« дебилизм не лечится, Дилан »
— Придурок, опять порох в комнате оставил?! — Реб обязательно бы дал Водке хорошего подзатыльника, и он даже замахивается, но в какой-то момент вдруг решает остановиться. Эрик выходит на улицу из гаража, когда уже совсем темно. Черно-синее небо слегка отдает пурпуром, буран порывистым вихрем швыряет в лицо колючие ошметки и густые столбы мокрого снега, будто нарочито штампует их раз за разом. Зябко и промозгло. Среди всего этого безумия мерцает во тьме красно-оранжевая искра — тлеющая сигарета. Харрис едва ли способен докурить хотя бы до половины в таких мерзких условиях. Пальцы предательски немеют. Намело не меньше сантиметров пяти точно. Легкие и глотка словно исцарапаны изнутри; иногда вырывается кашель. Горчит сильнее обычного. Лимфоузлы под челюстью гадко и ноюще тянет, но все это не имеет никакого значения, когда ты до спазмов одержим человеком и болен душой. Иногда Харрису хочется от этого истерически смеяться. Гортанно так, надрывая связки и безбожно раздирая лицо. Складывается впечатление, будто образ Дилана вытатуирован уже где-то на подкорке мозга Эрика, причем так четко и без упущений, что это пугает.***
— Лови. — Харрис кидает жестяную банку с порохом Дилану, надеясь, что тот поймает. Раздается раскатистый звучный лязг и надежды, увы, тут же не оправдываются. — Идиот ты, Водка. Эрик открещивается от чувств так же, как открещивался когда-то от Христа апостол Пётр в великую среду. Нет, Эрик руку готов дать на отсечение, честно, прямо на этом гребаном металлическом столе, тут, забрызгав кровью всю эту чертову миллиметровку — он не пидор. И он каждый раз доказывает это с пеной у рта, с ярым остервенением и пылкостью даже в школьной библиотеке, где кричать не следует вообще. Значит, есть чувства? Есть. Просто они не нужны. Просто они совсем некстати, как эта ебаная блядская метель в апреле. Просто за них стыдно, и поэтому уши горят. Реб все прекрасно осознает. Но ведь отрицать проще.« оттепель »
— Да что, блять, не так?! — срывается с расщеплением в голосе крик Дилана после очередной вспышки агрессии Харриса. Эрик хватает ржавый тесак, разгневанно подходит. Клиболд рефлекторно задирает голову, тем самым ставит себя в донельзя уязвимое положение. Ледяная сталь невесомо касается гусиной податливой кожи его шеи. Ви практически вжимается в стол спиной, упирается ладонями, боязливо и непонимающе смотрит. Сутулится. Легче свалиться в яму со спидозными шприцами и пропахать ее носом от и до, чем стоять под напором этих рентгеновских зеленых глаз. Грудные клетки обоих парней неестественно вздымаются от крупных порций воздуха, которые они в себя вбирают. — Эрик, что ты д-дел… — Заткнись. Я тебя ненавижу. Ненавижу, и точка.***
Поцелуй с привкусом никотиновой вязкости в слюне и запахом табака может и сомнительная вещь, но кому какое дело. Эрик без понятия, как «правильно», его это и не особо то колышет, зато жевалки Дилану он сдавливает так собственнически, что их чуть ли не сводит болезненно. И ему еще влетит за это по самое первое число, но в каком-нибудь далеком будущем. По порывистой случайности их передние зубы не раз стукаются, но это больше забавляет, нежели вызывает какое-то раздражение. Ви не сопротивляется — сопротивление выглядело бы слишком уж бессмысленно и жалко. Он слабо и приглушенно постанывает, прикрывает затертые, воспаленные от недосыпа глазищи. Больно. Появляется сладко-солоноватый, отдающий железом привкус. Эрик — ласковый потрошитель. Он вытрясет из души все, вывернет ее наизнанку и только тогда успокоится, убедившись, что ничего живого там уже не осталось. Он заставит доверять, а потом швырнет с высоты на асфальт, выбьет из легких весь кислород и выпотрошит все внутренности, которые потом будут с удовольствием клевать стервятники. Раз за разом. Такова его сущность. Такова его ненависть. Люминесцентная лампа мигает с грацией злодея, потрескивает. Слышно прерывистое частое дыхание. В полутьме поблескивают разве что клыки, влажный кончик языка и белки глазных яблок. — Блять, Эрик, ты мне губу прикусил. — Мне похуй. — Ты отвратителен. — с безнадежностью признает для себя Ви, догадываясь, что Эрик это, скорее всего, сочтет за очередной комплимент…