***
Пьеро был сегодня торопливее обычного. Он раздавал задачи словно проводил расстрел и не принимал возражений ни от одного из коллег. — Все свободны. Тарталья подхватил свой лист с небольшой миссией на неделю в Тейват и поспешил собираться, как вдруг за подол его крепко поймали и удержали на месте. — А поделиться со мной ты не считаешь нужным, да? — наставник недовольно засопел и потянул юношу обратно за стол. — Простите, Господин Пульчинелла, — он широко улыбнулся. — Но вы же слышали распоряжение Пьеро… — Я не об этом, Чайльд. Тарталья задумался, и вспомнил ночные происшествия. — Вы о моих кошмарах? — Вот-вот, а я узнаю последним! Мужчина нахмурился и сложил руки на трости. — Если бы не Панталоне… — Это он вам рассказал? — Тарталья только удивлённо поднимает брови, но ничего больше не говорит. На его вопли приходил только Дотторе… Точно. Фигура в коридоре. — Лучше скажи мне, как давно тебя это беспокоит? Парень неловко почёсывает макушку и пожимает плечами. После разговора с Капитано ему стало гораздо легче, а поездка к семье всё-таки окончательно вывела его из состояния увядания. Но подсознание упорно не хотело обрубать концы с прошлым, насылая видения во снах. — Да это и не беспокоит. Со мной всё в порядке, просто парочка кошмаров. Пульчинеллу, конечно, не устраивает ответ мальчишки, но он лишь вздыхает и меняет тему разговора на миссию Тартальи. Как оказалось, у него была небольшая просьба к нему, заехать на одну винокурню за особым вином…***
*** — Можно? Капитано поднимает голову от документации и кивает. Тарталья ужиком заползает в кабинет и садится на стул напротив хозяина кабинета. Ему хочется поскорее обсудить с мужчиной его миссию, но тот продолжает что-то писать в бумагах и не обращает внимания на гостя должным образом. — Господин Капитано, ваш покорный слуга жаждет вашего внимания. Слышится саркастичное хмыканье, но тьма всё ещё продолжает пугать документы на столе. — Да помню я, помню, что в это время ты очень занят! — сдаётся Тарталья, раскинувшись на стуле. — Но завтра утром я уже отбываю в Тейват! — Если ты не заметил, то я тоже присутствовал на собрании. — Тебя просто из-под стола было не видно… И Чайльд только чудом успевает увернуться от увесистой оплеухи. Зато от тяжелого пинка по коленям — нет. Стоило всего лишь наклониться и поднять бумаги с пола на собрании… — Ау! — Я тебе напоминаю, что Дотторе так и жаждет отрезать тебе язык. — Ты ему не разрешай! — Все твои действия говорят об обратном желании. Тарталья смешно дуется, и Капитано, наконец, смотрит на него. Точнее, поднимает лицо с непроглядной тьмой. — Выглядишь неважно. Чайльд отмахивается, не желая поднимать тему своих снов. Однако Капитано это мало волнует. — Вчера даже до меня долетели твои крики. Что тебе такого снится? — Извини, — Чайльд опускает глаза. Их разделяет три этажа, но даже так мужчина его услышал. Понятно, почему Дотторе едва сдерживает ругань. — Но действительно ничего такого, возможно, это от утомления. — Ты же понимаешь, что, если бы не Дотторе, твои «ничего такого» довели бы тебя до удушения? «Вот он гадкий докторишко, уже пожаловался…» — Да. Но это… — Правда не важно, — передразнивает и заканчивает за него Капитано. Оба умолкают. Чайльд теряет весь запал, с которым пришёл к старшему, и лишь недовольно стискивает губы. Капитано пристально следит за ним, так, чтобы мальчишка, наконец, додумался рассказать о своих снах. Мужчина дураком далеко не был, и знал, о ком эти сны. Кто заставляет выть мальчишку по ночам. Но было важно услышать это из его уст, иначе никакого смысла не будет. Эффекта не будет. — Капитан? — Слушаю? Тарталья немного помялся, но вздохнул и твёрдо отчеканил: — Закройте шторы. Я хочу говорить в темноте. Да, удивлять его Чайльд не переставал. Капитано медленно встал и также медленно сомкнул плотные, тяжелые шторы, погружая комнату во мрак. — Слушаю тебя. — Это… он. — Тарталья сглатывает, не желая говорить имя. — Он снится. Приходит по ночам. — Он душит тебя? «Разве что в объятиях…» — Нет. Он… Капитано выжидает, следит за Тартальей, за каждой сменённой эмоцией на его лице. — Он делает тебе больно? — Нет. Тарталья дышит тревожнее, быстрее, глаза жмурятся и снова широко распахиваются. — Он любит меня. — Парень сглатывает тугой ком и продолжает: — Он любит меня там, во сне. Так, как было бы правильно и искренне. Капитано слушает. Молча, жадно, зло. — Он просит прощения, и я… не могу не простить. И парень закрывает лицо ладонями. Так, чтобы вдавить его в себя, смазать, содрать к чёртовой матери! Как и когда Капитано оказывается на одном колене перед сжавшимся Чайльдом — не понятно. Но парень чувствует эту ауру чёрного цвета вокруг себя и выглядывает из-за ладоней, чтобы наткнуться на горящие во тьме алые глаза. Задумчивые, чуть прищуренные, со слегка округлившимся, но ещё узким зрачком. — Почему ты его прощаешь? — Потому что хотя бы во сне он не врёт мне. Капитано вздыхает и качает головой. Сняв по привычке доспех с рук, он мягкой кожей перчатки на ладони проводит по макушке Чайльда. Тарталья замирает, упокоенный этими действиями, загипнотизированный взглядом внимательных глаз. — Тебе надо выспаться сегодня ночью. — Я больше не умею… Капитано принимает для себя важное решение, переступая через принципы личных границ, и твёрдо произносит: — Я прослежу за твоим сном.***
Абсурдность идеи зашкаливает. Тарталья трижды уже пробежался по комнате, проверяя порядок. В прошлый раз ему было плевать на обстановку вокруг, но сейчас ударить в грязь лицом не хотелось. В коридоре слышится тихий разговор, который не удаётся подслушать, но по голосам парень понимает, что говорят Панталоне и Дотторе. То, что они слишком часто находятся рядом друг с другом говорило Тарталье о многом, как и остальным предвестникам. Но все предпочитали молчать, либо не желая нарваться, либо равнодушно игнорируя. Хотя после помощи Доктора Чайльд перестал язвить в их стороны, чем вызвал немое одобрение Пульчинеллы и Пьеро. Из мыслей вырывает легкий стук в дверь. Какой-то новый, необычный. Тарталья с сомнением приоткрывает тонкую щёлочку, в которой появляется знакомый силуэт. — Ты научился не ломать мою дверь? — Если ты не прекратишь мне напоминать об этом, — Капитано прошёл и прикрыл за собой несчастную. — То я буду заходить сразу и без стука. — А если я тут голый танцую? — Я даже не хочу знать, шутишь ты сейчас или рассказываешь реальную ситуацию. И Чайльд бы продолжил, развил шутку, но гораздо интереснее оказалось просто смотреть. — Ты же не думал, что я приду спать к тебе в полном обмундировании? Действительно. Даже у таких, как Капитано, должен быть домашний образ. Вот как сейчас: чёрная, лаконичная рубашка, обычные обтягивающие штаны, сапоги из мягкой, тонкой кожи. Тарталья приоткрыл рот от удивления, впервые разглядывая руки Капитано. Те больше не прятались под перчатками и были сложены на груди. Удивительно, но ладони были узкими, а пальцы тонкими, хваткими, и совсем не выглядели грубо и устрашающе. Наоборот, от них веяло изящной силой. — Ты стоя спать привык? — мужчине была непонятна такая реакция, потому что всем предвестникам обычно было плевать, как выглядит Капитано. — Ты такой домашний. — Я тебе кот что ли? — недовольно дал по лбу пальцами мужчина. Тарталья потер ушибленное место и отправился к кровати. Капитано взял уже знакомое кресло и сел напротив. — А спишь ты тоже в маске? — Естественно, — съязвил старший, — даже моюсь в ней. — У тебя таинственности больше, чем у Царицы. — Мне просто так удобнее. Тарталья закатил глаза и упал на подушки. Сон на него наваливался каждый раз быстро из-за недосыпа, поэтому уже через час Капитано заметил движение в глубине кровати. Чайльд поначалу лишь ворочался, сбивчиво дышал и шарил руками вокруг себя. Напрягшись, мужчина напротив чуть подался вперёд, следя за мальчишкой. Но тот пока убиваться не собирался. — Уходи… Тихий, сдавленный шёпот. За ним — попытка отмахнуться. Не выдержав, старший предвестник обошёл кровать сбоку и опустился на одно колено рядом. Руки у него были ледяные, но он всё равно коснулся лба мальчишки. Раздался такой облегчённый стон, что, если бы мужчина умел — то покраснел бы. — Больше нет… Больше никогда… Капитано продолжал гладить его по лицу, смахивая липнущие волосы и утирая выступающую испарину. — Прочь… Не ожидающий подобного, мужчина вдруг оказывается с недетской силой оттолкнут от кровати. Всего лишь пошатывается, но то, сколько было вложено в этот толчок… Тарталья явно делает успехи. Он переворачивается на живот, лицом в подушку, и вдруг начинает с силой упираться в неё, выжимая из себя воздух. Капитано хватает его за плечо и пытается перевернуть, но, к его ужасу, Чайльд самостоятельно задерживает дыхание. — Так не пойдёт. Дыши. И мужчина ледяной ладонью касается влажной груди. Холод пробирает настолько, что парень отмирает и начинает глубоко дышать. — Молодец. Успокаивайся. Капитану приходится долго и методично гладить его по голове, плечам и груди, чтобы мальчишка и вовсе успокоился. Дыхание приходит в норму и Тарталья приоткрывает сонные глаза. Скорее всего, он спит, и не понимает, что и где происходит. Но шарясь невидимым взглядом он замирает на маске Капитано. Улыбается расслабленно, тянет руку к шлему и гладит то место, где могла бы быть щека. — Ты такой железный и металлический… Ты живой? Язык у паренька непослушный, буквы путаются, но Капитано улавливает смысл и тихо усмехается. — Живой. Тарталья закрывает глаза, но рука продолжает поглаживать холод шлема. Капитано, не задумываясь, подносит руку к лицу и снимает нижнюю часть маски. За ней абсолютно точно человеческое лицо с острыми чертами. Тарталья недовольно хныкает и снова пытается нащупать знакомый металл, но натыкается на ледяную, гладкую кожу. Жаль, что он сейчас ещё спит. Пальцы нежно поглаживают щёку, и мальчишка улыбается сквозь сон: — Живой… Капитано сомневается, а не в сознании ли мальчишка, но тот снова хмурится и шепчет: — Прошу тебя, уйди… — Действительно, — теперь голос Капитано не такой глухой, но ставший ещё ниже, — пора бы уйти. Мальчик в надёжных руках. Голос его угрожающий, и мужчина давит в ярёмную впадину мальчика. И оттуда, едва заметная, вылетает золотая бабочка. — Убирайся прочь, Архонт. — Капитано смотрит рубиновыми глазами на замершее существо. — Ты упустил свой момент. «Хочешь сказать, что сможешь занять моё место? У тебя нет души» — Видя то, что ты делаешь с Чайльдом, души нет только у тебя. «Он вернётся ко мне. Он будет моим» — Нет. — Капитано… — вмешивается в перепалку духа Архонта и предвестника парень. Он всё ещё во сне, но теперь сжимает руку мужчины, покоящуюся на своей груди. — У тебя глаза красивее… Золотая бабочка испаряется лёгкой дымкой, а Капитано позволяет себе улыбнуться. И эта маленькая, но большая победа приносит больше удовольствия, чем выигранные великие битвы и войны. Мальчишка становится его персональной наградой, и Капитано уже представляет, как этот юнец однажды будет стоять с ним плечом к плечу, воспитанный им, обученный… Но что-то не вяжется. Мысли с чувствами в груди словно не соответствуют друг другу… На пробу, словно в детстве ворующий малину, Капитано крадётся ближе и наклоняется ниже к лицу Тартальи. И его всё ещё не отталкивает. Он мягко целует его губы, невинно, но протяжно, словно пытается впитать тепло. Тарталья спит уже достаточно крепко, но даже в таком состоянии он едва ощутимо приоткрывает губы и, мужчине пусть лишь и кажется, слабо целует в ответ. Не желая разбудить таким странным образом мальчика, Капитано встаёт и надевает маску обратно. Садится в кресло и закрывает глаза. Всем спать.