***
Саша с радостью возвращается домой, наконец-то задержанную зарплату выплатили, но ещё на пороге она замечает женские, модные и заграничные туфли, а, подняв взгляд, видит новое дорогое пальто, хотя она точно не разбиралась. Из их спальни она слышит женский и приятный голос. Расслышать, что именно она говорила, было трудно, но Саша понимала, что точно она не с документами по работе помогает, как например Свят, что приходил во время выходных к ним. Тон голоса был сладкий и тягучий, никто так себе не позволял говорить с замужними. Аккуратно снимая изношенные туфли, она дёрнулась, когда услышала грозный голос Миши. Он словно прерывал какие-то действия, но не смотря на громкость слов, разобрать из-за отдалённости комнаты так же было трудно. Оставаясь в одних носках, девушка кошачьей, беззвучной походкой старается дайти до комнаты незамеченной. Недлинный коридор показался наиболее длинным, а время замедлялось. Невская боялась увидеть то, о чем подумала, когда услышала голос той незнакомой девушки. Заглядывая в приоткрытую дверь, она сразу закусывает губу, наблюдая за своим мужем в полурастегнутой рубашке. И за девушкой, что так отчаянно пыталась совратить его, стоя, собственно говоря, перед ним. Внешний вид этой особы тоже говорил о том, что она не на дружеский разговор с ним собралась. – Отойди от меня. – грозно прорезал тишину Московский и попытался отдалиться от неё. – Но в прошлый раз ты не отказался от меня. Что же сейчас останавливает тебя? Боишься, что на твою квартирку буду заглядываться? – нежная рука девушки скользнула по подбородку мужчины и своей ласковой, распутной улыбочкой девушка пыталась достичь своего. – Выпей ещё, я же тебе этот коньяк принесла... Она потянулась за бутылкой, но боковым зрением зацепилась за какие-то блики в тёмном до этого коридоре. – Не стоит, вы уже уходите. – проходя внутрь комнаты говорит Саша, слёзно глядя на своего мужа. – Девушка, я не намерена повторять. Вы уходите, сейчас же! – рука указала на сторону выхода из этой квартиры. – Сказал бы, что с девушкой живёшь. Я могла бы снять номер или позвать к себе. – из коридора послышался голос. Невская не успела отойти, как Миша промчался рядом и поспешил накричать на ту девушку. Саше теперь даже прислушиваться не нужно было, ей не хотелось даже слышать его. Подрагивающие губы прикоснулись к стакану, выпивая алкоголь. Совсем немного. Пока перепалка в коридоре ещё продолжалась, Саша прошла к кровати и села на неё, снимая очки и откладывая их на тумбочку. По правде, это всё продолжалось даже меньше минуты. Миша прошел в спальню, как только выпроводил её, остановившись у порога, он глянул на жену. – Саша, я могу всё объяснить. – тихо говорил он. Невской хотелось верить, что этому есть объяснение, кроме, конечно, измены. – Попробуй, объяснись. – мужчина вновь обращает внимание на её почти плачущие глаза. – Она моя старая знакомая. Вообще пришла она ко мне узнать по поводу работы у нас. За разговором предложила выпить, принесённого ей же алкоголя. – Почему ты так позволил ей с тобой разговаривать? Ещё немного и она сама сняла с тебя штаны! А дальше и пошло слово за слово, до ссоры. Она его в измене обвиняла, пока он отнекивался самыми замученным отговорками. Сердце её болело. Оставаться в одной комнате с ним, пусть даже его слова и были бы правдой, желания не было. Невская расстелила себе на диване в зале, хорошо, что квартира позволяла. Так и прошло пару дней в тишине: никто не знал, что делать дальше и как начинать разговор. Ночью Саша пыталась плакать чуть тише, слыша шаги за дверью. Миша, к слову, просто сидел у нее под дверью и не знал как доказать то, что спал-то он с знакомой ещё до знакомства с Сашей. А вину в том, что не прогнал сразу как только она лезть начала, принимал. Та неделя за помнилось очень хорошо, в воскресенье ещё не до конца пробудившись,она услышала звонок домашнего телефона, а позже и собирающегося куда-то Мишу. Тот лишь зашёл в комнату и, посмотрев на почти не проснувшиеся тело жены, проронил при написании записки: – Спи дальше. Записку позже прочтёшь. Поддавшись этим словам, она вновь провалилась в сон, да только не долгий – всего полтора часа. Оставленная записка гласила не очень хорошие вести. Через малый промежуток времени подтвердилось – началась война.***
Тогда три года прошли в ещё больших терзаниях, шли они тоже словно в тумане. Неоднократные истерики сопровождались криком о том, что она простит ему что угодно, лишь бы вернулся. В один из дней, всё при той же войне, раздался звонок в дверь. Не задерживаясь,, она подбегает к двери и встречается только с хмурым лицом Святослава. – Привет, Саш – тихо с дрожащими губами говорит мужчина. – Привет. А где же Миша? – так же дрожа девушка сильнее сжимает свои плечи. Тот лишь протягивает ей бумаги и отворачивается. Первое, что лежало в этой маленькой стопке – похоронка на имя её мужа. Не веря своим глазам, она вновь и вновь читает имя. С громовым криком Невская валится на пол, не смея держать слез. Истерика вновь накрывала с головой. Держали её на краю сознания чьи-то руки, но холодные, даже обманывая себя, никогда бы не поверила, что они её Мише принадлежат. В сознание после отключки пришла, когда рядом с ней Камалия сидела, говоря кому-то что-то в коридор. Квартира всё так же её была, только больше никогда здесь Миша не появится. – Кам, я не верю в его смерть. – Невская сама голоса своего испугалась. – Свят лично тело видел. Давай воды принесу? – проследив за взглядом подруги, увидела, что смотрела на фотографию Московского, что на стене висела. – Никому из нас не легко. Оставлять Сашу в таком состоянии было правда глупо, с кровати та не вылизала, забившись в угол. Даже поесть забывала часто. Только через несколько дней она решается прочитать письма. Такие искренние и по краям от чего-то пропитаны кровью и слезами. Он в них признавался во всём и в том, что больно было слушать каждый день её рыдания за дверью и сам не стеснялся плакал беззвучно. Просил прошения также, объясняя всё до деталей. "Сашенька, золотая моя, прости, что не смог найти нужных слов ранее. Знаешь, как больно сидеть под дверью зала и слышать твои рыдания? Я сидел там рядом на полу и плакал, коря себя. Та девушка – моя бывшая одноклассница, мы переспали на выпускном, я тогда ещё не был с тобой знаком. Она куда-то уехала, и забылось. Это тот самый "прошлый раз", ей захотелось повторить, как оказалось. Всем, чем есть клянусь, об измене ни мысли, ни слова допустить не мог. Сильно тебя люблю, надеюсь вернусь живым, но если ты это читаешь, то я либо в худшем состоянии в лечебнице, либо умер. Даже тут и мысли не могу о тебе отпустить. Прости ещё раз, обожаю.Твой Мишенька"
– Я простила ещё в тот июнь, когда ты туда ушёл... – пару слезинок вновь скатилось по щеке, пока она прижимала письмо к себе ближе. Она простила искренне, но груз вины на себя перехватила сама. Сменив большинство одежд, со временем, на всё чёрное. А в коробках лежали его вещи, не смела она выкинуть ничего из его вещей. Слезы от чего-то так породнились глазам, что те стеклянными от них стали. А ночью скрючивалась в плаче, а во сне пытаясь найти то самое тепло.