Ангелина любит ночь...

Лина любит Питер. Но не за белые ночи, и влекущее туристов, величие многочисленных Ростральных колонн, а за людей этого города — творческих, нестандартных, гуляющих по Невскому с гитарами и разноцветными волосами. Лина любит день — за приветливую улыбку солнца, яркость неминуемых, грядущих впечатлений, и радость новых, долгожданных, встреч. А ещё Лина любит неодиночество — за веселье искристое, ощущение такого близкого, понимающего всепринимающего, тепла, и объятия крепкие, трепетные, согревающие сердце и тельце субтильное, вечерами злыми, холодными… Лина любит смеяться и смешить до коликов, до упаду. Лина любит ходить по дому нагишом почти, пританцовывая, неумело подпевая Сироткину или Сесареву, и неоднократно веселя этим всегда серьёзную и, кажется, абсолютно неулыбчивую, Ангелину. Лина безумно любит принимать разные, даже абсолютно безделушные подарки, и также горячо любит дарить их всем подряд — в особенности, самой вредной из всех возможных, но любимой до ебучих мурашек, женщине. Ангелина любит Москву за старинные улочки мирянские; за церквы злотоглавые, оглушающие звоном вечерних молебнов, и, то и дело, «на верха», вытягивающие; за истинный дух русский, ощущаемый на каждом сантиметре раскаленного асфальта; на каждой неровности брусчатки своенравной. Ангелина любит ночь за атмосферу таинства и магии, так способствующую проведению отменных колдовских работ. Ангелина одиночество любит — то самое, что от лишнего шума освобождает, и от людей ненужных, оставляя место лишь для самых избранных и настоящих. А больше всего на свете Ангелина любит грустить под дождем и в ясную погоду. Стрелки также любит кошачьи свои, за идеальность, чайно-зеленым глазам придающую. Ещё любит занудничать, критиковать всех без конца, и упрямо верить в то, что это пойдет хоть кому-нибудь на пользу — либо экстрасенсам-неумехам, либо людям беззащитным, обращающимся к ним за помощью. При этом, Ангелина очень не любит тех, кто вводит людей в заблуждение, пытаясь разубедить в существовании проклятий, порч, и иных ритуальных работ. Ангелина не любит подарки дарить, как и в дар ничего принимать, полагая, что от вещицы, милостливо преподнесенной, «негатив подцепить нечаянно можно». Ангелина не любит контакты близкие, «обнимульки без повода», опасаясь «стягов» и ножей «в рукавах», заготовленных для ударов в спину. Однако, Ангелина приходит на финал «Битвы сильнейших», для того, чтобы «поддержать всех женщин», имея ввиду, конечно же, одну-единственную. И фамилия ее совсем не Райдос. Ангелина с бесконечной благодарностью, и счастливым, ярко-зеленым огнем в глазах, принимает огромные охапки цветов, и браслеты, заряженные по «неправильной технологии», от такой любимой, искренне пытающейся сделать ей приятное, Джебисашвили. Ангелина с великим удовольствием обнимает свою девочку на московском, или же питерском, перронах, а также, среди разгоряченных, шелковых простыней, с блаженством подставляя шею под обстрел новых, все более чувственных и жарких, поцелуев. Ангелина гуляет с ней среди белого дня, по слишком солнечному для северной столицы, Санкт-Петербургу, от души смеясь над очередной матерной шуткой, и, кажется, совершенно не корит себя за измену самой же себе. Ведь она, черт возьми, любит это пернатое чудо, больше сердца России, колдовских полуночных работ, и своих нерушимых принципов…