***
В сентябре Кевин писал сочинение на тему “Мой лучший друг”. Ева видела этот пожеванный листок с неаккуратным (“нахально неаккуратным”, как она невольно выразилась про себя) почерком. Буква “R” в слове “FRIEND” заносчиво смотрит не в ту сторону. “Мой лучший друг — моя сестра Селия”. — “Она очень добрая и всегда мне помогает. Селия никогда не кричит и не злится, и с ней очень весело. На Рождество Селия подарила мне лук”, - процитировала Ева, строго подняв указательный палец, как будто ссылалась на статью в энциклопедии. “Селия обыкновенная. Добрая, никогда не злится. Вымирающий вид”. Этот разговор случился за полночь, когда полутемная кухня становится местом, где шушукаются взрослые. — Так? - спросил Франклин. — Что думаешь? - спросила Ева, положив листок перед ним. — У Кевина неплохой словарный запас для второклассника, - Франклин улыбается одной стороной рта, но уже знает, что свести все к шутке не удастся. — Тебе не кажется, что для второклассника у него очень странный круг друзей? Я бы даже затруднилась назвать его кругом. Там одна только Селия. — Ева, ей-богу, я не вижу здесь ничего сверхъестественного. Он не самый общительный мальчик, а Селия над ним все время квохчет, конечно, он к ней привязался. Если в этом сочинении меня что-то и настораживает, так это то, что он не научился писать буквы. — Уверена, он путает их специально. — Ева, твои теории заговора иногда просто смешны. Что, по твоему, он делает не специально? — Нет, послушай… Послушай, - она потерла пальцами виски, - тут действительно что-то кроется. Ты помнишь, почему меня вызвали в школу весной? — Там были как-то замешаны стрелы с присосками, - неопределенно ответил Франклин. — И Риорданы. — И мы решили, что это просто беспричинная шалость, и Кевин отделался строгим выговором? — Ева, в этой стране нельзя быть наказанным за одно и то же преступление дважды. Пятая поправка. — Я не собираюсь еще раз наказывать его за это, - поморщилась Ева. — Я просто хочу сказать, что наконец узнала: оказывается, на выпускном Майкл Риордан столкнул Селию в пруд на школьном дворе. Об этом мне сообщила сегодня миссис Рокко, и я просто думаю… Думаю, куда поставить этот кусочек паззла. — Паззла? - не то фыркнул, не то рассмеялся Франклин. Ничего веселого в этом смехе не было. — Серьезно? Паззла? Я и без того знаю, что ты поставишь его туда, куда захочешь, как, впрочем, и всегда. Кев еще в первый класс не пошел, а ты уже начала собирать эти кусочки. — Хорошо, хорошо! - Ева вскидывает ладони вперед, но морщинки в складках ее губ говорят: “я не сдамся, ты меня не убедишь”. — То есть ты не думаешь, что эти два случая могут быть связаны? — А ты не думаешь, что он ищет в Селии что-то, чего не находит в тебе?***
Селия не была красавицей, но с ее нежными, светлыми, истинно-золотыми волосами и хрупкой фигурой могла бы занять место фрейлины подле королевы класса (никогда не трон, но, может быть, пуфик возле трона). Она не пожелала или, может быть, не догадалась о такой вещи, как школьная иерархия. Она вообще о многом не догадывалась. Ее блаженный, чуть заторможенный взгляд обладал волшебным свойством видеть только то, что ему хочется. — Я — леди Марион, - говорит она и кружится, раскинув руки, по лужайке за домом. Золотистые волосы рассыпаются, паутиной липнут к плечам. Если нельзя стать королевой, она будет разбойницей. — За мной, Робин! Кевин срывается с места и, улюлюкая, гонится за ней, а Селия со смехом убегает, прячется за деревом. Потом они будут искать клад, делить добычу между лесными братьями, сражаться на турнире, а вечером, когда Франклин придет с работы — готовить засаду на шерифа Ноттингемского. У Кевина сердце прыгает в горле. Ему хочется, чтобы день не заканчивался. С Селией не бывает скучно. Она одна знает, как стрелять из лука и как посвящать в рыцари. Она хлопает в ладоши всякий раз, когда он попадает в яблочко, а он, раскрасневшись, всякий раз оборачивается, чтобы это увидеть. Когда Ева выглядывает в окно и сухо напоминает о домашнем задании, он хочет запустить стрелой ей в лоб. — Пойдем, - говорит Селия и мягко берет его за плечо. Ее прикосновения не приятные, но они не противные, а это много значит в мире, где все прикосновения — противные. — Будем разбираться со счетом в столбик. Я наконец сама его осилила и теперь могу показать тебе.***
Окно распахнуто. Ветер колышет занавеску. Майкл отупело смотрит на стрелу в изголовье кровати и видит, что к ней прицеплена записка. “ОНА НЕ УМЕЕТ ПЛАВАТЬ ПРИДУРОК”. Буква “R” в слове “JERK” смотрит не в ту сторону.***
К Риорданам ангел и Робин Гуд не стучатся. Майкл — единственный сын, у них нет маленьких детей, и они не признают Хэллоуин как явление. Проходя мимо, Кевин хищно наставляет лук в сторону дома, но потом опускает его. Он начал догадываться (возможно, не умом, но сердцем), что беззаботная Селия уже все забыла и простила. — А вон Лора Вулфорд! - радостно говорит она, указывая на шумную компанию девочек в конце улицы. — Смотри, она, кажется, нарядилась в Барби. Не хочешь к ним подойти? — Не, - дергает плечом Кевин. Ему нравится идти вот так, стучаться в двери, где его не ждут, кричать “Радость или гадость!”, получать дань и шагать дальше, пока не стемнеет и не станет холодно, и потом тоже шагать. — Хочу конфетку. Селия щедро вытягивает из пакета целых две, и Кевин долго выбирает между яблочным и вишневым леденцом. Вечером они будут в пятнадцатый раз пересматривать Карпентеров “Хэллоуин”.