О попрании морали Ишгарда в особо циничной форме

«Болтовня, болтовня, — думал Эстиниен, уходя с праздника прямо посреди разговора. — Они могут эти планы еще три дня обсуждать, так всегда бывает. А мне, может, тоже нужно обсудить с Вритрой наши планы». Он знал, что вечер Вритра проведет с новообретенной сестрой: тот так давно не видел Аздайю, что ничего странного не было в его желании пробыть рядом с ней как можно дольше. Но к ночи Вритра вернулся бы в свои покои; Эстиниен вошел, кивнув стражнику — тот так часто видел его здесь, что не удивился его приходу — оставил копье у входа, упал в кресло и принялся ждать. Ждать пришлось долго: он пожалел, что не прихватил с праздника бутылку-другую вина — хотя коротать время с бутылкой было, скорее, по части Танкреда, — рассмотрел и пересчитал каждую завитушку на покрывавших стены узорах и даже немного вздремнул. В середине ночи, когда он решил было, что Вритра прогуляет с сестрой до утра и надо вернуться к себе и лечь спать нормально — в лицо его ударил поток воздуха. Эстиниен открыл глаза — как раз вовремя, чтобы заметить влетающих в покои с террасы драконов: одного огромного и одного крошечного, кажущегося игрушечным рядом с первым. Огромный дракон опустился на пол — тот ощутимо вздрогнул при его приземлении — а крошечный продолжил носиться в воздухе как большая беспокойная бабочка. — Эстиниен, — сказал Вритра, заметив его. — Ты ждал меня? Хотел о чем-то поговорить? — Ага, хотел, — Эстиниен зевнул, встал, разминая затекшие руки и ноги. — Это личный разговор. Вритра бросил взгляд на все еще летающую вокруг его головы Аздайю, та издала странный звук, похожий на смешок. — Пойду еще погуляю. Красивые у тебя тут места, брат, а я очень рада снова получить тело и свободу. Она захлопала крылышками и вылетела обратно на улицу. Вритра проводил ее взглядом. — И что же привело тебя в мои покои ночью, Эстиниен? — Известно, что. Примерно то же самое, что приводило меня сюда множество ночей до этого. Вритра промолчал, и Эстиниену показалось, что ему удалось смутить дракона. — Ты больше не можешь контролировать тело Варшанна, вот я и пришел поинтересоваться — как мы будем выходить из этой ситуации? — Я надеялся, что ты немного подождешь, — сказал Вритра. — Я же уже сказал, что планирую вернуть контроль. Я пока не знаю точного механизма, но я говорил с Аздайей сегодня вечером, и она тоже уверена, что это возможно. — Я-то могу подождать, — ответил Эстиниен. — Но ты же понимаешь, что твое «немного» и мое «немного» это разные «немного». По правде говоря, я надеялся, что есть другие варианты, не включающие необходимость неопределенное время сидеть на голодном пайке. У меня, конечно, руки не отсохли, но все равно это какая-то очень безрадостная перспектива. Повисла тишина. Кажется, теперь он смутил Вритру еще сильнее, но обсуждения это все равно требовало, так что вины Эстиниен не ощущал. Поначалу он начал соблазнять Варшанна из чистого интереса — хотелось узнать, каким окажется в постели ау’ра с сознанием бессмертного дракона — и не особенно рассчитывал на успех. Но Вритра оказался любопытен: он прожил среди смертных достаточно долго, чтобы наблюдать все аспекты их жизней, и сексуальной сферой тоже давно интересовался. Поэтому он с энтузиазмом откликнулся на предложение Эстиниена и после небольшой наработки опыта раскрылся как отличный любовник — заботливый и неутомимый. Особенную пикантность их отношениям придавала мысль о том, что сказал бы Нидхогг, если бы узнал, что его младший брат трахается с его убийцей: когда Эстиниен однажды выразил это вслух, Варшанн сделал очень сложное лицо и попросил больше об этом не говорить. Так или иначе, им было хорошо вместе: это не было романтическими отношениями или, упаси Халоне, семьей, но обоих все устраивало, и Эстиниен надеялся, что эта странная связь — драгун и дракон — продлится как можно дольше. А потом Вритра потерял контроль над телом Варшанна. Да, это определенно стоило обсудить. — Ты же понимаешь, что в моем истинном облике мы не... — начал наконец Вритра. — ...не состыкуемся? Понимаю. Я буквально был Нидхоггом, я представляю драконьи параметры и ответственно заявляю, что настолько глубокого отверстия в теле у меня не найдется. Поэтому я и пришел поговорить. Надеялся, что мы сможем найти какое-то решение вместе. — Есть дополнительные приспособления, — сказал Вритра, и Эстиниен подумал, что дракон уже размышлял об этом. — Радз-ат-ханские мастера могут изготовить что угодно по чертежам, а если заказ будет исходить от меня, то даже сплетничать особо не станут. — А по-моему, в таком случае сплетен как раз не оберешься, — буркнул Эстиниен. — А ты вообще уверен, что сможешь своими драконьими лапами орудовать игрушками с достаточным изяществом? Вритра красноречиво промолчал. — Или замысел в том, чтобы я сам себя трахал, а ты наблюдал? Нет, для разнообразия идея неплоха, ты ее запомни, но все-таки и взаимодействия хотелось бы. Повисла тишина. Потом Эстиниену пришла в голову новая мысль: — Слушай, получается, для возвращения контроля над Варшанном тебе нужны оба глаза? — Да, — коротко ответил Вритра. — Так почему бы тебе второй у кого-нибудь не одолжить? Не навсегда, на время, пока ты не придумаешь другой способ. Например, у Хресвельгра, этот вообще свои глаза всем подряд раздает. Вритра вздохнул. — Я с ним почти не знаком. Когда они с Нидхоггом и Рататоскр улетели из отцовского гнезда, я еще в яйце сидел. А поскольку он очень не любит покидать Драванию, мы виделись за всю мою жизнь раза три. Да и потом, что я ему скажу? Брат, одолжи мне глаз, мне с любовником-элезеном трахаться несподручно? — Ну, вообще-то, как раз эту просьбу Хресвельгр понял бы как никто, — отозвался Эстиниен. — Сейчас я жалею, что не расспросил его в свое время о том, как они с Шивой выкручивались. Не думал я тогда, что проблема элезенско-драконьего секса когда-нибудь станет актуальна и для меня... — Я поговорю с отцом, — сказал Вритра, и Эстиниен осекся. — Извини? С Мидгарсормром? — Да. Он сейчас спит, но с ним можно общаться. Он умеет менять свой размер: оставаясь драконом, становиться, в зависимости от необходимости, меньше или больше — от такого, как Аздайя сейчас, до истинно-гигантского. Если бы он меня научил... Он замолчал, а Эстиниен призадумался. Все его идеи вертелись вокруг возвращения Вритре контроля над сосудом: о том, чтобы трахаться с драконом — клыкастой, когтистой, чешуйчатой и холоднокровной тварью — он всерьез не задумывался. Но, с другой стороны, Эстиниен любил пробовать новое, а это определенно был опыт, которым мало кто мог похвастаться — разве что Шива тысячу лет назад. — Только не говори ему про меня, — попросил он. — Не уверен, что он простил мне ту историю с Нидхоггом. Морда Вритры была далеко не так выразительна, как лицо Варшанна, но глаза он закатил так, что никаких слов больше не понадобилось. Вритра улетел, Аздайя увязалась за ним — «Папу повидать», как она сказала — и Эстиниен, дожидаясь их возвращения, принялся с удвоенной энергией истреблять монстров в округе. Потом, одним вечером, они вернулись: Аздайя отправилась повидаться с алхимиками — она успела с ними подружиться — а Вритра через слугу пригласил Эстиниена зайти. Эстиниену к тому моменту изрядно надоело отвлекаться от недотраха охотой, поэтому в покои Вритры он отправился с воодушевлением, надеясь, что тот нашел, что искал. Тот встретил его — но это был уже не знакомый огромный дракон. Теперь в нем было ялма три без хвоста; он сохранил пропорции тела оригинального Вритры, но выглядел куда более мило и безобидно. — Ого! — оценил Эстиниен, садясь в привычное кресло и окидывая его взглядом. — Вот это уже куда лучше. — Я все путешествие тренировался, — признался Вритра. — Это не такая уж легкая техника. Кстати, мы слетали и в Драванию, к Хресвельгру, я решил, что раз уж я путешествую в Эорзеа, это хороший повод познакомиться с братом. А он милый, Аздайю рад был видеть. Глаз не дал, но я так и не решился объяснить, зачем мне, так что попытаемся обойтись уменьшением. — А эта техника стабильна? — уточнил Эстиниен. — Ты не превратишься обратно в тридцатиялмового ящера как раз в момент, когда твой член будет у меня в заднице? — Не должен, — ответил Вритра без полной уверенности. — Я вроде нормально ее контролирую. Эстиниен не выдержал: запрокинув голову, он засмеялся. — Прекрасно. Знаешь, в Ишгарде всех учеников-драгунов запугивают сотней способов умереть при встрече с драконом, но я никогда не слышал о риске оказаться затраханным драконом до смерти. — Мы можем отложить... — начал Вритра, но Эстиниен его оборвал: — Ну нет. Меня заебало откладывать, да и когда настоящего драгуна пугала смертельная опасность? Он принялся раздеваться, только сейчас поняв, что уже возбужден. Странно, но ему, никогда не имевшему связанных с монстрами желаний, действительно нравилась идея быть оттраханным драконом — сотня поколений Лазурных Драгунов во главе с отцом осудила бы его, но ему было все равно. Он уже переступил через весь свой опыт, кричавший о том, что драконы — исконные враги, что их можно только уничтожать, когда в принципе связался с Варшанном, оказался с ним в одной постели, раздвинул ноги перед ним. Он, в конце концов, знал, что Варшанн — это Вритра, задолго до того, как это случилось. Так почему было не сделать следующий логический шаг? Если его не смущали шерсть ми’котэ, рога ау’ра или уши виер — почему должна была смущать чешуя Вритры? Он не успел раздеться до конца, когда почувствовал прикосновение языка к коже на шее. Вритра всегда был любопытен, ему нравилось делать что-то с Эстиниеном, а потом наблюдать за его реакцией, и сейчас он, похоже, решил пустить в ход весь опыт таких наблюдений. Эстиниен любил ласки языком — и сейчас длинный раздвоенный язык дракона, совсем не похожий по ощущению на тот, что был у Варшанна, прошелся по коже его груди, облизал соски, опустился ниже и обвился вокруг члена. Эстиниен откинулся на спинку кресла, раздвинул ноги, открываясь, давая ему полную свободу — куда бы он ни захотел проникнуть. Передними лапами Вритра схватился за его ягодицы, приподнимая их, острые когти впились в кожу, но не оцарапали — похоже, дракон контролировал себя куда лучше, чем Эстиниен, сознание которого уже начало уплывать. Варшанну всегда нравилось отсасывать ему, сейчас Вритра благоразумно держал драконью пасть, полную острых зубищ, подальше, но и его языка хватало: очень длинный, он обвивал член полностью, двигался вверх и вниз, раздвоенным кончиком касался то головки — на что тело Эстиниена отзывалось дрожью возбуждения — то яиц. В конце концов эти прикосновения стали невыносимыми, Эстиниен застонал, подаваясь вперед — и тогда Вритра прервался. Его язык скользнул ниже, между ягодиц, коснулся ануса, щедро смачивая его слюной. Это, хоть и было не менее возбуждающе, чем все, что он делал раньше, немного привело Эстиниена в чувство: он открыл глаза, потянулся вперед, желая рассмотреть, чем именно его будут трахать. Тогда, во время первого разговора, Эстиниен сказал не совсем правду — он был Нидхоггом и анатомию драконов поэтому представлял себе довольно хорошо, но драконьей эрекции все-таки не видел — Нидхоггу не пришло в голову ни с кем трахаться в тот период. Сейчас из складок чешуи на животе Вритры торчал длинный, сужающийся к концу кожистый член — довольно большой, но вполне разумного размера. У Варшанна был немногим меньше, а уж к нему-то Эстиниен за время их отношений привык. Он вывернулся из лап дракона, сполз со своего кресла на пол, обхватил член ладонью — кожа на нем оказалась тонкой и мягкой, хоть и состояла, при ближайшем рассмотрении, все из тех же чешуек. Обхватил губами кончик члена, взял в рот так глубоко, как только мог, а остаток у основания обхватил ладонью. Это не было ни странно, ни противно — точно так же, как с Варшанном, если не брать во внимание анатомические различия. Вритра издал глухой рокочущий звук, перегнулся через Эстиниена сверху и кончиком языка снова добрался до его задницы, принялся вылизывать в одном ритме с движениями самого Эстиниена. Его резкие, дразнящие движения, ощущение твердого члена во рту, вся эта ситуация — «Я ебусь с драконом, никто еще не попирал мораль Ишгарда с таким цинизмом» — заставляли Эстиниена задыхаться от возбуждения. Из глаз полились слезы, чувствуя, что вот-вот кончит, Эстиниен отстранился, отодвинулся — и Вритра тут же отпустил его. Член Эстиниена прижался к животу, истекая вязкой смазкой, ноги дрожали и подгибались — и он наклонился над креслом, где сидел недавно, уперся руками в подлокотники, подставляя задницу. Когтистая лапа провела по пояснице — Эстиниен выгнулся и расставил ноги еще шире, чтобы Вритре было удобнее. Варшанн обожал, трахая, держать его за волосы; драконьими лапами это, наверное, было не так удобно, и поэтому Вритра просто снова взялся за его ягодицы, раздвинул их и одним движением втолкнул мокрый от слюны Эстиниена член в его задницу. Ощущения были не такие, как раньше. С Варшанном основное наслаждение он получал от того, как головка проникала внутрь, раздвигая мышцы, касаясь чувствительной точки в глубине. Драконий член был длиннее, но сужался к концу, так что теперь приятнее всего ощущалась стимуляция ануса — то, как он постепенно раздвигался под напором, а потом опять сужался, когда Вритра подавался назад. Это было немного похоже на использование пальцев, но все-таки по-другому. Держа его за волосы одной рукой, второй Варшанн обычно ласкал его член, приближая оргазм; сейчас Эстиниен мог бы сделать это сам — но он чувствовал, что это не понадобится. Очень давно, с тех самых пор, как он осознал, что его влечет к мужчинам не меньше, чем к женщинам, и впервые потрахался с парнем-сослуживцем в драгунской умывальне в Ишгарде, Эстиниен знал, что вполне способен кончить без помощи рук — и пользовался этим, когда ему хотелось продлить удовольствие. А сейчас ему хотелось. От каждого толчка Вритры внутри темнело в глазах, он стонал, подаваясь ягодицами навстречу дракону, принуждая ускорять ритм, трахать его более резко и грубо. Вритра молчал, но его когти впивались в кожу все сильнее и сильнее, и в момент, когда Эстиниену показалось, что вот-вот выступит кровь — наслаждение стало невыносимым, он издал долгий, протяжный стон, и белесые капли семени брызнули на обивку кресла. Вритра сделал еще несколько толчков, потом его член явственно запульсировал — все еще возбужденный, Эстиниен чуть не кончил от этого во второй раз — и излился в глубину его тела. Несколько секунд оба пытались отдышаться. Потом член дракона покинул его тело, и Эстиниен потянулся за полотенцем — предусмотрительный Вритра всегда оставлял их где-то рядом — и принялся вытирать почти прозрачную жидкость, куда более клейкую и вязкую, чем у мужчин элезеноподобных рас, вытекающую из него. Вритра отошел в сторону, улегся прямо на пол, подобрав под себя лапы, как кот. — Эксперимент... можно считать удачным, — сказал Эстиниен, когда снова ощутил себя способным говорить. — Да, наверное, — отозвался Вритра. — Я, знаешь, тоже поддаюсь возбуждению и чуть не потерял голову от того, как ты охотно мне отдавался — и все равно не утратил контроль над своим обликом. Я действительно освоил отцовскую технику и, по правде, с удовольствием пошел бы на второй заход. — Помилуй, — застонал Эстиниен, впрочем, не совсем всерьез — от мысли о том, чтобы продолжить до самого утра, в животе разливался жар. — Я и так завтра ни ходить, ни прыгать не смогу. — Это Радз-ат-Хан, я тут главный, по моему слову тебя на руках отнесут везде, куда тебе нужно, — сказал Вритра. — Кроме того, разве не этого ты хотел, когда заводил тот разговор? Эстиниен промолчал: это ему крыть было нечем. Ночь обещала быть долгой.