Принадлежит

      Аль-Хайтам проверяет местоположение Кавеха, кивает сам себе и закрывает окно Акаши. Его драгоценный архитектор сейчас на стройке, как и ожидается. Он уверен, что все пойдет по плану — и ждет появления Путешественника.       В начале секретарь готов был зарычать от одной мысли, что Кавеху нужно уехать надолго. Да, на нем всегда стоит прослушка, и исследования телепортов прошли хорошо, так что блондину от него не скрыться — и все же это его, его, его. Кавех целиком принадлежит ему. Его тело, его разум, его душа, его время, его жизнь — целиком и полностью. Аль-Хайтам сошел с ума, когда упустил его один раз и больше уже не отпустит. Хотя иногда он позволял ему недолго погулять, чтобы не вызывать подозрений. Кавех, его свободолюбивая райская птица, конечно, пытался бунтовать — громко ссорился с ним и ругался, устраивал свои порядки в доме, жаловался всем подряд на Аль-Хайтама, но это вызывало только скрытую усмешку у секретаря. Это значит, что он всегда в мыслях Кавеха, что он не оставляет его равнодушным - и самым явным доказательством было, как его архитектор каждую ночь со слезами выстанывал имя своего младшего и метался под ним от удовольствия на грани безумия. Они сойдут с ума и всегда будут вместе, потому что они лучше всего подходят друг другу — Хайтам практически мурлыкал от этой мысли.       Возвращаясь к теме отъезда — и всё-таки он согласился. Потому что вовремя понял, что он может отомстить. Поэтому резко успокоился и дал свое согласие, напугав (и слегка обрадовав) Кавеха. Обычно в такие долгие поездки он следовал за ним. Поэтому в итоге старший воспользовался возможностью и уехал.       Прослушка на Кавехе сейчас стоит еще одна (он, конечно, о ней не знает) — чтобы не упустить его, когда Аль-Хайтам приведет план в действие.

***

      "Завтра мой Кави вернется," — эта мысль не дает уснуть и вызывает на лице секретаря улыбку (которая любого свидетеля заставила бы посомневаться во вменяемости Аль-Хайтама, но свидетелей здесь не было). — "Завтра он увидит, как я для него постарался."       Хайтам терпеть не мог Дори, взимавшую долги с Кавеха, и старую Академию, что стала первопричиной плачевного положения архитектора. В Бездну их. Кое-как он сдерживал жестокие порывы в отношении госпожи Сангема-Бай — он же не хочет пугать Кавеха, верно? Да и должен кто-то следить за дорогим детищем его старшего дворцом Алькасар-сарай. Хотя Аль-Хайтам опасался, что может не сдержаться, — из-за чего предпочел отдать роль покупателя Капсул Знаний светловолосому путешественнику, одному из сегодняшних героев Сумеру.       А вот с Академией дела обстояли иначе. Был способ уничтожить их вместе с построенной ими системой, способ обрадовать его милого архитектора возможностью наконец создавать то, что ему нравится. Если он избавится от них, то и люди постепенно перестанут предпочитать "унылые коробки" вместо домов "произведениям искусства, что могут создать архитекторы" (цитируя Кавеха). Так что Хайтам и избавился.       Ведь боль Кавеха тоже принадлежит только ему.

***

      Аль-Хайтам толкает Кавеха в дом, хлопая дверью, сразу грубо и жадно целует. "Моё," — утробно рычит зверь внутри. Дикий собственник и жестокий манипулятор, яндэрэ, термин, почерпнутый из инадзумской литературы и как нельзя кстати описывающий его повадки в отношении блондина. Тот слабо пытается сопротивляться, на что секретарь с рыком кусает его губы, слегка прокусывая кожу, и сжимает его талию в руках. Нет, он и так его отпустил достаточно надолго — теперь пусть он даже не пытается выбраться из его хватки, пока зверь внутри не успокоится хотя бы слегка (а это произойдет ой как нескоро). — Аль... Аль-Хайтам... — слабо шепчет Кавех, но его снова грубо затыкают поцелуем с привкусом железа, проталкивают язык в рот и исследуют каждый милиметр, что и так известен. Хайтам толкает его к стене, придавливает всем разгорячённым телом, рвано дышит, не в силах насытиться. Блондину кажется, что он так задохнется в поцелуе, — не в первый раз, — но действующий Великий мудрец освобождает его рот и сразу начинает грубо кусать шею, водя руками по телу, но пока не снимая одежд. — Хайтам... Хайтам... Постой... — между стонами бормочет в бреду архитектор. Но названный только рычит и сжимает руки сильнее (наверняка оставит синяки). — Не пущу. Тебя не было слишком долго.       В голосе — сталь, злость, собственничество. Кавех цепляется за его руки в попытке замедлить — остановить не выйдет, он знает. — П-прекрати, мне больно... — Я скучал.       Каждый раз это работает — Хайтам знает, когда нужно сменить животный напор на ласковые слова любовника, чтобы выбить его "соседа" из колеи. Кавех слегка дрожит от этих слов, и грубые ласки продолжаются. Он все же умудряется прийти в себя, но его подхватывают на руки (о, Кавех каждый раз вскрикивает от неожиданности), чтобы меньше чем через минуту уронить на кровать и нависнуть сверху. — Подожди, я недавно вернулся... — пытается как-либо сопротивляться он — это, конечно, бесполезно, Аль-Хайтам снова целует его, стаскивает одежду, не заботясь о ее состоянии — купит новую, если придется. Кавех находит в себе силы и отталкивает его, хотя младший отстраняется скорее из желания узнать, какие же отговорки и уговоры пойдут в ход в этот раз. — П-прекрати! Нежнее! Я не...       Хайтам снова целует, не дает договорить, но быстро отстраняется. — Эй, Кавех, я люблю тебя.       Блондин сглатывает, краснеет и отводит взгляд — едва уловимо смягчается, но его сожитель (или, скорее, пленитель) прекрасно знает его повадки. — Э-это... Не повод... Вести себя так грубо... — Я пытаюсь выразить свою любовь, как могу. Это неправильно?       Кавех молчит, его дыхание ускоряется от волнения. Аль-Хайтам же мысленно усмехается, наклоняется и нежно целует в один из укусов на шее, вызывая у него дрожь. Опаляет дыханием покрасневшую раковину и шепчет на ухо: — Кави... Научи меня, как правильно...       Архитектор на секунду перестает дышать. И, Архонты, это работает — снова, и снова, и снова. Каждый раз. Кавех ведется на эти слова и сдается, ведь он пытается исправить. Он отдается на милость Хайтама, ведь он сам по себе слишком добр — да и, к тем более, как он может быть не добр к тому, кто его любит? Секретарь не говорит ни единой лжи — просто умело использует правду.       Аль-Хайтам мысленно урчит, притягивая его снова и более не встречая сопротивления.       Кавех его. Единственный, кто принадлежит ему в этом мире. И потому он удержит его всеми способами, не гнушаясь ни единым из них.