Сыграем на пианино?

—Давай сыграем? —А… Я не умею. —Я не про обычную игру. Столп одним рывком запрыгнул на крышку пианино. Закинув ногу на ногу, Токито всё больше представлял собой лидера, хотя отчасти это было правдой. Хашира можно было охарактеризовать как самовлюблëнного, тихого, но при этом вовсе нескромного человека, или же просто Муичиро. —И так шатается, если ты продолжишь так на него запрыгивать — упадешь вместе с ним, — Шинадзугава нашёл повод поиздеваться над ловкостью столпа —Волнуешься? Пустяки же, — Токито скрестил руки на груди —Что ты хочешь? —Просьба небольшая совсем, — томно на выдохе говорит столп, прежде чем улыбнуться не по-детски — Разложи меня. Прямо здесь. —Ты серьëзно? —А я, по-твоему, похож на арлекино? —Нет, просто рискованно, — нас могут услышать. —А когда это нас останавливало? Почему-то именно сейчас Генье стало стыдно и он запрятался в изгибе локтя. —Ха-ха, боже… — Муичиро всё же спустился с инструмента и подошëл к охотнику, — А ты вовсе не изменился… Увидев их в своем нраве (настоящем нраве, такими, какими они являются друг другу), можно подумать, что столп был слишком шумным и надоедливым, а Генья же совсем наоборот — не имел ничего на уме из непристойного. Даже больше, он боялся этого, но при этом против никогда не был. —Я просто всё ещё не понимаю, как ты в этом видишь удовольствие, — Шинадзугава мягко улыбнулся, смотря в голубые глаза, — Не знаю, как ещё объяснить. —Пойми, я не только в сексе хорош, — хашира взял чужое запястье и прижал к своей груди, — Я тебя здесь держу. —Зная тебя, ты можешь отдаваться парням за несметные деньги. —Ох, милый… — Токито вновь улыбается, прижав руку к чужрй щеке, — Я уже это делаю, ха-ха. —Хах… Что?.. Столп рассмеялся, прижавшись к любимому ближе. —Я же шучу, дурашка! —Зачем так близко? —А ты что, уже сдаешься? —Хах, — Шинадзугава опрокидывает столпа на крышку пианино, ехидно смеясь, — Не дождешься! Муичиро опëрся руками об клавиатурный клап, дабы не удариться поясницей. Его всегда берут силой, всё потому, что этот парень очень наглый, он умеет заводить, но даст — не даст. В воздухе наростало напряжение, пол скрипел, в помещение из окна валили поздние солнечные лучи. Сегодня было жарко, в комнате так и остаётся. —Ну же! — Со смехом столп передвигается в ноги возлюбленного — Давай посмотрим, кто кого! Какой бы силой Генья обладал, против столпа он — никто, и его с лëгкостью смогли переместить на своë место. Теперь уже охотник находится на месте Муичиро, а тот — на нëм. Через мгновение Токито вновь оказался в ногах Шинадзугавы. Токито выглядел элегантно, донельзя красиво и, о Боги, так сексуально. Каждая его черта лица, тела и очень выразительные глаза выделяются так заметно, но так прекрасно. Под тихий хохот раздается звук молнии, температура воздуха повышается, а давление понижается, из-за чего перед глазами вступила тëмная пелена. Из колеи выбило то, что Генья чувствует чужой язык и губы на горячей плоти органа. От этого он немного соскальзывает с инструмента, но пытается держать положение. Охотник шумно выдыхает, опуская голову вниз и тягая волосы партнёра. Они всегда мешали, но от этого никогда не переставали быть самыми любимыми. Муичиро всегда хотел, чтобы его брали грубо. С силой, не жалея его, но заставиит сделать так Генью можно только так, что бы он сам был в нетерпении, а этого добиться трудно. Через некоторое время парень останавливается, и оставался с позотливой улыбкой. — Доволен? — грубо, но не дерзко спрашивает Генья. —Мы же вроде договорились, что действенную позицию займешь ты. «Блядь.» — думает Шинадзугава, прежде чем негрубо, но сильно спохватить парня за плечо, тянув к пианино. —Раздевайся. —Как скажешь. Столп послушно снимает с себя ремень и нижнюю одежду, оставаясь наполовину обнажённым перед партнёром. Но он и не против. Токито специально пододвигается к любимому, слегка наваливая на себя. Муичиро, как знает, проводит по шее партнера, затем беерëт его ладонь и прикасается к себе. Рука с ухватом касается крепкой талии, поднимается выше, толкает в грудь, трогает шею, уши и уголки губ. Наконец столп открыл рот и, уже умелые пальцы проскальзывают на язык, недолго держа их, Токито вынул чужую руку. —Дальше сам. Генья знал уже прекрасно, что от него хотят и как нужно действовать. Свободной рукой тот приподнимает ногу Хашира, пальцами второй руки вставляя в анальное отверстие. Имитируя ножницы, Генья давит на стенки, как бы они не пытались — без расстяжки не обойтись. Спустя десяток секунд таких действий Шинадзугава вынул пальцы и передвинул мальчика к себе. Аккуратно, без грубостей охотник вставляет. Глубоко, уверенно, говоря нецензурную брань себе под нос. Рост позволяеет ему расположить партнёра на инструменте, при этом самим оставаться в стоячем положении. Руки передвинулись вверх: на руки и рот столпа. Генья не готов слушать прерикания столпа, поэтому он закрывает одной рукой губы Муичиро, второй же — удерживает его запясться над головой. Волосы рассыпаются по пианино, свисая с него и путаясь, паралельно ударам, что они совершают. —Ты, блядь, просто тебе нужно быть немного спокойнее, ты мне уже всю руку изгрыз. И это правда. Столп не любит, когда его затыкают. Он хмурится и что-то мычит в ответ, прежде чем почти взвизгнуть, чувствуя чужой орган так глубоко в себе. Нет, это не было больно. Отнюдь нет. Хотелось бы, чтобы этот вечер был бы более нежным, и им повезло, что они оказались вместе в такое время. Шинадзугава тяжело вздыхает, протяжно промычал, изливаясь в партнера, за ним Муичиро. Ноги немного подкосились, но нестрашно. Генья наконец выпускает столпа из своей хватки, прежде чем тот недовольно пробурчал: —Вообще-то ты больно руки сжал. —Извините, мой господин! — дразнящим тоном сказал Шинадзугава, поспешив отойти от столпа, чтобы, наконец, спокойно одеться, — Одевайся давай. —М-да, не завидую тому, кто будет играть на этом пианино. —Оставим всё так? —Нет, конечно! Принеси салфетки. Пусть и те оба не так похотливы, как могло показаться, но этот вечер они запомнят надолго.