. Не мог не знать. “И между делом поднимаемся вот на этот пятитысячник”, ну конечно! Именно на этот и именно в это время. Он твёрдо решил, что обо всём спросит друга, как только тот проснётся. Они говорили весь вечер и всю ночь, почти до самого утра, когда уже прогрели поленья в камине, давно кончился дождь за окнами и сквозь тучи начал пробиваться розоватый рассвет. Тогда Элронд, спохватившись, выпроводил гостя спать. Майтимо добрался до гостевой комнаты и рухнул на вторую кровать, не раздеваясь. Финьо на соседней постели мирно спал, и Майтимо вдруг поймал себя на мысли, что мучительно хочет к нему прикоснуться. Провести кончиками пальцев по бледной щеке, собрать разметавшиеся по подушке волосы… Но вставать не осталось сил. Он сказал себе, что у него будет ещё сотня таких возможностей позже, и провалился в грёзы.

* * *

Пробуждение выдалось вполовину не таким мирным, как он ожидал. Попытавшись потянуться, Майтимо вместо изножья кровати упёрся ногами во что-то живое и мягкое. — Доброе утро, — жизнерадостно сказало живое и мягкое. В окно лился яркий свет. Майтимо потёр глаза, прогоняя остатки дрёмы. Финдекано, одетый во что-то вроде пижамных штанов, сидел у него в ногах. Рассечённый лоб был заклеен свежим пластырем, а синяки на боку и плече приобрели из чёрно-багрового более сложный сине-красно-фиолетовый колер. Сон слетел с Майтимо в одно мгновение, и тот резко сел на кровати. — Ты зачем встал?! Финдекано выразительно поморщился. — Тсс. А то придёт Элронд и задаст тот же вопрос, а ему я точно не смогу ответить. Аргумента “потому что скучно” он не понимает. — Я тоже не понимаю, — отрезал Майтимо со всей строгостью, на которую был способен. — Быстро в кровать. Финдекано развёл руками. — А я, по-твоему, где? — Нет, в свою. Игнорируя вялое сопротивление, он затолкал вяло упирающегося друга в постель. Сам факт того, что этот манёвр удался, лучше всего свидетельствовал о его необходимости. Финьо повозмущался ещё немного для порядка, устраиваясь поудобнее. Майтимо посмотрел на него и не удержался — протянул руку и сделал ровно то, что так хотел. Провёл пальцем по щеке, убрал за ухо растрепавшиеся волосы… Возражений не последовало. Финдекано закрыл глаза и улыбнулся. — Надо думать, сюрприз удался, да? — Рауг тебя побери с твоими сюрпризами! — вырвалось у Майтимо. — Я вчера чуть не спятил, когда ты рухнул на склоне! — Эта часть сюрприза в изначальный план не входила, — признался Финдекано. — До сих пор простить себе не могу, что отключился раньше, чем увидел вчера ваши лица… — И давно ты все это спланировал? Финьо открыл глаза, и в них горели озорные искры. — Когда Кано вернулся и начал его искать. Понимаешь, в чем дело… Я обещал никому не рассказывать. Слово я сдержал. Не удержавшись, Майтимо приподнял бровь. — Но не показывать ты не обещал? — Именно. А уж вы с Кано точно заслуживаете знать правду, верно? И самому Элронду полезно вас увидеть, пока он совсем не одичал тут. Знаешь, как он мне радовался, когда мы случайно встретились? — А он радовался? — Сказал, что наслышан, — Финьо усмехнулся. — Что ты обо мне детям рассказывал, а? — Правду, — честно ответил Майтимо. — Только правду.