***
Токио встречает пасмурным небом, простирающимся над строящимися небоскрёбами. Солнце где-то там, запредельно высоко, безуспешно пытается пробираться своими лучами сквозь пелену тумана. Вонбин смотрит в окно такси на мелькающие здания столицы, пока Ынсок на ломаном японском пытается выяснить у водителя где неподалёку от железнодорожной станции есть хорошие отели. Парни заранее договорились, что останутся в Токио на ночь, чтобы погулять по центру, и на следующий день отправятся в Одайба на мальчишник перед свадьбой Шотаро. Ынсок поблагодарил таксиста, когда автомобиль остановился возле небольшой гостиницы. Вонбин выкатил свой чемодан, рассматривая окрестности и жалея, что плохо изучал японский язык в свободное время. Вывески сплошь и рядом пестрели незнакомыми словами, с редким аналогом на английском, и Ынсоку в этом случае было немного легче. — Ты случайно не отправлял Шотаро сообщение о нашем прибытии в Японию? На моё он всё ещё не ответил. Вонбин повернулся, встретившись с любопытным взглядом Ынсока, и отрицательно покачал головой. — Нет, я хотел позже написать, когда мы уже заселимся. Знаешь, хён, я думаю, что нам нужно немного прогуляться тут и сфотографироваться. — Да, я тоже об этом думал. Будет неплохо сделать пару набросков для текстур будущей игры. Можем сходить в бар вечером, смотри. Ынсок указывает в сторону вывесок с мигающими бокалами в конце противоположной улицы и Вонбин следит взглядом за движением его руки. Прошло много времени с тех пор, как он и Ынсок вот так беззаботно были вместе только вдвоём, без общих друзей. Вонбин невзначай вспоминает их первое совместное распитие лёгкого алкоголя, закончившееся тем, что он чуть было не признался Ынсоку в своей симпатии к нему. Кадры моментов мелькают перед глазами и Вонбин стряхивает их, как дымку тумана, завладевшего его разумом. — Хорошо, но перед этим нам следует перекусить. Я чертовски голоден после перелёта. — Всё ещё любишь добавлять жареную курицу в рамён? — Ынсок улыбается, повернувшись к Вонбину. Как будто и не было трёх лет расставания по разным берегам. Не только Вонбин помнит каждую мелочь, связанную с их соседством по комнате. Ынсок смотрит в большие глаза Вонбина, ищет в его взгляде огонёк прежней жизни, всегда согревающий своей надеждой. Вонбин смотрит на Ынсока в ответ и воздух между ними теплеет. — Давно уже не ел такое, но помню, что тебе тогда понравилось. Часто готовлю жареный рис с кимчи по твоему рецепту. — Ох, — Ынсок был приятно тронут тем, что Вонбин всё ещё помнит о его кулинарных навыках. — Хотел бы я попробовать этот лучший студенческий хит в твоём исполнении. Вонбин улыбается, неловко теребя пальцами застёжку на своей куртке. Ынсок всегда был добр к нему, даже больше, чем того заслуживают просто друзья. — Ну, можем заглянуть ко мне по возвращению в Сеул. Посмотришь, как живут подающие надежды гитаристы. Ынсок явно не ожидал такого приглашения; его взгляд задумчиво уставился на пухлые губы Вонбина, выглядящие сухими без бальзама. Вонбин всегда обычно увлажнял их и от него пахло персиками или клубникой, в зависимости от настроения. Ынсок помнит это слишком хорошо — однажды у них случился пьяный поцелуй во время игры в бутылочку на студенческой вечеринке по случаю выпускного и Вонбин тогда неловко краснел, оставив половину персикового бальзама на губах Ынсока. Дальше дело не зашло — через день они разъехались — каждый по своим родным городам, лишь изредка отправляя письма на Рождество и дни рождения. Им удалось встретиться в прошлом году, когда Вонбин уже обосновался в Сеуле, а Ынсок вернулся в Корею после двух лет жизни в Нью-Йорке. Вся их прежняя студенческая компания друзей собралась на дне рождения Шотаро, который заявил, что намерен переехать в Японию и жениться. После той встречи Ынсок и Вонбин обменялись номерами пейджеров, пообещав как-нибудь встретиться. В небольшом Сеуле было проще найти возможности для общения, но взрослая жизнь всегда отнимает время и возможности. Ынсок думает об этом, всё ещё продолжая рассматривать лицо Вонбина, и сожалеет, что между ними осталось много недосказанности. Снять номер меньше, чем на сутки, оказалось проблематично. Из объяснений администратора Ынсок понял, что все номера в отеле уже заняты, но если господа туристы немного подождут, то к вечеру освободится двухместный номер и в качестве компенсации предлагают скидку. Вонбин пожал плечами, мол, если нет другого выхода, то можно и подождать, они ведь всё равно собирались прогуляться вечером. Договорившись оставить чемоданы в отеле до заселения, Ынсок внёс залог за номер, пока Вонбин писал сообщение Шотаро на своём пейджере о том, что они успешно прибыли на японскую землю и готовы наполнять лёгкие токийским воздухом. — Честно говоря, не ожидал, что в Токио так трудно найти свободные номера в отеле. Ынсок пересчитывал наличные, которые они обменяли в пункте возле аэропорта, а Вонбин изучал меню в близлежащем кафе после того, как они час гуляли по окрестностям района и фотографировали друг друга на полароид. — Ну, скоро праздники, так что большой наплыв туристов. Угораздило же Шотаро жениться к Рождеству. Что думаешь насчёт суши с красной икрой? Вонбин повернул меню в сторону Ынсока, указывая на понравившееся блюдо. — Отлично, и карри тоже закажем. Шохей говорил, что карри в Токио гораздо лучше, чем в Сеуле — вот и проверим. — Ынсок утвердительно кивнул, диктуя заказ официанту. — Я думаю, что Шотаро действительно так сильно влюблён, что больше не может ждать. В конце концов, неизвестно, как может повернуться жизнь. Жаль, что они с Жизель решили обосноваться тут, но в любом случае это их родина. Будем надеяться, что мы все сможем видеться в Сеуле. — Ага, или мы сюда будем наведываться. — Тоже неплохой вариант. Иногда необходимо вырваться на свободу и окунуться в неизвестность. Вонбин внимательно смотрит на Ынсока, думая о том, что их мысли невероятно похожи. Именно желание свободы когда-то подтолкнуло Вонбина связать жизнь с музыкой, а Ынсока — к созданию видеоигр, чему он обучался два года в Нью-Йорке. Вонбину кажется, что сама судьба вновь свела таких творческих людей вместе, вдалеке от родного дома. За размышлениями он не сразу понял, что Ынсок смотрит на него в ответ. — О чём думаешь, Вонбини? Ынсок обычно называл его так, когда подгонял с утра на выход из душевой, чтобы Вонбин не опоздал на лекции. По утрам они оба были похожи на сонных сусликов до первой чашки бодрящего кофе и Вонбин часто врезался в широкую спину Ынсока по пути в столовую. После занятий они вместе ходили в магазин за снэками и вечерами играли в настольные игры. Сончан тогда говорил, что они похожи на давно женатую парочку, а Чанён хихикал в его плечо, соглашаясь. Вот уж кто мог считаться первой парой университета, но Чанёну пришлось доучиваться в Штатах, на время расставшись с Сончаном. Ынсок знал об этом, как никто другой — летом он постоянно гостил в доме Чанёна в Нью-Джерси и читал письма Сончана, предназначенные Чанёну, которые бережно хранились в коробке воспоминаний со множеством полароидных снимков, где вся их компания друзей была счастлива. Один такой снимок Ынсок оставил у себя с разрешения Чанёна — на нём были Ынсок и Вонбин, счастливые и довольные после победы в баскетбольном матче. Ынсок не уверен, что Вонбин помнит о существовании этой фотографии, и даже не подозревает, насколько ценны их общие воспоминания для Вонбина. — Думаю, что ты прав, Ынсок-хён. Свобода делает нас теми, кто мы есть. И очень важно, чтобы партнёр на жизненном пути разделял эту философию. Вонбин неловко перебирал в руках палочки для еды, опустив взгляд. Ему казалось, что покрасневшие щёки выдадут его с головой и Ынсок сбежит от него, как и три года назад после выпускного. Но земля не уходит из-под ног и Ынсок остаётся на своём месте напротив Вонбина, терпеливо ожидая заказ. Больше они не обсуждают эту тему, погрузившись каждый в свои мысли. Неловкое молчание прерывает официант, интересующийся, не хотят ли молодые люди оставить какие-то пометки на стенде для иностранных туристов — что-то вроде традиции, по типу как бросить монетку в море, чтобы вновь вернуться сюда. Ынсок пожал плечами, согласившись, и Вонбин также кивнул. Они оставили несколько небольших рисунков рядом друг с другом — Вонбин нарисовал гитарный гриф с нотами, а Ынсок запечатлел сердце из камней вокруг рисунка Вонбина. Неторопливо наслаждаясь блюдами японской кухни, парни даже не заметили, как быстро пролетело время, обрушив звёздное небо над Токио. — Становится прохладнее. Ынсок потёр ладони, пытаясь согреться, и посмотрел на Вонбина. Он всё так же шёл в расстёгнутой куртке поверх любимой рубашки; казалось, будто Вонбин имеет иммунитет против холода и внутри него свой собственный огонь, сияющий блеском в глазах. — Я знаю, как согреться. Идём. Вонбин останавливается напротив вывески бара, зазывая Ынсока вовнутрь. Они проходят по коридору с неоновыми огнями, то и дело замечая на стенах плакаты с японскими лозунгами в цветах радуги. Заняв место за свободным столиком недалеко от барной стойки, Вонбин остался ждать Ынсока, который отправился выяснять, знает ли бармен английский и есть ли у них имбирный эль. Ынсок не хотел заказывать крепкий алкоголь, помня о том, что Вонбин легко напивался в студенческие годы, к тому же, впереди у них мальчишник и там они смогут оторваться по полной. Пока Ынсок был за барной стойкой, к Вонбину пару раз подходили незнакомцы, что-то спрашивающие на японском, но Вонбин не понимал их и лишь отчаянно указывал рукой в сторону Ынсока. Мужчины смотрели туда и без дальнейших вопросов уходили, изредка оглядываясь на растерянного Вонбина. — Этот бар какой-то странный, — заявил Вонбин, вцепившись в руку Ынсока, когда тот вернулся за их столик со стаканами имбирного эля. — Двое мужчин подходили сюда и о чём-то спрашивали, но я не мог понять, что им нужно. Может, они недружелюбны к корейцам? Ынсок удивлённо изогнул бровь, глядя по сторонам. Он осторожно отцепил от себя руку Вонбина и успокаивающе погладил костяшки его холодных пальцев. Казалось, будто ток прошёлся дрожью от соприкосновения кожи с кожей. — Вонбин, сейчас спокойные времена, мы не воюем с японцами. Тебе следовало сразу же позвать меня — вместе мы со всем разберёмся. Не бойся, я рядом. Сердце Вонбина пропускает отчаянный удар, чувствуя, как тепло разливается по венам от телесного контакта с Ынсоком и его слов. Он кивает, практически залпом выпивая половину стакана с элем, и глубоко выдыхает. Ынсок наблюдает за ним и улыбается. — У тебя пена вокруг рта, не спеши так много пить. Вонбин облизывает губы, стараясь дотянуться языком до остатков пены, но Ынсок тянется к нему с салфеткой в руке. — Иди сюда, грязнуля. Чувство дежа вю накрывает их обоих воспоминанием о том моменте, когда они в первый раз делили вместе очень жирную жареную курицу и Вонбин весь испачкался, пока вгрызался в куриные крылышки. Ынсок тогда заботливо помогал Вонбину привести себя в порядок и шутливо жалел, что не удалось сфотографировать его на память. Внезапно Ынсок поймал себя на мысли, что сейчас вместо салфетки могли бы быть его губы на губах Вонбина. — Спасибо, Ынсок-хён. Вонбин понемногу успокаивается, зная, что Ынсок точно не причинит ему вреда. Кажется, будто вернулись те времена, когда они жили вместе и видели друг друга большую часть суток, с разницей лишь в том, что сейчас они уже старше и больше не обременены учёбой. Чувство комфорта, исходящее от Ынсока, согревает Вонбина лучше, чем любимый эль. Ынсок не спеша попивает напиток из своего бокала, в неоновом полумраке разглядывая бар. Странная особенность, которую он заметил с самого начала прибытия сюда — в толпе посетителей не было ни одной девушки. Не то чтобы Ынсок искал знакомств с симпатичными японками, но такое начинало настораживать. Возможно, этот бар исключительно для мужчин и они не заметили такой вывески. Его подозрения косвенно подтвердились, когда он проследил за взглядом широко распахнутых глаз Вонбина в сторону — туда, где через несколько столиков от них самозабвенно целовались двое мужчин. Повернувшись в другую сторону, Ынсок увидел ещё несколько таких пар. Некоторые целовались прямо сидя за барной стойкой, передавая друг другу алкоголь через поцелуи. В голове Вонбина был только шум от увиденного. Он не выпил слишком много, чтобы это почудилось ему, к тому же, Ынсок тоже это видел и его реакция была менее удивлённой. — Кажется, теперь я понял, что хотели те странные мужчины, подходившие к тебе. Мы попали в гей-бар, Вонбин. Ынсок на ощупь нашёл дрожащие пальцы Вонбина, крепко сжав их своими, чтобы вернуть связь с реальностью. Дымка дурмана внутри помещения действовала, как афродизиак, и всё больше мужчин вокруг них сливались в поцелуях за медленными танцами в центре зала. — И что они хотели? Познакомиться? Вонбин чувствовал себя некомфортно, представив, что кто-то мог принять его за легкодоступную жертву. Он никогда не признавал себя официально геем и никогда не встречался с парнями, всё ещё храня симпатию к Ынсоку. Попытки отношений с девушками также не клеились, но Вонбин смог благодаря этому опыту обрести хорошую подругу. Он не знал, что происходило в жизни Ынсока эти три года и боялся узнавать, боялся услышать, что Ынсок счастлив с кем-то другим. Но этот разговор неминуемо должен был состояться и оба были совершенно не готовы к нему. — Думаю, да. И ты отвадил их, указав на меня, так что они решили, что у тебя уже есть спутник в жизни. Ынсок продолжал держать Вонбина за руку, решительно глядя в его глаза. Он не знал, захочет ли Вонбин когда-нибудь, чтобы это действительно стало их реальностью. В данный момент Вонбину хотелось провалиться сквозь землю. Он боялся, что вся эта ситуация может стать до предела абсурдной, и что они с Ынсоком выглядят белыми воронами на этом празднике любви небесного цвета. — Насколько странным будет уйти прямо сейчас?***
До отеля они шли молча, каждый думая о своём. Изредка Вонбин запинался по пути, но Ынсок сразу же его подхватывал под локоть. Вонбин неловко благодарил и продолжал смотреть под ноги, мечтая поскорее оказаться в постели, желательно, у себя дома в Сеуле. Ужасное смущение охватило его от одной лишь мысли, что они с Ынсоком снова будут ночевать вместе в одной комнате. Тогда они были просто студентами, но сейчас уже взрослые люди, каждый со своими принципами и потребностями. Вонбин задавался вопросом — думает ли Ынсок об этом или же ему всё равно с кем ночевать? В конце концов, он некоторое время жил на Западе, а там ко всему относятся проще. Так и не решившись ни о чём спросить, они молча вернулись в отель. Администратор любезно вручил ключ от номера, заявив, что их чемоданы уже внутри и что молодые люди могут удобно располагаться до времени выселения. Но был один нюанс. При входе в комнату первое, что бросается в глаза — большая двуспальная кровать. Ынсок и Вонбин переглянулись, не решаясь продвигаться дальше. — Кажется, мы не совсем верно уточнили свои пожелания, когда спрашивали о свободных двухместных номерах… — Вонбин оглянулся, осознав, что наличие ванной комнаты было довольно смелым дизайнерским решением. — Это что, ванная с прозрачной стеной? Ынсок быстро отошёл от первоначального шока и потянулся в сторону двери к ванной. — Ну, я думаю, да. Не полностью прозрачная стена, но всё равно довольно неожиданный ход. Я сейчас же спущусь к администратору и потребую другой номер, а лучше — два. — Ты же сам слышал — у них нет свободных номеров и хорошо вообще, что мы этот получили. Теперь понятно, почему со скидкой. Для пар, по всей видимости, условия дешевле. Я думаю, уже поздно что-то менять. Ынсок-хён, давай просто переночуем тут, а завтра уже будем в Одайба в нормальных условиях. Вонбин начал распаковывать свой чемодан, доставая принадлежности для умывания. Ынсок стоял, как вкопанный, посреди комнаты, не зная, стоит ли послушать Вонбина и просто плыть по течению эту ночь. — Если ты чувствуешь дискомфорт, то я могу спать на полу или вон в кресле, — Ынсок указал на небольшой пуфик в углу комнаты. — Нет, — Вонбин решительно посмотрел на Ынсока, но в его взгляде, скорее, читалась мольба не рваться в бесполезный бой с судьбой. — В конце концов, мы целый год жили вместе и делили одну комнату, ничего страшного в этом нет. Зерно логики в словах Вонбина активно формировалось в голове Ынсока. Он не был готов к такому раскладу событий, думал, что Вонбин вообще выгонит его из комнаты. Но, очевидно, Вонбин настроен играть по правилам этого квеста. — Комнату делили, но не постель. — И что? — Вонбин нахмурился, глядя на Ынсока. — Это проблема? — Нет. — Вот и прекрасно. Давай, Ынсок-хён, я первым пойду в душ, а ты пока располагайся. Ынсок не понял, в какой момент вся неловкость Вонбина испарилась и он стал таким смелым. Или же проблема заключалась исключительно в нём самом. В любом случае, Ынсок решил начать с проверки сообщений в своём пейджере, надеясь, что хоть на какое-то он получил ответ. Шотаро и Шохей молчали, а вот Чанён ответил, что у них с Сончаном всё в порядке и они уже третьи сутки находятся в доме Шотаро, помогая с подготовкой к свадьбе. Ынсок искренне рад, что Чанёну и Сончану удалось вновь обрести друг друга. Очередная пара со сбывшимися мечтами. Отвлёкшись от пейджера, Ынсок невзначай начал рассматривать номер отеля и его взгляд остановился на прозрачной стене, отделявшей ванную комнату. Можно сказать, что прозрачной была только верхняя часть стены и Ынсок зачем-то рассматривал обнажённый торс Вонбина, покрытый водой. Всё, что ниже, было закрыто матовым витражом от любопытных глаз. Теперь он понимал, что это выглядит как номер для женатой пары, которой нечего стесняться. Поспешив отвести взгляд, чтобы случайно не оказаться пойманным Вонбином, Ынсок принялся распаковывать свой чемодан, впервые за вечер действительно осознав, что ему придётся делить постель с парнем. Причём это был не просто парень — это Вонбин, человек, который давно уже изменил вкусы и принципы Ынсока. Вонбин понравился Ынсоку ещё до того, как их поселили вместе в общежитии. Невозможно было устоять перед его обаянием и яркими улыбками, которых он стеснялся. Они играли в одной баскетбольной команде до последнего курса, пока Вонбин не получил травму. Ынсок тогда очень переживал за Вонбина и на время перестал играть в матчах. Сончан жутко обижался и говорил, что так ситуация станет только хуже и Вонбин уговорил Ынсока вернуться к любимому хобби. Для Вонбина же отдушиной стала музыка. Это подходит ему — человеку с тонкой душевной организацией и безупречным талантом. В памяти Ынсока всё ещё хранится воспоминание о том, как Вонбин играл для него одну из песен Нирваны, сидя на крыше тёплым весенним вечером. Это было перед выпускным и Ынсок жалеет, что с тех пор утекло слишком много воды и возможностей для признаний. Очнувшись от своих мыслей, Ынсок понял, что вода больше не шумит и Вонбин вышел из душевой весь закутанный в махровый халат и с большими очками на переносице. Он медленно подошёл к кровати, не зная, на какой стороне должен лечь. Решив, что будет правильно занять место ближе к двери, он неловко уселся, чувствуя, как прогнулся мягкий матрас. — Там вода не такая уж горячая, долго не плескайся, хён. Ынсок, всё это время наблюдавший за действиями Вонбина, что-то невнятно ответил и сгрёб в охапку свою пижаму, направившись в ванную. Вонбин потушил ночник на своей тумбочке и туда же сложил халат вместе с очками, оставшись лишь в тонкой футболке и пижамных шортах. Обычно он спит в минимуме одежды и совершенно не рассчитывал, что будет ночевать в постели не один. Забравшись под одеяло, Вонбин зажмурил глаза, стараясь не думать о том, что сквозь прозрачную стену ванной комнаты видно, как Ынсок подставляет лицо тёплым каплям воды, стекающим вниз по его крепкому торсу. Но глаза подводят Вонбина и он смотрит на Ынсока безотрывно. В какой-то момент их взгляды встречаются сквозь тонкую завесу водяного пара и Вонбин кусает губы, сразу же натягивая одеяло по самую шею. Повернувшись к стене, Вонбин постарался успокоиться и сделать вид, что он уже спит, когда Ынсок выйдет после душа. Вероятно, Ынсок думал о том же — он решил переждать момент, пока Вонбин уснёт, чтобы не тревожить его и просто лечь в постель с другой стороны. Так и произошло. Вонбин не знает, сколько времени прошло, прежде чем Ынсок лёг позади него, слегка натянув одеяло. Послышался тихий вздох и щелчок потухшего ночника. Ынсок прошептал в темноту «спокойной ночи», закрывая глаза. Вонбин не решился ответить. Он чувствовал, как сладкая полудрёма окутывает его, затягивает в плен чуткого сна. Было уже за полночь, когда Вонбин проснулся от ощущения тёплой руки на своей талии. Он не осознавал, что дрожит от сквозящего холода в комнате. Не понимал, что Ынсок прижался к нему сзади и обнимает, пытаясь согреть. Вонбин хочет повернуться, чтобы уткнуться в тёплую шею, вдохнуть аромат свежего геля для душа и поцеловать линию острой челюсти. Через какое-то время жар от руки Ынсока кажется горячим пламенем на коже Вонбина. Ему следовало бы отодвинуться, проложить между ними невидимую стену, но вместо этого Вонбин чувствует, как пальцы Ынсока пробираются под его тонкую футболку, ласково поглаживая напряжённые мышцы. Вонбин не уверен, спит ли сейчас Ынсок или делает это осознанно. В его мыслях копошится хаос и пульс учащается, вырабатывая адреналин по венам. Ынсок прислушивается к чужому сбитому дыханию, на ощупь подбирая точки невозврата. Он не спит — невозможно уснуть, когда рядом лежит дрожащий от холода Вонбин, когда накатывают воспоминания о их первом неосознанном поцелуе и горячих руках на плечах друг друга. Ынсок боится сделать неправильное движение и разрушить всё, что когда-то выстраивалось годами. Но Вонбин не отвергает его, лишь крепче прижимаясь спиной к торсу Ынсока. Становится немного теплее, но дрожь Вонбина усиливается, когда он накрывает руку Ынсока своей ладонью и опускает ниже, цепляясь за кромку пижамных шорт. — Ты уверен? Шёпот пронзает затылок Вонбина горячим дыханием и невесомые поцелуи в шею усиливают эффект. — Пожалуйста. Вонбин почти хнычет, когда Ынсок перехватывает контроль, и проводит ладонью по его члену. Шумный вздох вырывается из уст Вонбина и он спешит зажать во рту одеяло, как будто боится, что их кто-нибудь услышит. Ынсок умело ласкает пальцами член Вонбина, опуская их на внутреннюю сторону бедра, и чувствует, как мурашки покрывают его кожу. Поцелуи становятся смелее — губы Ынсока смещаются на оголившееся плечо под широкой футболкой Вонбина и тихие стоны заполняют их маленький мир. Вонбину почти стыдно за то, что он готов кончить так быстро, но, казалось, Ынсок не намерен останавливаться. Он приподнимает Вонбина, просовывая свою левую руку под него, и сгребает его тело в охапку. Вонбин ощущает, как член Ынсока упирается ниже его поясницы и кусает губы. Безумно хочется целоваться, безумно хочется потерять разум и отдаться обоюдным желаниям. — Если ты хочешь, мы можем… — Да. Ты нужен мне. Ынсок сжимает член Вонбина у основания, не позволяя ему кончить, и проникает пальцами левой руки в его рот, собирая слюну. Вонбин облизывает пальцы, притираясь к паху Ынсока, и отчаянно хочет кончить. Он даже не мог себе представить три года назад, что такой момент произойдёт между ними, что его тайные желания станут взаимной реальностью. Ынсок резко стягивает с Вонбина шорты и с себя штаны, позволяя Вонбину взобраться на его бёдра, упираясь ладонями в напряжённый пресс Ынсока. Сквозь шторы на окне робко прокрадывается лунный свет и вид возбуждённого Вонбина кажется нереальным, Ынсок всё ещё не может поверить, что это действительно происходит с ними. Он медленно пробует проникнуть одним пальцем в Вонбина, осторожно поглаживая его внутри, чем вызывает неоднозначный стон. Вонбин наклоняется к губам Ынсока и они впервые по-настоящему целуются. Вкус клубничного бальзама для губ вперемешку с имбирным элем особенно приятен. Ынсок наслаждается поцелуем, добавляя второй палец. Вонбин скулит в поцелуй, почти рухнув на торс Ынсока. Он так отчаянно хочет почувствовать больше, ощутить, как Ынсок наполнит его до самых краёв, и насладиться взрывом миллиона звёзд. И Вонбин кончает, прервав поцелуй, чтобы отдышаться. Ынсок ласково гладит его по волосам, сцеловывая капли невесомых слёз. — Хочешь продолжить? Вместо ответа Вонбин сжимает пальцы Ынсока в себе, кусая нижнюю губу. Ынсок всегда был чутким для самых близких, и его нежность к Вонбину всё это время скапливалась в общих воспоминаниях. Они ничем не ограничены и ничем не обременены. Только ночь вправе диктовать им условия для полного слияния.***
Утренний душ они используют вместе — капли тёплой воды стекают по обнажённым телам, облегчают проникновение и остаются паром на стекле прозрачной стены. Так запредельно хорошо, что Вонбину хочется навсегда остаться здесь, поглощённым любовью Ынсока. Счёт времени теряется до пронзительных гудков пейджеров. Ынсок быстро просматривает сообщения, пока Вонбин заканчивает паковать чемодан и поправляет кепи на волосах. — Нас уже потеряли. Шотаро очень извиняется за долгий ответ и пишет, что уже готов встретить нас вместе с Шохеем на станции с поезда. — Напиши, что мы поедем на автобусе. — Но так ведь дольше добираться. — Вот именно. — Вонбин подходит к Ынсоку, заботливо поправляя воротник его кожаной куртки. — У нас будет больше времени для поцелуев на задних сидениях. Ынсок улыбается и приобнимает Вонбина за талию, целуя самые желанные губы. Теперь у них есть всё время мира на двоих.