ㅤ ㅤ ㅤㅤ ㅤ ㅤ ㅤ ㅤ ㅤ <...>
ㅤ ㅤ ㅤㅤ ㅤ ㅤ ㅤ ㅤ ㅤ Надеюсь, и ты обретешь покой.
ㅤ ㅤ ㅤㅤ ㅤ ㅤ ㅤ ㅤ ㅤ ㅤ ㅤ ㅤ ㅤ ㅤ С любовью, Энни.
ㅤㅤㅤДжоанна письмо Энни комкает, но не рвет на части, а лишь в сторону отбрасывает да усмехается – какой же ей покой? Со смертью Сноу и концом деспотии солнце теплее не стало, да и мир не поменялся. Нет, Креста, конечно, умница – носа не вешает, всех подбадривает, желая только лучшего, да сына воспитывает. Наверное, потому и проникается лучами вселюбви и прощения. Но на Джоанну это не действует. Мэйсон только и делает, что у окна стоит, да на одинокий снег смотрит, что даже не думает таять под ее окном. В четвертом дистрикте уже вовсю весна, тогда как в седьмом деревья даже и не думают пускать почки. Джоанна не знает, каково это – жить в мире, где нет Сноу и треклятых игр, каждый год забирающих два десятка невинных душ. Арена ее не отпускает. И потому девушка стоит у окна целыми днями, наблюдая за остановившимся миром. Барьеры между дистриктами пали, и Креста приглашала ее в Четвертый. Джоанна даже поехала, да вот только пробыть больше недели там не смогла – уж слишком часто вдова Финника ходит с мелким сыном к морю. Они почти не вылезают оттуда. Энни все хочет мальчугана трюкам папы научить, а Джоанне не то что плескаться – смотреть на воду противно. Иронично, что из них двоих, куда большей сумасшедшей стала Мэйсон. Иронично, но настолько предсказуемо.
ㅤㅤㅤНе дает ей слететь с края адекватности лишь запах хвои, витающий в воздухе. Не будь его – она бы точно сошла с ума. Казалось бы, существование в седьмом дистрикте было бы гораздо проще, будь под рукой Морфлинг, однако «победительница» осталась без своих запасов. Кошмары не прекратились, и она даже не может разделить реальность от вымысла – каждую ночь на нее нападают переродки, разрывают на части. Стоит ей глаза сомкнуть, как появляется уродливое лицо Сноу, и он своими сухими алыми губешками говорит, что никакого покоя нет. Что ей это лишь видится – родной дистрикт, победа в революции. Джоанна бросается на него и царапает морду старику своими отросшими ногтями, а затем все начинается заново. День и ночь смешиваются воедино, и понять где реальность ей помогает лишь запах сосен, растущих прямо напротив окон. Как у нее еще голоса в голове не появились?
ㅤㅤㅤМэйсон плечом ведет, словно до него кто-то касается, и усмехается вновь, все смотря на то, как не желает таять уже грязный сугроб. Ее дом явно не похож на резиденцию победителя голодных игр. Изнутри так уж точно. Горы немытой посуды, ободранные и местами исписанные грязные обои, запах кислятины. Продукты, что редко появляются в этих стенах, не успевают закончиться естественным путем – ест Джоанна, быть может, раз в день. И то с натяжкой. Волосы, отросшие до плеч, путаются – расчесывает она их раз в неделю. В остальное время Мэйсон лишь бесцельно бродит по комнатам, смотря прямо в пустоту, что заполнила не только ее обитель. Цели в жизни не стало еще в момент, когда она отказалась сотрудничать с Капитолием, но хотя бы появилась закономерность, помогающая держаться на плаву, и которую она ненавидела всем сердцем: жатва, назначение ментора, поездка в столицу, вечера в компании остальных «победителей». Затем убивали обоих трибутов, и она возвращалась спокойно домой. Колесо, что крутилось по накатанной и вобрало в себя всю ее жизнь. Колесо, которое она возжелала разрушить. Появилась новая цель, так сказать. Но вот деспотии Сноу пришел конец, как и ему самому. Но комнаты просторного дома вновь начала заполнять пустота.
ㅤㅤㅤКогда еда в доме заканчивается, она заставляет себя выйти на улицу. И несколько деревьев около ее дома сменяются дорогами дистрикта. Мэйсон ног словно не чувствует, идет вдоль асфальта несколько кварталов, пока не оказывается около продуктовой лавки. Взяв несколько булок хлеба и молока, она молча выходит из заведения и плетется обратно. Семья в доме неподалеку уже и не пытается разговорить соседку, у которой вечно недовольное выражение лица, да только Джоанне каждый раз щуриться приходится, как она из дома выходит прямо на свет. Да и до соседей ей нет никакого дела. Даже не удостаивая их своим взглядом, Мэйсон прямо на ступени садится, что в дом ведут, и ставит рядом стеклянную бутылку, полную молока. Молча развернув прозрачный пакет, она отламывает кусок хлеба и в голове тут же возникает образ матери, что пыталась дочь от этой привычки отучить.
ㅤㅤㅤ«Не отламывай пальцами хлеб, Джоанна, - серьезным тоном говорила миссис Мэйсон десятилетней девчушке, которая с неуемным аппетитом взялась за теплую булку, - Это плохая примета. Жизнь себе сломаешь»
ㅤㅤㅤДжоанна горько усмехается. Не она сломала свою жизнь. Это сделал Капитолий. Девушка отправляет кусок хлеба в рот и тут же запивает его прохладным молоком, затем ставит бутылку с тихим лязгом на место и смотреть на улицу продолжает, пока по органам приятная прохлада разливается. Глаза уже к свету привыкли, и от того, наверное, у нее уже не такое недовольное лицо. В воздухе помимо аромата хвои чувствуется сладкая влага, щекочущая ноздри. Приближается весна. Жители Панема впервые вдыхают воздух полной грудью, не боясь за свои жизни и близких. С того момента, как Сноу был казнен, а Пэйлор произнесла торжественную клятву, прежде чем вступить в должность президента, люди не боятся строить планы на будущее и попросту радуются приходу тепла. У Мэйсон же планов нет. Ей бы успеть доесть все, прежде чем булки плесенью покроются, а молоко скиснет. Наивно было полагать, что после победы в революции что-то в ее жизни изменится, однако она все же на что-то надеялась. Хотя бы на то, что больше не будет чертовых игр, и существенно снизится количество сломанных судеб, а на нее не будут смотреть с презрением убитые горем родители, чьи дети прибыли домой в деревянных ящиках.
ㅤㅤㅤ– Джоанна? – чей-то голос заставляет ее вынырнуть из пустоты. Она не сразу голову поднимает, продолжая медленно пережевывать мякоть хлеба. Наконец, взгляд цепляется за человека, произнесшего ее имя. Это явно не один из соседей. Вроде нет среди них военных.
ㅤㅤㅤДжоанна пытается вспомнить того, кто находится прямо перед нею, перебирая в голове имена, но безуспешно. Молодой мужчина стоит с огнестрельным наперевес и пристально смотрит на нее, в светлых глазах застыло подобие вопроса, дескать, неужели не вспомнила?
ㅤㅤㅤ– Напомни мне, кто ты? – хриплым голосом спрашивает девушка, делая глоток из бутылки, затем изучает его взглядом. И вроде бы черты его знакомы – длинное лицо, светлые глаза прямо под массивными бровями и прямой нос. И вроде бы где-то раньше она его видела, только вот загвоздка в чем: не помнит где.
ㅤㅤㅤ– Гейл Хоторн, - произносит мужчина, отчего Мэйсон пробирает смех. Она ставит бутылку рядом и слегка прищуривается. Да, это именно он.
ㅤㅤㅤ– Сойкин кузен, значит, – многозначительно произносит Джоанна, сделав упор на предпоследнее слово, отчего Хоторн слегка плечом дернул. Она бы с радостью дразнила его несостоявшейся любовью, да вот только понять мне может – что же он здесь делает. И вопрос свой озвучивает, – Что ты тут забыл? Дистрикт номер двенадцать в той стороне.
ㅤㅤㅤ– Я уехал оттуда, – небрежно бросает Хоторн, после чего продолжает, – И сейчас состою в местном отряде правопорядка.
ㅤㅤㅤ– В миротворцы, значит, подался, – Джоанна вскидывает брови вверх и смотрит на него, – Довольно предсказуемо, не находишь?
ㅤㅤㅤ– Война закончилась, и Пэйлор организовала отряды в каждом дистрикте – вместо армии.
ㅤㅤㅤВсе понятно. Отряды, патрулирующие улицы. Типа как миротворцы, но с другим названием. И на этот раз они точно будут следить за соблюдением мира в дистриктах. Джоанна хмыкает:
ㅤㅤㅤ– И что же, красавчик, не смог выдержать, что твоя любимая теперь с другим, и уехал прочь из ненавистного дистрикта подальше?
ㅤㅤㅤ– Абсолютно не в этом дело, – голос молодого парня обретает металлический оттенок, – И я не хочу об этом говорить.
ㅤㅤㅤ– Я понимаю, разбитое сердце и все дела, не затянулось еще, – Джоанна наровито печально произносит, слегка поджав губу и смотрит на того жалобно, отчего, кажется, Гейл начинает закипать. А такой спокойный с виду парень, казалось бы.
ㅤㅤㅤ– Знаешь, Джоанна, люди тебя не боятся. Они тебя попросту не любят.
ㅤㅤㅤ– Поверь, красавчик, тем же лучше, – роняет Мэйсон и подымается со ступеней. Развернувшись к входной двери, она успевает махнуть парню рукой, прежде чем скрывается внутри дома. Капитолий научил ее одному: нельзя подпускать людей достаточно близко к себе, иначе у них появится дурная привычка умирать.
ㅤㅤㅤКогда в следующий раз Гейл проходит мимо ее дома, Джоанна наблюдает за ним из окна. Хоторн и правда не соврал – он вместе с группой солдат патрулирует улицы. И если происходит преступление, то вместо того, чтобы наказывать первых попавшихся начинают…разбираться? Серьезно? Ее это удивляет не меньше, чем то, что парень заглядывает в ее окна каждый раз, когда оказывается поблизости. Патрулирует он обязательно в компании еще нескольких новобранцев и выглядит на их фоне словно бывалый солдат. Только Джоанна замечает одну вещь: с того момента, как она видела его в последний раз в Тринадцатом дистрикте, он стал печальнее. А если точнее, отрешённее. Светлые глаза больше не искрятся, под ними рисуются темные круги, щетина отросла, губы обветрились. Да и в целом вид у парня достаточно помятый. Если бы Джоанна не помнила имена всех, кто так или иначе принимал участие в Голодных Играх, то могла бы поклясться – Хоторн был одним из тех, кто выжил на арене. Эмоции начинают появляться на его лице только тогда, когда Мэйсон над ним издевается, дразнит и подначивает, затрагивая те темы, о которых он предпочел бы молчать. И между молодыми людьми возникают стычки каждый раз, как патруль проходит мимо ее дома. Джоанна даже с удивлением замечает в своей голове мысль, что ждет того момента, когда солдат появится на горизонте вновь. Чтобы в очередной раз обменяться колкостями и разойтись по разным углам. Ей доставляет странное удовольствие играть на нервах у этого парня. Нет, она и обычно достает всех, когда настроение располагает. Но загвоздка в том, что не получает обратно той реакции, которую так жаждет увидеть. Злость, агрессию, желание ударить. Хоторн же не может сдержаться. Она играет на его эмоциях как на музыкальном инструменте, подбираясь все ближе и ближе к сокровенным темам, которые он прячет ото всех. И Мэйсон прекрасно понимает, что вовсе не печаль разбитого сердца заставляет плеваться парня ядом и отправила в совершенно другой дистрикт. Нет, здесь что-то другое. Она обязательно докопается до истины, когда он вновь пойдет в рейд.
ㅤㅤㅤЕе мысли словно кто-то читает. И Хоторн делает все с точностью до наоборот. Он перестает появляться около ее дома. Вместо него в отряде какой-то страшный мужичок на вид лет сорока. Он приземистый и настолько хрупкий, что, кажется, Джоанна сама могла бы того отправить на больничную койку после нескольких точных ударов. Мэйсон уже точно знает, что в периоде с полудня до часа отряд правопорядка будет проходить по ближайшим улицам. И специально выходит из дома, садится на ступени и ждет. И вот до ее уха доносится звук шагов. Спустя некоторое время она видит их – четыре солдата, один из них несет оружие – тот самый страшный мужичок, который занял место Хоторна. Она подпирает ладонью щеку и скучающим взглядом провожает солдат, ничего не произнося.
***
ㅤㅤㅤ– И какого черта ты здесь делаешь, Джоанна? – усталым голосом спрашивает Хоторн. Девушка замечает, как он напрягся. На виске выступает прожилка, а ведь она еще даже не начинала своего выступления.
ㅤㅤㅤ– Мне стало скучно, – протягивает она, водя пальцем по ледяным прутьям решетки. В здании, где еще недавно располагалась резиденция главы дистрикта, теперь устроили настоящую штаб-квартиру народного патруля. Рядом с Джоанной в соседних клетках сидели еще несколько человек. Все они были пойманы за преступления и содержались здесь до выяснения всех обстоятельств. Когда же картинка сложится, их отправят прямиком на суд. Все это она услышала из разговоров солдат, когда те приволокли бедолаг и посадили прямо за решетки. А как же высечь розгами прямо на центральной площади до полусмерти? Джоанна начинает скучать по старым правилам. Они хотя бы были веселее. – Не с кем больше припираться. А морфлинга так и нет.
ㅤㅤㅤ– И ты решила отыграться на Севе?
ㅤㅤㅤ– А почему нет?
ㅤㅤㅤ– Джоанна, ты напала на солдата.
ㅤㅤㅤ– Он ударил меня прикладом, – пожала плечами Мэйсон, обхватив пальцами металлические прутья. – Что мне еще оставалось делать?
ㅤㅤㅤ– Тебе оставалось зайти домой и никого не трогать.
ㅤㅤㅤ– Ты же знаешь, что я так не умею.
ㅤㅤㅤ– Я-то знаю, – кивает Гейл, после чего берет в руки лист бумаги и молча вчитывается в него. Неужто разговор закончен?
ㅤㅤㅤ– А что это за бумажки там у тебя? Приказы о казни? – Джоанна не сдается и продолжает разговор, заполнив своим голосом паузу и не скрывая любопытства.
ㅤㅤㅤ– Это протоколы.
ㅤㅤㅤ– Ты больше не патрулируешь улицы?
ㅤㅤㅤ– Нет.
ㅤㅤㅤ– И ты больше не патрулируешь улицы, чтобы возиться с этими бумажками? – Джоанна бросает на протоколы полный неприязни взгляд, после чего вновь смотрит на Гейла. Человек с таким потенциалом как у него просто сидит за бумажной работой. Вот уж смех. Молодой человек молча переводит взгляд светлых глаз с написанного на заключенную под стражу и делает медленный вдох, затем выдох. У него во взгляде все написано. Хоторн едва сдерживается, чтобы не выбросить все бумаги к чертям собачьим и уйти куда подальше из здания. Мэйсон отчетливо видит это и впервые пытается сдержать улыбку. Хоторн вновь изучает лист бумаги, и Джоанна не выдерживает. – Я от тебя ожидала большего. Что ты, как минимум, будешь в президентском отряде особого назначения. А ты в седьмом дистрикте в подвале сидишь с бумагами возишься. Солдаты? Да вы шавки обычные, только не беспризорные. Вернулся бы тогда уж в шахту, было бы больше пользы. Того гляди, и Китнисс бы бросила ради тебя своего булочника, вспомнив о былых чувствах.
ㅤㅤㅤЛисток возвращается на стол с громким стуком ладони о гладкую деревянную поверхность. В мгновение Гейл преодолевает расстояние, что отделяет его рабочее место от решетки, за которой находится Мэйсон. Он прожигающим взглядом смотрит на нее сквозь прутья. Джоанна видит в его глазах лишь одно желание – убить ее. Девушка с вызовом на него смотрит, и брови слегка вверх приподымает.
ㅤㅤㅤ– Если ты не заткнешься, то я припишу тебе в протоколе несколько строк, после чего тебя переправят уже в Капитолий, - шипит Гейл.
ㅤㅤㅤ– О, я не люблю столицу. И ты этого не сделаешь.
ㅤㅤㅤ– Почему же?
ㅤㅤㅤ– Потому что ты – верная собачка, красавчик. Начальник скажет тебе сидеть – и ты будешь сидеть. Скажет прыгать – и ты спросишь как высоко. А сейчас, мы не на арене, и я не угрожаю твоей жизни. Но будь мы там, ты бы давно подвесил меня за ноги на ветках одного из деревьев. Или сделал бы так, что меня разорвет твоей самодельной миной…или парашютом. Твоя идея была? С парашютными бомбами у дворца в Капитолии?
ㅤㅤㅤДжоанна содрогается, когда Гейл ударяет по прутьям. Лязг заполняет подвал, отчего люди с соседних камер начинают беспокойно перешептываться. Шею ее обхватывает горячая шершавая ладонь солдата и пальцы смыкаются. Девушке становится трудно дышать. Джоанна хватает ртом воздух, пытаясь ослабить хватку, но пальцы стискивают ее шею еще сильнее. Раздается хруст, который она отчетливо чувствует внутри. Легкие наполняются огнем, она беспорядочно царапает его, и только, видимо, почувствовав боль, он отпускает Джоанну. «Победительница» падает на пол и машинально касается своей шеи. Место, за которое еще недавно держался Хоторн, пылает. Судорожно глотая воздух, она замечает, как Гейл исчезает за дверью, оставив ее наедине с остальными заключенными.
ㅤㅤㅤДомой она возвращается только через неделю, не без помощи ходатайства президента Пейлор. Больше Гейла она не видит.
***
ㅤㅤㅤДжоанна бандаж удушающий поправляет, да горло прочищает после того, как отпивает из стакана воду сквозь трубочку. Как только на шее появились синяки после длинных пальцев Хоторна – а случилось это в тот же день – ее незамедлительно отправили к врачу. А там уже умелые руки наложили повязку, чему Джоанна совершенно не обрадовалась – под толстыми слоями тканей кожа неимоверно чесалась, но как именно можно было снять треклятый ошейник – она не имела понятия. Остается лишь оттягивать его чуть в сторону, когда она ест или пьет. В дистрикте новость о том, что Джоанну Мэйсон чуть не задушили, разлетелась довольно быстро. И уже выйдя на улицу она почувствовала на себе косые взгляды жителей, находившихся поблизости. Домой она направилась, уже обладая репутацией местной сумасшедшей. Словно до этого ею не была.
ㅤㅤㅤШея все еще болит, и девушка бы осмотрела свои синяки, если бы не чертов бандаж. Его просто невозможно оттянуть в сторону. Он фиксирует голову в одном положении, отчего Джоанна даже повернуть ее не может. Да уж, спасибо Хоторну. Парень довольно силен физически, и Джоанна удивилась, как у нее не сломалась шея – настолько крепко его пальцы стиснули ее. Первое время и вовсе было больно глотать. Врач настоятельно рекомендовал ей оставаться в госпитале, однако получил в ответ довольно резкое возражение. И спустя неделю Джоанна вернулась домой не без вмешательства Пэйлор.
ㅤㅤㅤОна все так же бродит среди комнат, словно призрак. Но теперь уже Джоанна больше похожа на мертвеца, чем когда-либо. Кожа девушки побледнела, глаза впали, под ними появились синяки. Мэйсон совсем перестала есть, пьет лишь воду через трубочку. Пока она была в больнице, то успела украсть несколько ампул с Морфлингом. И когда боль в шее достигает порога ее терпения, Джоанна вновь начинает вкалывать себе наркотик, чтобы хоть как-то заглушить раздирающее ощущение в шее.
ㅤㅤㅤПо костям вновь пробегает знакомое ощущение. Они словно ломаются пополам, отчего она сгибается и еле доходит до некогда белой – а теперь серой – раковины. Руки дрожат, усмирить их может только еще одна доза Морфлинга, но последняя была использована несколько дней назад. Глотку вновь начинает раздирать, Джоанна ртом воздух глотает, отчего становится еще хуже. Рука ее скользит по керамической поверхности раковины, и гора посуды становится ниже – тарелки и кружки, что были на самом верху, летят прямо на пол и разбиваются вдребезги. Джоанна кричит истошно, но с губ срывается лишь хрип. Падает на пол, и уже на четвереньках ползет до спальни, попутно ложась на пол и крича от боли. Стягивает шторы вместе с карнизом, пока добирается до комнаты, и роняет торшер, отчего лампочка разбивается, и пол оказывается усеян мелкими осколками. Но когда, наконец, она добирается до кровати, то обессилевшая засыпает прямо на полу, прямиком во тьму проваливается.
ㅤㅤㅤОна не видит сновидений, кажется, впервые. Перед глазами лишь темнота и больше ничего. Из этого омута ее вырывает стук в дверь. Мэйсон дергается, в непонимании по сторонам озирается и осматривается, да вот только не помнит, как добралась до своей спальни. Пытается встать – и не с первой попытки, но у нее получается. А в дверь все так же настойчиво стучат. Она прихрамывая доходит до холла и замок поворачивает, после чего прищуривается, когда прямо на ее глаза луч света падает.
ㅤㅤㅤ– Что ты тут делаешь, – без особой радости в голосе бросает Джоанна, смотря на непрошенного гостя.
ㅤㅤㅤГейл изучает ее взглядом, и когда останавливается на шее девушки, сдвигает брови в кучу, напрягается.
ㅤㅤㅤ– Решил проверить, как ты.
ㅤㅤㅤ– Как видишь, прекрасно, – демонстративно задрав нос еще выше дабы уколоть его за проснувшуюся совесть наличием бандажа, она разворачивается и проходит в дом, оставив дверь открытой и давая тем самым Хоторну войти. Девушка садится в кресло и ноги потирает – на месте, где она ударилась, пока ползла до спальни, уже были большие синяки. – Сколько я была в отключке?
ㅤㅤㅤ– По словам соседей, почти день. Они услышали твои крики и попытались достучаться до тебя, но ты не отвечала.
ㅤㅤㅤ– Беспокоятся обо мне, как это мило, - ядовито улыбнулась Джоанна, прочистив горло.
ㅤㅤㅤ– Вдруг с тобой что-то случилось бы, и ты умерла? – не унимается Гейл, но девушка смотрит ему в глаза пронзительно, словно он около трех часов уже втирает ей какую-то нудятину, и пора бы ему уже заткнуться.
ㅤㅤㅤ– Вот смеху-то будет, если на мои похороны кто-то придет. И окажется, что кому-то не все равно.
ㅤㅤㅤ– Мне не все равно.
ㅤㅤㅤ– Да что ты?
ㅤㅤㅤ– Слушай, Джоанна, если ты так сильно этого хочешь, то я могу уйти, - подытоживает Гейл, но спустя несколько мгновений продолжает.
ㅤㅤㅤ– И извини за… - он показывает на свою шею. – Я не хотел.
ㅤㅤㅤ– Нет, ты хотел. Но не закончил. Остановился. Зря ты меня не убил, Гейл. Так было бы лучше.
ㅤㅤㅤ– Ну все, с меня хватит, – на выдохе произносит Хоторн и разворачивается к выходу. Но стоит ему сделать несколько шагов в сторону двери, как Джоанна выхрипывает.
ㅤㅤㅤ– Стой.
ㅤㅤㅤОн молча разворачивается к ней и пристально наблюдает за девушкой. Мэйсон опускает взгляд и с мыслями собирается. Она смертельно боится того, что звук закрывающейся двери оставит ее один на один с кошмарами и съедающей тьмой, которая уже услужливо протянула к ней руки и готова вот-вот схватит. Вновь начнется свистопляска реальности и иллюзии, из которой она попросту не сможет выбраться. Некому напоминать ей о том, где кончается сон. У Энни был Финник, теперь же вместо него малыш Одэйр. У Китнисс – Пит, что не отходит от нее ни на минуту. Мэйсон даже уверена, что пекарь не спит ночью, присматривая за Эвердин и ловя каждый ее вздох. А у Джоанны? Запах хвои перестает возвращать ее к реальности и, попросту говоря, этого мало для того, чтобы воззвать к остаткам ее разума.
ㅤㅤㅤ– Останься, – она поднимает взгляд на Гейла и впервые ее тон смягчается, пусть голос все так же хрипит.
ㅤㅤㅤМолодой человек молча закрывает дверь и садится напротив Джоанны, попутно убирая с запыленного некогда бордового дивана мусор. Ей нечего сказать Гейлу. Они просто сидят друг напротив друга в полном молчании, прерываемом лишь хрипами, что вырываются из груди девушки при вдохе. Джоанна смотрит пустым взглядом перед собой, отчего еще больше становится похожа на призрака.
ㅤㅤㅤ– Прости меня, - спокойно, без нервозности в голосе, произносит молодой мужчина.
ㅤㅤㅤ– Почему ты не убил меня? – шепотом произносит Мэйсон, поднимая взгляд на молодого человека. В ее глазах блестят слезы. Они скатываются по щекам, смачивая бандаж. – Я хотела этого, Гейл.
ㅤㅤㅤ– Если бы я убил еще и тебя, Китнисс мне бы этого точно не простила.
ㅤㅤㅤДжоанна хрипит и смеется. Впервые между ними завязывается разговор, в котором нет ни единого токсина.
