After drunk night

Иногда не пить является лучшим решением в жизни. И это осознание приходит не в разгар вечеринки, когда более уместно остановиться, а когда голова по ощущениям как чугун, во рту будто налита моча, и все покрылось плесенью... Похмелье, кратко говоря. И тело не встает, даже не намеревается после того, сколько коньяка было влито в полупустой желудок. "Да бля-я-ять", – про себя матерится Нортон, когда его попытки встать не увенчались успехом. Жутко хотелось смыть с себя это ощущение похмелья крепким рассолом от овощей, что приехали в посылке мамы Субедара. Мутно видно, плохо слышно, голова кружится, а тело ломит, что может быть лучше? Рядом тоже ни звука, ни духа, лишь две тушки, прижатые друг к другу и завернутые в одеяло, и это Кэмпбелл отмечает как нечто милое и даже родное. Благо, слышится лишь тихое сопение почти в унисон, что говорит о том, что они хоть живы после вчерашнего... Интересный вопрос теперь: а что было вчера? Память отшибло, но сознание не утихает. Чем больше Нортон бодрствует, тем больше вспоминает – вечеринка у общих знакомых, нормальная посиделка, что превратилась в шабаш из алкоголя и разврата. Парень вспоминал, как его друзья вовсю целовались, кажется, уже и обдолбавшись в придачу. Он же с парнями такое обходил, но это не отменяло факт из виски, коньяка и ликера, который в процессе превратился в горячие смеси коктейлей, отключающих мозг. Он помнил, как чужие руки блуждали по телу, вызывая мурашки, явно не такие, как обычно. Как картина целующихся почему-то пьяных Луки и Наиба вызвала реакцию настолько неожиданно яркую. Там уже никто не церемонился, никто никуда не смотрел и не подглядывал, – они не сдерживались и уже вовсе потеряли контроль, благо успели уехать, чтобы никто не лицезрел их завистливым взглядом. Нортон иногда не понимает, как эти милые комочки «спунов» могут быть настолько бесконтрольными и горячими, они обычно ведь намного холоднее его. Дома привычно, но добраться до кровати еле стоячими ногами была ещё та пытка. Все же Кэмпбелл пересиливает себя и встает, чувствуя ужасное головокружение и слабость в теле. Первым делом выпить рассола и сходить в душ, а то липкий... Насколько всё далеко зашло? С того момента, как он почувствовал себя на кровати, Нортон не помнил ничего, но отчаянно пытался вспомнить. Струи горячей воды словно отрезвляют больше; под них он привычно подставляется и чувствует странные ощущения мышц ног, как будто они всю ночь напролет протрахались. Возможно так и было, парень не засекал. «Нортон, Наиб, может не надо?... Я не уверен, что готов...», – доносится из подсознания, когда Нортон вспоминает, что было дальше. Лишь эту просьбу и скулеж тихий от Луки, который ближе прижимается и содрогается от каждого толчка. Такой реакции на памяти не было от одного из своих парней, он себя так не вел уж точно до этого. — Давно не спишь? – от мыслей отвлекает чужой, более хриплый из-за перепитого голос у двери, и глаза (темные и все ещё мутные) встречают взглядом Наиба. – Лука ещё в отрубе будет пару часов, его танком не разбудишь. Кэмпбелл не стесняется своего голого вида, вытираясь полотенцем после душа. Поджарое, покрытое ожогами и родинками тело никого не смущает – тот себя таким видит постоянно, второй – едва реже. — Нет... Ты хоть что-то помнишь с момента, когда мы очутились дома, на кровати? Я помню лишь просьбу Лу, а ещё его всхлипы...Мы его выебали что ли? Наиб выглядит так, будто тот у него спросил, что такое светофор – абсолютно тупой вопрос. А вот Нортон выглядел всегда более умным, чем обычно мог выдавать. — Представь себе. Но лучше бы мы этого не делали. – и видно, с каким лицом он это говорит. Хоть Субедар имеет особый стиль заботы к близким людям, лицо порой у него не столь заботливое. Вот сейчас, например, у Нортона было ощущение, что ему вмажут, хотя тот ещё не понимал за что. — Ты так говоришь, будто мы его убили. А говорил же, что он себе дрыхнет на кровати как ты после двух смен подряд. — То, что он жив, не отменяет факта случившегося. — Так не томи и скажи уже блять. И так голова сейчас взорвется, а еще ты нотации читаешь за то, что я ещё не знаю. – раздраженно высказывается Нортон, хлопая неосторожно шкафчиком, и дергается, держась за голову, когда Субедар невозмутим, будто у него все в порядке, никакого похмелья. – Память отшибло. Пару долгих секунд и тихий вздох. — Мы вчера опробовали на Лу двойное проникновение. — Чего? Ты сейчас серьезно? Ох черт, это реально плохо. Это надо было делать на трезвую голову, более осторожно, приятно, и так далее. Вот теперь Кэмпбелл понимает настроение парня, который облокотился всем телом на каркас двери и сложил руки на груди. — Нет блять, Норт, я буду тебе шутки шутить и басни слагать, чтобы тебе было приятнее в похмелье ловить вертолеты. «...Тихие поцелуи и несдержанные вздохи ловит бледная кожа, усеянная россыпью веснушек. Все тело пронизала неизвестная до этого боль, которую весьма трудно унять. Ласки чужие чуть притупляют неприятные ощущения, но они всё ещё остры, ведь на передышку не было особо много времени. В комнате слышится глухой стон, смешанный с болью, от которой хочется сжаться и спрятаться. Жарко, невыносимо дышать меж двух разгоряченных станов, чьи руки направляют тело и насаживают глубже, касаясь чувствительной точки. — Ах... Дайте.. Минутку. Тело и голос дрожат от собственных ощущений и бессилия. Алкоголь – одна из тех вещей, что затуманивают разум, будоражат воображение и создают новые "нейронные связи" между клетками организма. А от этого Бальза скулит, радуясь тому, что дискомфорта стало поменьше... » — Но мы там не... — Нет, не порвали, но я четко помню, как нас просили дать передышку, но мы проигнорировали. Сука, Норт, ты с какого в таком кипятке моешься? – и "Мне такое больше нравится" доносится, когда Наиб решает тоже в душ сходить, ведь в руках, как он пришел, уже были нужные ему вещи. — Мы вчера просто перепили, поэтому не соображали. Да-да, не спорю, мы ебланы, хуилы, и другие нецензурные цензуры, но мы как-то можем повлиять на это? Нет, и ты прекрасно это знаешь. — Я не хочу, чтобы он проснулся с обидой на нас. Мы с этим уже сталкивались, вот только не так всё плохо было. Луку обычно втягивают в подобного рода передряги, но тогда были другие обстоятельства. — Так или иначе, мы будем заглушать свою вину, поможем чем сможем, ведь сомневаюсь, что он сможет за собой поухаживать сейчас. — Эта хорошая идея, пока мы уж точно уверены в том, что он останется с нами. — ... Прекрати. На самом деле слова Наиба небеспочвенны, хотя слегка и преувеличены. Лука очень безбашенный и эксцентричный человек. Он может довести, сжечь кухню и укусить за отобранный кусок пиццы. Его, конечно, любят и за это, но порой не верится, что он так гениален в физике. Хотя не зря говорят, что гениальные умы всегда отличаются безумностью. Которая, между прочим, для парней кажется очень очаровательной, когда для Луки же – ни разу. Поэтому Нортона так и удивила реакция Луки на то, что произошло. Что он так подчинился и принял, в каком бы состоянии ни был, такого за ним не наблюдалось. Порой оказываясь снизу, Лука никогда себя им не ощущал, показывая свое отношение к такому и упираясь, даже когда думать о такой мелочи от удовольствия не получалось... Странно очень. На минуту в ванной комнате становится тихо – каждый задумывается о чем-то своем, но, кажется, об одном и том же. В таком же молчании они и выходили, но уже не так напряженно. Сначала курс был на кухню, но в последний момент послышался скрип их большого дивана, где они и спали, а поэтому между ними произошел немой диалог, где они договорились направиться именно туда. Как только они зашли, на них смотрела пара едва мутных глаз, вот только двигался Лука чуть полегче, не смотря на вечерний досуг. Едва потянувшись и не дождавшись ни от кого даже пожелания доброго утра, Бальза произнёс: — О, вы уже не спите, ебарики. — А ты догадливый. – с едва заметной улыбкой подходит Нортон. — Как ты себя чувствуешь? – и Субедар за ним. Парень лишь зевнул сонно, не сразу решив ответить. Было видно, что он как обычно, разве что выспавшийся. В последнее время у всех были проблемы со сном, но сейчас был выходной, и они смогли себе позволить спать столько, сколько хотелось. — Я? Ну как я... Тело разве что ноет после ночи. — Прости, что так получилось. – Нортон садится рядом. – Мы перепили, зашли слишком далеко. — Я вас закодирую. – на лице Луки широкий оскал, словно он не шутит. А он и правда не шутит. «...Вскоре боль притупляется, сменяясь ощущением чего-то необычного, и только после этого Бальза расслабляется. Не зря говорят, что удовольствие приходит только тогда, когда ты не напряжен. Ведь это дало ощутить, насколько он чрезвычайно заполнен, и почему это должно быть приятно. Сдержать громкий стон не получается, что лишь доносится в унисон сбитым куда-то далеко дыханиям и тихому рычанию у уха. Ощущений слишком много, тем более, насколько теплые руки отлаживают его и сжимают так приятно; чьи-то губы осыпают шею поцелуями... Ах, это Наиб, ведь второй бойфренд бы точно откусил ему до синяка кусочек шеи. Но даже так Луке мало удовольствия, хочется больше, и он шепчет об этом, совсем забывшись. Сейчас он не в том положении, чтобы выбрыкиваться. Вскоре перед совсем мутными глазами возникает прекрасный вид, где Нортон и Наиб приближаются друг к другу, огибая между ними преграду в виде Бальзы, и сливаются в поцелуе. От этого становится хуже, но в самом хорошем смысле...» — Мы не алкоголики, чтобы нас кодировать. – бросает весьма умный факт Наиб и складывает на груди руки. — Тогда извращенцы?.. – непринужденно ответ ему летит от Луки. – Это не важно, мне сейчас надо как-то встать! — Мы хотели, но мы же алкоголики. – слишком смешливо аргументирует свое и чужое бездействие Кэмпбелл, и его хватают за руку. – Так что мы на кодировку, а ты давай как-то сам. — Издеваться над беззащитным так подло! – актёрского мастерства не занимать, так что парень весьма обиженно резко растягивается на диване и ойкает от боли в мышцах. – И вообще, это всё вы устроили, так что и ответственность ваша. На самом деле перепалка была несерьёзной, все это понимали. Конечно они помогут Луке сходить в душ, накормят, дадут обнять крепко и поцеловать. Конечно они услышат, как всё-таки в конце было очень приятно, как он получил удовольствие, и что такого оргазма ещё не было. Жаль, конечно, что они смутно помнят этот момент, но раз так, то следующий раз будет как у нормальных людей. Правда, от нормальных людей у них ничего нет, но зато у них есть больше – свое маленькое счастье в компании друг друга.