***
Пройдет еще много времени, когда ты поймешь — я сражался за тебя, даже если ты ненавидел мое имя.
Драко лежал на больничной койке, отпаиваясь склизким и не менее горьким настоянным напитком. Он всегда был таким слабым? Когда самодовольно улыбался Гарри, пока отец наблюдал за ними, Поттер мог разглядеть в серых глазах страх? Или он из раза в раз видел исключительно ненависть? Презрение? Возможно, после смерти его будут помнить как наследника Малфоев. Его запомнят надоедливым сынком Люциуса, и никогда простым учеником Хогвартса. Хотя, если бы он честно признался себе, то из достижений выделил лишь моральный выбор. Все ещё позволяющий ему думать так о себе. Все ещё позволяющий ему хмурится, требовать и отстаивать. Где бродил виновник его медленно гниющих ран, Драко не знал. Но имел смелось предположить, что тот с большей охотой избавляется от источника новых заклинанияй, чем безмятежно прохлаждается. Это не в духе Поттера — игнорировать ошибки. Особенно ошибки такого характера. И хотя Малфой не выдал парня, когда профессор Снейп допытывал весь вечер, Гарри выдал сам себя. Этот дурак ошарашено искал глазами выход. Испугался? Ощутил вину? Да, блондин был готов закатить глаза и указать пальцем на своего врага, и всё же признался учителю: «просто учил новое заклинание...». Какая ерунда. Это сошло бы за правду. Действительно бы сошло, если бы Гарри не начал торопиться. Иногда он был большим идиотом, чем Крэбб и Гойл. Чего ради стараться, если он выдаст себя с потрохами при первой же возможности? — Идиот! — сгребает подушку и импульсивно выбрасывает в сторону массивных дверей. Пустота больничной палаты встречает его скрипом старого дерева и глухим стуком подушки. Нет. Гарри не навещал его прошедшие четыре дня и на пятый не явится. — Я верно...помешал вам, — человек делает презрительную паузу и поднимает уставший тяжелый взгляд на блондина, — мистер Малфой? — Эльфы шныряют по моей палате. — Что-то не припомню, чтобы они посещали больничное крыло. — Снейп вытягивается змеей, сальной и пригретой, а потом выпускает клыки в бледного, жалкого Драко. — Книга. — Какая книга? — Драко ерзает в койке, мечтая утонуть в матрасе и выплыть бездыханным телом в озере. И все же делает сосредоточенное лицо. — Вы заявляете, что учили новое заклинание. Не припомните, как оно произносится? — теперь блондин фыркает, понимая. Он даже не собирается ради этого вспоминать лепет Поттера. — Почему вас это интересует? — Потому что, как вам известно, этого заклинания нет в школьной программе Хогвартса. Этого заклинания нет в школьной программе. Этого заклинания нет в официальных источниках. Это заклинание почти убило Драко. И Поттер всё равно использовал его. Осознанно? С какой-то целью? И хотя он помнил удивлённый вид парня, его спешку и панику — мысль о том, что Гарри Поттер, заклятый враг семьи Малфоев, сделал это нарочно, прибавляла какого то мерзкого шипучего масла на и без того раскаленное дно котла. Как низко и беззвучно произносилось его имя множество раз, словно об камень бесчисленное количество раз роняли клочки бесполезной бумаги. И как же Драко желал выбраться, осознавая, что смерть его будет скорой и болезненный. А ещё осознавая, что если Гарри действительно намеревался покончить с Драко, в конце концов, лёжа на коленях парня, он бы принял это много смиреннее, чем смерть от рук Лорда. И всё же. Как низко. Мерзко. И грязно. — Значит, вы будете его покрывать? — Снейп был вечным подростком с травмой, и всегда глубоким мыслителем. Он достаточно умен и проницателен, чтобы заметить ложь. Ещё и такую очевидную ложь. — Да. — Это плохо закончится для вас. — он растягивал, глотал и выплевывал пережеванные слова, сверля чёрными как смоль глазами злобное лицо Малфоя младшего. — А вам, насколько я помню, не позволено нарушать порядки. — Я ничего не нарушил. Я молчу. Выполняю указы. Я делаю свою работу. — Ваша смерть не вписывается в понятие «работы». — Да, вы правы. И впредь я буду осмотрительнее. Но не думаю, что за мной нужно приглядывать. — Подбирайте выражения, мистер Малфой, — он развернулся, махнув длинным тряпьем, и прошептал, — Ни одно ваше действие больше не останется незамеченным. Одно Драко знал точно — он будет раза в три, а то и в четыре осторожнее. А ещё он знал, что Снейп не допустит ни единой оплошности снова. Чтобы умереть, теперь Драко придётся постараться.***
Когда поганый рассвет тронет твоё бледное лицо, я приложу руку к сердцу — так ты будешь знать, что я помню о данном мной обещании.
С первыми лучами тусклого солнца Драко обнаружил всего две вещи: записку и чашку. В чашке, разумеется, был последний непринятый им лекарственный настой. А в записке — обещание.«Я докажу, что это был ты».
Драко не нужна была подпись, чтобы догадаться, кто ему так неуклюже угрожает. Даже если бы он имел сомнения, подозрения бесповоротно падали на брюнета в очках. — Ты обязательно найдёшь. Обязательно, когда я самолично признаюсь в этом. — сегодня конец бесцветной палате. Конец липким жидкостям. И конец его мирной жизни. С этих пор он выбирает действовать. — И обязательно победишь, стоя на моих костях. Он сделает то, что должен: будет пешкой, будет глазами и ушами, будет посыльным, будет тем, кого неистово презирал. Пускай, если Гарри растопчет его снова — это, хотят бы, будет красиво.***
«....я пишу тебе на скорую руку. не размышляй, почему я написал это письмо и когда. Я хочу, чтобы ты знал — Лорд не делился с нами информацией о своих планах. Я должен был убить Дамблдора там, и я же это сделать не смог. Если бы у меня был выбор: смерть от руки повелителя или произнести запретное твоему близкому человеку, я бы снова выбрал стоять здесь, перед судом пожирателей. И снова. И я бы сделал это раньше, но тогда бы не смог передавать через слизеринцев наводки. Главное — перекрой шкаф в выручай комнате. Это выиграет вам время для поиска крестражей.И забудь моё имя. Потому что я полностью ненавидел твоё».