От ссоры до секса одно "нет"

Тарталья уже давно вернулся из Тейвата. В глазах были знакомые веселье, озорство и вызов. Он рассказывал наставнику о хозяине винокурни, строгом и элегантном, и его брате, совершенно на него непохожим. С ним-то Тарталья и веселился оставшееся после миссии свободное время. Кэйа умело пил, находил приключения на обе их задницы и профессионально выпутывал их из последствий. Пульчинелла строго хмурил брови. Первые пять минут. Не выдержав, тоже стал подхихикивать на рассказы своего протеже. Капитано же слушал увлечённо. Они вместе выпивали привезённое вино, обменивались шутками и искромётно поддевали друг друга. Тарталья искоса подглядывал на мужчину, с искренним любопытством разглядывая открытую часть лица. Маска едва-едва демонстрировала тёмные губы, острый подбородок и скулы, и во время редких, широких улыбок — белые, ровные, чуть острые зубы. Мужчина не спрашивал паренька, как тот спал — свежее, румяное лицо говорило само за себя. Однако, после той злополучной ночи, что-то жгло ему в груди. Жгло и требовало разговора. Только о чём? Мальчишка ничего не помнил. Он проснулся рано утром, впервые выспавшийся, и сердечно поблагодарил мгновенно проснувшегося Капитано. «Не за что» — только и ответил тот, едва не вылетая из комнаты младшего. И всё. После Чайльд уехал, а ссора с Архонтом, его «у тебя нет души» и «он будет моим», и сворованный поцелуй остались с мужчиной. И теперь, улыбаясь их разговорам, Капитано думал, о чём вообще может спросить его. И как. — Скажи-ка, Чайльд, — решился он. — Да-а? — чуть захмелело протянул паренёк. — Не снился ли тебе больше твой мучитель? Вмиг растеряв всю весёлость, Тарталья отрицательно покачал головой. И совсем капельку покраснел. Но говорить о том, что теперь не Моракс обнимает его во сне, он не собирался. — Ревнуешь? — пытается отшутиться он, но открытая часть лица с поджатыми губами говорит о неуместности шуток. Капитано продолжало жарить дальше, особенно когда он чуть не сболтнул «да!» на провокацию этого бессовестного мальчишки. И оба молчали, и оба больше всего хотели сейчас говорить и выяснять отношения. — Возможно, меня пошлют в Ли Юэ, — внезапно тихо произносит Чайльд. Маска мужчины на это дёргается и всем телом он подаётся вперед: — Зачем? — На очередную миссию. — Нет. — Что — нет? — Тарталья хмурится, чуть покачиваясь на месте. — Кто сказал нет? Ты? Это приказ Пьеро, с ним нельзя спорить. — Я сказал нет. Я поговорю с ним. Миссию снимут с тебя. — Нет! — Тарталья вскакивает. Но Капитано бьёт рукой по столу и рычит, скаля зубы: — Не спорь и не перечь мне, юнец! — Не лезь в это дело! — Не смей мне указывать, что делать! — Капитано резко поднимается с места и они режут друг друга взглядами — алым из тьмы и голубым в огненно-рыжем обрамлении ресниц. В ответ на это Тарталья готов броситься на мужчину, впиться ему в горло и самолично придушить. Капитано же хочется схватить парня, связать и спрятать где-нибудь, где его ничто и никто не достанет. — Почему тебе просто не наплевать? — шипит Тарталья. Но вместо ответа Капитано хватает его за ворот костюма и перетаскивает через стол, как игрушечного. Приблизившись вплотную, мужчина утробно шепчет: — Потому что ты сам этого пожелал. Чайльд, крепко держащийся за плечо старшего, свободной рукой хватается за маску на лице и срывает ее. Слышатся лопнувшие кожаные ремешки. Маска летит куда-то за стол, а Тарталья впивается взглядом в полностью открытое лицо Капитано. Нечеловечески изящное, хищное, с дикими красными глазами и вертикальными зрачками. Не имея больше фактических преград, парень с трепетом оглаживает ледяную кожу на виске, спускается по щеке и замирает на губах. Всё это под внимательным взглядом рубинов. Кто кого потянул на себя — неизвестно, и вряд ли даже под страхом смертной казни кто-то бы признался. Но им хватает только найти губы друг друга, чтобы с упоением впиться в них. Чайльду странно кажется, что он знает эти губы. «Во сне. Я помню их во сне» — вот и все здравые мысли. Капитано перехватывает мальчишку руками за талию, крепко сжимает и тянет вверх. Тот покорно опускается на поверхность стола, не позволяя мужчине отстраниться. Тарталья кусает холодные губы, облизывает, лезет своим языком глубже — получает дозволение. Мужчина отрывается от него, с чувством, что его рот сейчас качественно вытрахали. Младший на такую реакцию победно улыбается, развязно и слегка пьяно запрокидывая голову немного вбок. Не желая оставаться в долгу, мужчина рвёт пуговицы на чужой рубашке и с нажимом проводит ледяной рукой от шеи вниз, задевая твёрдый сосок, по животу и ощутимо сжимает пах Чайльда. Самодовольство сменяется мольбой, и Тарталья бессовестно стонет. — Хочешь что-то сказать? — Капитано припадает губами к светлым ключицам, к мягкой коже на груди, щекотно прикусывает правый сосок Чайльда и втягивает в рот. — М-м-х… Заткнись… Усмешка холодком оседает на горошине соска, влажно блестящем и хорошо покрасневшем. Проделывая похожую манипуляцию со вторым, мужчина вдруг чувствует в волосах крепкую хватку. — Какие… ммм!.. Какие у тебя густые и тяжелые волосы… И бессовестный мальчишка тянет за них вверх. Вседозволяющий Капитан хмыкает и послушно находит чужие губы. В этот раз ведёт он, и скулёж — лучшее подтверждение, что малец поставлен на место. Ледяная рука снова находит возбуждённый член и наглаживает через ткань, пока на штанах не появляется большое мокрое пятно. — Не дразнись! Тарталья пытается приказывать, но голос срывается, а секунду спустя он уже лежит на столе. Подрагивающий живот сладко вылизывают, пока шустро расправляются со штанами. Вспышкой становится прикосновение прохладного языка к влажной головке. Тарталья воет так, что дрожат стёкла и его бёдра, а Капитано продолжает изводить, беря глубже и глубже. Его язык, словно ставший в разы длиннее, обвивается вокруг ствола и пульсирующе сжимается, пока губы двигаются вверх и вниз. Он втягивает щёки, надавливая на головку, и Чайльд почти-почти готов кончить. Перед глазами промелькали все цвета радуги, ему очень, очень хочется излиться, но любое прикосновение к члену пропадает, и он разочарованно царапает стол, возмущённо простонав. — Капитан?! — Всё ещё, ты прав. Но Тарталья приподнимается на локтях и смотрит на тело мужчины так, словно сейчас сожрёт его. Крепкое и сильное, оно больше не скрыто ни доспехами, ни одеждой. На груди узором вилась изморозь, от самых ключиц до кромки штанов. Иней покрывал покатые, могучие плечи и наверняка спину. — Что это?.. — Не нравится? Красные глаза вспыхивают, когда Чайльд не отвечает, но поднимается и прижимается всем телом к морозным узорам. — Это нереально красиво… Его бросает из холода в жар, когда его прижимают так сильно, что он может почувствовать чужое возбуждение. Тарталья тянет руки вниз, расстёгивая чужие штаны, и те сползают вниз, а парень пробирается под нижнее бельё и обхватывает колом стоящий член. Над ухом раздаётся вибрирующий, низкий стон. Желая слушать эти звуки беспрерывно, Тарталья набирает амплитуду и чутко улавливает, как больше нравится Капитано. Тот в долгу не остаётся, жарко выдыхая прямо на ухо и глухо стоная. Но не давая долго издеваться над собой, Капитано отрывает от себя голодного мальчишку и переворачивает его, ставя на стол коленями. — Только попробуй дёрнутся, и останешься без сладкого. — Только попробуй оставить меня без сладкого, и останешься без предвестника! Капитано скалится и влажно ведёт языком прямо по колечку мышц. Он жадно вылизывает Чайльда, который прикусил свою руку и тихо, надрывно подвывал. Он замер, как и было приказано, но это было пыткой. Ему хотелось насаживаться на этот блядски длинный язык, что проникал в него и дразнил бархатные стеночки. Тарталья хотел, чтобы в него вошли глубже. — Ещё!.. И мужчина послушно проталкивает в него два длинных пальца. С первыми толчками он находит простату и теперь ведёт прицельный огонь по удовольствию Чайльда. — Ещё! Слюна стекает по губам парня, член сочится смазкой и подёргивается, оставленный без внимания. Глаза Тартальи закатываются, когда уже четыре пальца свободно растрахивают его проход. — Пожалуйста… — Что-что? — Мужчина наклоняется к лицу мальчишки. Его глаза сверкают алым, зрачки расширились до бешеных размеров, а взгляд помутневший и возбуждённый. Тарталье хочется поцеловать его, но вместо этого в рот ему толкаются два пальца, которые он принимается вылизывать и сосать. В этот момент Капитано спускает его дрожащие ноги и ставит на пол, пока грудью Чайльд продолжает лежать на столе. — Что ты говорил? — М-М! И вместо того, чтобы дать парню высказаться, Капитано добавляет третий палец в его рот. Сам же, без ненужной прелюдии, плавно входит до конца одним толчком. Тарталья так хорошо растянут, что принимает с хлюпаньем и довольным хныканьем. — Хочу слышать тебя. Обхватив его поперек груди, он немного приподнимает Чайльда и начинает двигаться. На пробу плавно, медленно, слушая такие же мелодичные стоны. Но темп очень быстро меняется на рваный, глубокий, резкий, и вот тогда Тарталья действительно поёт. — Да! Капитано, да, так, продолжай, пожалуйста, да! Да! — он не умолкает ни на минуту, шумно сглатывая и продолжая стонать. — Громче! И его слушаются. Добротный, тяжелый стол сейчас ходит ходуном под ними, норовя опрокинуться или сломаться в щепки. Капитано запрокидывает голову и бархатно стонет сам, вытрахивая душу из своего мальчика. — Капитано, Капитано..! — по слогу на каждый толчок. — Давай, Аякс, я хочу, чтобы ты кончил для меня, — мужчина с придыханием шепчет это в ухо сходящему с ума Чайльду. — Да, да… Я тоже хочу, я уже почти!.. Старший прижимается всем ледяным телом к телу парня и глубина толчков становится запредельной. Он находит руку мальчишки и сжимает её в своей, подводя к пику удовольствия. Слышится звон разбитой бутыли с вином, и вслед за ним — сладкий вскрик и горячие, молящие стоны вперемешку с всхлипами. Тарталья судорожно сжимается, пока не ослабевает так, что едва не падает. Капитано перехватывает его и утягивает на себя, падая в кресло. Теперь парень сидит сверху, обмякший на груди мужчины, прижимается горячей спиной к ледяному узору. Член старшего всё ещё глубоко внутри Аякса, пульсирует и требует внимания. Пока парень приходит в себя, мужчина с упоением обласкивает его плечи и играет с сосками, которые так маняще краснеют под лёгкими щипками. Тарталье нужно всего несколько минут чтобы включиться обратно и, без предупреждения, начать двигаться на члене. Он скачет на дрожащих ногах, но так, что у Капитано кружится от удовольствия голова. Он может только придерживать его за талию и бессильно стонать, кусая губы. Чайльд, желая видеть всё, что делает с Капитаном, пересаживается лицом к нему, седлает, самостоятельно насаживается на член и продолжает теперь уже свою пытку. Мужчина подаётся бедрами навстречу, но всё равно ведёт Аякс. Свободно, как заправская шлюха, опускается и дразняще поднимается почти до конца. Парень наклоняется к лицу Капитано и целует, и мужчина вылизывает рот и губы мальчишки. Когда тот снова хватает его за волосы, мужчина теряет контроль. Он с рыком поднимается с места, роняя Тарталью на несчастную столешницу, и начинает иметь его так, что у Аякса закатываются глаза. — Святые Архонты, не останавливайся никогда!.. Кажется, последние мозги вытраханы также тщательно, как и его задница. Капитано толкается глубоко и метко, чувствуя, как сжимается парень. У того снова стоял, и старший начинал в такт бешеному ритму толчков надрачивать. Надолго Тарталью не хватает, он кому-то молится, по вискам стекают пара капель и он мощно кончает, так, что собственное семя попадает ему на лицо. От зрелища Капитано едва не давится своим стоном и долго кончает внутрь парня. Всё это сопровождается протяжным «Ая-я-якс…» и звёздами перед глазами. И оба теперь пытались отдышаться. С Тартальи градом лился пот, Капитано же даже не нагрелся. Но по тяжёлому дыханию было понятно — устал не меньше. Отдышавшись, Капитано попытался выйти, но Чайльд возмущённо заскулил и обхватил его бёдра ногами. — И что это значит? — Не… выходи. Пока что… — Но в тебе… — Я знаю, — Чайльд покраснел, но хватку не ослабил. Капитано погладил парня костяшками пальцев по щеке, а после обнял за талию и аккуратно поднял, так, чтобы, ненароком, не покинуть его раньше его собственного желания. — Куда ты? — Ты так переживаешь, будто бы я без тебя куда-то уйду, — усмехнулся старший. — Лечь. — Старость? — шально улыбнулся парень. Перспектива полежать на чём-то мягче, чем деревянный стол была очень и очень привлекательной. — Не заткнёшься — я тебе всю душу вытрахаю. А парень и так понимал, что ближайшие два дня ходить будет, как краб. Про сидеть вообще речи не было, только левитировать или лежать мордой в пол. Но чтобы он, и не поддался искушению… Аякс зловеще улыбнулся и громко выдал: — Внимание: анекдот!