к07д4 ты ст4л т4ким?
— Что? Каким?ты и сам все знаешь, пора это признать
— Кто ты? Что тебе нужно?! Я сделаю все, просто отстань от меня! Уходи! — голос сбивается, дыхание вновь перехватило, снова это началось.я не уйду, пока ты не ответишь за свои проступки
— Я ничего не делал, это не моя вина…а они так не считают, сам взгляни
И сейчас я замечаю, что мы здесь не одни. Посреди темноты стоит длинный деревянный стол, а за ним сидят мои друзья (?) — Ларри, он нам все рассказал… — говорит мне Эшли, но не своим голосом, он изменён, искажен до неузнаваемости, исходит из самой преисподней. Что за срань? — Знаешь, до переезда я считал себя монстром, но после встречи с тобой я понял, что моё лицо не сравнить с твоей душой. Уродливой и тёмной душой… «Это не Сал, Господи, нет, Салли никогда мне такого не сказал бы…» — пронеслось в голове, и я не понял, озвучил ли я эти мысли, или они так и остались взаперти, в моей черепной коробке. — Неужели ты думал, что пару раз сходив в церковь, сможешь избавиться от всех своих грехов? Вспоминая твою мать, хочется плакать. Жаль бедную женщину… Осталась без мужа, сын сплошное разочарование… Он нам все рассказал, — спокойно, абсолютно без каких-либо эмоций, тихо и медленно говорил Тодд, и эти слова впечатывались в памяти. Этого я никогда не забуду. «Блять, что здесь происходит? Они не могли. Я доверял. Я ошибся?..» — Ребят, о чем вы? Кто ОН? Словно надрессированные собаки, как по команде они тянулись длинными пальцами мне за спину. Даже в такой ситуации они выглядят так знакомо. У Эшли на безымянном пальце серебристое кольцо с бабочкой, ногти Сала, как обычно, идеально выкрашены чёрным лаком, пальцы Тодда все в заусенцах, переживает из-за учёбы, ковыряет ногтями. Знакомо. Близко. Но так холодно. Стараюсь обернуться как можно медленнее. Кто бы то ни был за моей спиной, ОН все знает. На середине оборота я обратил внимание, что в пространстве витает запах пороха, праздника и, кажется, жженой шерсти?.. Рывком доделав этот оборот, я вижу перед собой двоякую картину. Кролик? Белый такой, пушистый, ну неужели это ты наговорил ребятам такое? Он выглядит так безобидно, но в его красных глазах отражалась вся моя жизнь, мои страхи. Шаг за шагом я приближаюсь к нему, совсем не страшно, даже наоборот. Манит. Присаживаюсь на корточки, чтобы взять его на руки и… Сраного кролика разрывает на части, куски плоти, кости больно ударили мне в лицо, кровь стекает по моим рукам, волосам, одежда запачкана, за спиной я слышу яростные аплодисменты, смех. Истошный крик волнами отдаёт в голове. Я кричу? Слезы смешиваются с кровью на лице, а смех за спиной все громче, хлопки чаще. Задерживаю дыхание и уже через пару секунд вдох вырывается из груди неестественным криком. Животным. Потому что я — животное.что с тобой стало? прими вину. изолируйся. не приноси людям проблем одним своим существованием. ты должен уйти. не говори никому. не говори об этом с ними.
— Блять. На часах 3:14, снова кошмары, а я уже и забыл, каково это — просыпаться каждую ночь от жутких сновидений. И каждый раз суть в них одна. Я монстр, которому не место среди людей. Конечно, понятное дело, каждому могут сниться страшные сны, но по факту никакого отношения к реальности они не имеют, в отличии от моих. Может, я и стал накручивать себя, но то, что я вижу во сне из раза в раз возвращает меня в тот день. Самый ужасный день в моей жизни. Именно тогда я собственноручно перечеркнул все, что было до этого и могло быть в будущем. После этого пропал отец, просто исчез, мама перестала разговаривать, мыться, есть, выходить из комнаты. Я попал в колонию для несовершеннолетних на пару недель, а вернувшись оттуда я познакомился с ней. Самое светлое, тёплое и нежное, что было в моей гребаной жизни. Гвен Миллер. Девчонка с Нокфеллской школы. Мы попали в один поток по математике. Раньше я никогда её не замечал, ну, девочка как девочка, ничего необычного, но именно после всего случившегося я заметил в ней то, чего не было во всех остальных. Черт, тогда я ведь даже ни разу с ней не разговаривал, но каждый урок, что мы с ней были в одном классе я просто не мог отлепить своего взгляда от её длинных чёрных волос, мягко и нежно струящихся по её миниатюрной спине. О чем тут говорить? Я даже лица её толком на уроках не мог разглядеть, она та ещё заучка, всегда сидит на первых партах, знает материал на зубок, круглая отличница и черлидерша школьной команды. Такая как она никогда не посмотрела бы на чудака вроде меня, вечно сидящего на последних партах, который не знает ничего из школьной программы, вечно сваливает с уроков и каждую перемену носится со своими друзьями, точно такими же чудаками по мнению общества, чтобы покурить где-то на заднем дворе. Вот видите, ещё одна неудача, лучик надежды на светлую жизнь, и тот оказался солнечным зайчиком, так и норовящим выпрыгнуть из моих ладоней. Всё так и оставалось последние несколько лет. Я просто наблюдал за ней издалека, жутко бесился, когда она заигрывала с парнями постарше, и умирал со стыда, когда нас по счастливой случайности ставили вдвоём на какой то скучный проект. О Боги, в такие редкие случаи я всеми силами старался не опростоволоситься перед ней, строил из себя вундеркиндера, чуть ли не сына Билла Гейтса, но как только она начинала говорить, пытаясь что-то мне объяснить, я тут же весь сжимался и издавал непонятные звуки в попытке выдавить из себя хоть что нибудь. Короче говоря, я в полной заднице. Я начинаю трястись только завидев издалека её красные кеды, как будто у меня синдром Туретта, а друзьям сказать не мог долгое время и не зря. Сал, мудак последний, на каждом уроке стреляет своими голубыми глазками то в меня, то в Гвен, и я, сука, даже сквозь этот протез вижу его ехидную улыбку и игриво танцующие брови. Иногда я чувствую себя пятиклассником, который впервые влюбился, хотя отчасти так оно и есть. Гвен Миллер — моя первая любовь, а из-за всех дурацких предрассудков, о том, что первая любовь всегда безответная, мне становится ещё паршивее. Вокруг неё парни в очереди выстраиваются, чтоб просто полюбоваться ей. Ну нет, я, конечно, не настолько стремный, за мной тоже бегают пара девчонок, но если бы они удосужись рассмотреть меня не только внешне, но ещё и изнутри, то они бы тут же убежали с воплями. Так что за Миллер я лучше буду наблюдать со стороны, мечтать о ней и по ночам представлять, что она приняла меня и полюбила так же, как люблю её я. А ещё лучше мечтать о том, что я не такой, что я хороший человек с добрым сердцем, за которое Гвен Миллер меня так любит. В своих мыслях я зависал до пяти утра, заснуть все никак не выходило, сколько бы я поз не поменял, значит, пора вставать. Наспех надев футболку с логотипом любимой метал группы и штаны, валявшиеся под кроватью, я выхожу из комнаты. Вокруг темно, воздух намного свежее, чем в моей бед-пещере, пахнет сладкой выпечкой. Не найдя в холодильнике ничего, что можно было бы съесть побыстрее, залетаю обратно в комнату и тут же смываюсь на улицу, не забыв захватить тёплую кофту, в кармане которой всегда лежат пара леденцов, пачка сигарет и спички. А на улице тепло, ранняя осень напоследок балует нас тёплыми деньками, на горизонте появляется солнце. Достав из пачки одну сигарету и быстро чиркнув спичкой о коробок, прикуриваю «веселительную палочку» — так их называет Эш. Как-то не горю желанием после сегодняшнего сна, который все ещё обрывками проявляется в мыслях, подниматься в домик на дереве. Там все напоминает о папе. Но стоять тут тоже не хочется, поэтому я принимаю решение все-таки приземлиться на одну из бетонных ступенек. Лёгкий ветерок стягивает пепел с сигареты и заставляет красный огонёк ещё больше пылать. Тяга за тягой, а в мыслях то сон, то Гвен, то голос в голове, говорящий уйти от них. От кого? От тех, кому я доверился? Не кажется ли вам, Мистер Голос, что так ИМ будет намного проще рассказать всем о том, какое я дерьмо? Да и бросать столь важных для меня людей и уходить в отшельники для такого слабака, как я, не представляется возможным. Сигарета за сигаретой, я курю и думаю, ведь это получается у меня лучше всего. Не замечаю, как время незамедлительно стремится к единице 7:00. Всё таки придя в себя, поднявшись со ступеньки и напоследок побалдев на солнце, бегу в квартиру к Салли. А то этот придурок очень любит лечь под утро, а потом весь день ходить как трупак. Постоянно нужно его будить. — Алло-о! Нокфелл вызывает Сала! — Да погоди ты, время то ещё, дай поспать немножко, а, — нет, ну вы посмотрите на него, ещё и в кроватке поудобнее устраивается. — Подъем, я сказал! — стягиваю с Фишера одеяло на пол, а потом и самого Фишера вслед за одеялом. — Да блять, Ларри, встаю я, встаю! — говорит, как самый страшный великомученик, потирая сонные глаза. А я к этому времени уже успел занять его место на кровати, и, закинув в рот один леденец, только победно поглядываю в сторону Сала. — Сегодня контрольная по математике, победитель, ты готов? — сказал Сал, застегивая протез на затылке. Вот такого я не ожидал. — В смысле? — подскочив с кровати, выкрикиваю я. — Ты че раньше не сказал? Вчера весь вечер в приставку с тобой рубился, а ты не удосужился сказать мне о контрольной? — обратно свалившись на кровать, полным отчаяния голосом говорю напоследок. — Уф, ну ладно, одна двоечка мне же не испортит итоговую оценку? – Все-таки ясно, что у тебя с математикой туго. У тебя нет других оценок, кроме двоек, а Пакертон нам даст как обычно разные варианты, так ещё и подальше рассадит, так что я тебе помочь навряд ли смогу. — Может, тогда прогуляем сегодня? Ну подумаешь, один денёк пропустили, ничего страшного ведь, да? –Ларри, мы на этой неделе уже прогуляли два дня. И тем более, эта контрольная реально о-о-очень важная, просто так профукать не выйдет. Пакертон потом заставит её писать отдельно от класса, а в таком случае списать точно не получится. Не парься, чел, выкрутимся. К этому времени Фишер уже был готов. Как обычно два голубых хвостика качались из стороны в сторону, чёрная толстовка, на рукавах которой пара капель синей краски и красные джинсы с дырками на коленях. Модный чувак, не поспорить. На первых двух уроках не было ничего сверхъестественного, не считая того, что я ни разу не увидел Гвен, а следующий урок по расписанию как раз злосчастная математика. — И эта сука мне говорит: «Я все знаю! Это ты тогда подкинула мне в шкафчик тараканов, жалкая завистница, бу-бу-бу». Я просто а-ху-е-ла! Конечно, это сделала я, но нечего было тогда распускать слухи по всему Нокфеллу о том, какая я дрянь. Эта Ванесса меня вымораживает просто, скоро я не сдержусь и поправлю ей макияж за школой, — у Эш все как обычно, в жизни сплошные передряги и перевороты. Как можно было нарваться на стычки с главной стервой школы? Кэмпбелл как всегда — с шилом в одном месте, и дня без приключений не может. — По-моему с тараканами ты все-таки переборщила, — а Сал в своём репертуаре, любит больше слова, чем какие-то действия. Для него привычнее будет засрать человека, чем ударить или что-то в этом духе. — Ну, вообще, это соразмерно с тем, что Ванесса наговорила всей школе и не только, нельзя же это было так оставлять, — ну а Тодд как всегда, находит любое оправдание нашим дурацким и необдуманным поступкам, да такие, что в итоге останутся виноваты все, кроме нас. — Согласен, надо было ей уже тогда двинуть пару раз, может дошло бы. Но вот теперь слухов будет ещё больше, — а я че? Я ни че! Ну, если человек ведет себя как мразь, то ему можно с чистой душой вмазать пару раз, чтобы не расслаблялся. Но от подобного рода действий друзья меня всегда отговаривают, и я, конечно, их понимаю, но иногда руки чешутся просто ужасно. Наши очень интересные и увлекательные разговоры прервал звонок на урок. Вот теперь мне было совсем не до какой-то там Ванессы. Рассевшись по своим местам и получив задания кто-то из класса сразу же стал решать примеры, кто-то медленно изучал взглядом листочки, а кто-то, как я, молился всем Богам, чтобы завуч срочно вызвал учителя к себе и мы могли спокойно списать. Сначала я даже не обратил внимания, что Гвен все-таки в школе и уже решает задания на втором листе! Иногда мне кажется, что они с Салли одинаково двинутые на этой математике, любят циферки, буковки, а единственное, что я помню, так это «теорема Минета», которую мы проходили в средней школе. И лишь через время я заметил, что теперь и Гвен поглядывает на меня через плечо, прерываясь от решения задачек. Ебушки-воробушки, что за день сегодня? Опустив взгляд на лист с заданиями я понял, что могу решить парочку, разумеется, самых лёгких, и, возможно, мне даже хватит этого на тройку. Время идёт, Сал уже решил все задания и с другой части класса пытался хоть как-то мне помочь, несмотря на разные варианты. Его попытки не увенчались успехом и он получил два замечания от старухи Пакертон. Пройдясь взглядом по классу, я понял, что мой вариант только у самых отбитых и тупых учеников. Старая и это распланировала. Единственным умным человеком с моим вариантом оказалась угадайте кто?.. Гвен.Блять.Миллер. Немного помявшись, я все-таки решил попросить её о помощи, так как времени до конца урока оставалось крайне мало и выбора не было. Написал на бумажке: «Привет, Гвен, можешь пожалуйста написать ответы на задания 1,4,5,7,8,11 и 13, ты меня просто спасешь!Джонсон»
И закинул листок ей на парту. Вроде бы ничего такого в этой просьбе нет, почти каждый просил списать у одноклассников, но моё сердце готово было выпрыгнуть из груди, оно ужасно колотилось, но выражение лица оставалось неизменно похуистическим. Увидев, что я кинул записку Миллер, Сал посмотрел на меня как на чокнутого террориста-смертника, но этот его приятный дружеский жест я проигнорировал. Вот Гвен разворачивает листочек, поворачивается ко меня, качнув головой в жесте согласия, переписывает все ответы, даже на те задания, которые я не просил и аккуратно закидывает бумажку обратно мне на парту. Улыбнувшись во все тридцать два зуба, как полный идиот стараюсь быстрее переписать ответы и прямо со звонком дописываю последний пример. Сдав работу, выдыхаю с облегчением, ведь теперь весь оставшийся день можно с чистой совестью пинать хуи, но возле выхода встала Гвен. В её глазах читалось «подойди, пожалуйста, мне самой неловко попросить» и я, конечно, подхожу. — Это… Спасибо тебе, если бы не ты, я… — но не успел я договорить, как она затыкает мой рот следующей фразой: — Да-да, для меня это не проблема… Ну… У меня есть к тебе небольшая просьба… Поймав на себе мой вопросительный взгляд, она продолжила: — Тут такое дело, ты же тоже слушаешь «Смысловую Фальсификацию»? — сказала Гвен, указав на мою футболку. — У них вышел новый альбом, но его раскупают очень быстро, а времени у меня нет. Не мог бы ты сходить сегодня в «YouSkin» и купить его? Только, пожалуйста, никому не говори, что это для меня. Это будет наш секрет, хорошо? Я сумел только кивнуть с открытым ртом, и она, схватив портфель, лишь кинула мне на прощание с наимилейшей улыбкой: — Тогда встретимся сегодня в 19:00 в сквере, деньги верну там! Что.Это.Блять.Было.