«Чужак в колонии»
4 апреля 2024 г. в 15:52
Огромное дерево возвышалось среди просторов Внешней Дали. Дерево это являлось домом для целой колонии слизнекотов; оно кормило их своими сочным плодами, укрывало от кровожадных хищников в большом и толстом стволе. Под его кронами, которые казались прозрачными под яркими лучами солнца, беззаботно резвились малыши-слизнекотята и спешили по своим важным делам взрослые слизнекоты. Но покой этого тёплого, солнечного дня нарушил один незваный гость.
Путешественник из земель куда более далёких, чем Внешняя Даль, встретил на своём пути препятствие – местные стражи отказывались его впускать. Направив на него свои острые копья и настороженно взгляды, они стали спрашивать у незнакомца, кто он такой и зачем к ним пожаловал.
Сам странник от слизнекотов ничем не отличался, потому как был одним из них. Цветом он был красного, с болезненно-бледным оттенком; на лапах выступали острые когти, а глаза его, уставшие и прикрытые, глядели с угрозой. Даже если пришёл он в колонию с миром, вид его к себе не располагал, а потому только дурак поверит, что этот чужак не представляет из себя опасности.
Однако было в нём и что-то загадочное. В левой лапе он крепко сжимал нечто зелёное, излучавшее того же цвета свет – овал с отходящими от него двумя жгутиками. Стражи бросали на вещь заинтересованные взгляды, отчего незнакомец настороженно хмурился.
Стражи расспрашивали его, а он отвечал коротко и с раздражением, настаивая на том, чтобы ему позволили пройти. «Я не задержусь, мне нужно только пройти через вашу территорию. Позвольте мне, и я сразу уйду» – говорил он. Но стражи были непреклонны, ведь они права не имели пускать чужаков.
К тому времени вокруг постепенно стала собираться толпа зевак: всякие бездельники, которые либо отдыхали от работы, либо таковой вовсе не имели, и особенно малые дети. Среди них были двое – белый и жёлтый – братья, одинаковые на лицо, но белый старше, а оттого выше. Их с рождения прозвали Выжившим и Монахом.
Незнакомец быстро потерял терпение. Он перестал настаивать, но вместо этого начал требовать. Уже не разрешения пройти, а того, кто мог бы рассудить, могут ли стражи его пропустить: одним словом, главного. Последнего, впрочем, дела колонии не сильно беспокоили, потому как в тот момент он за обе щеки уплетал вкуснейший обед. А обед для него являлся делом первостепенной важности.
Послали за главным.
— Гурман, вас зовут! — посланный слизнекот зашёл в комнату и увидел посреди неё большого упитанного слизнекота, который с довольным лицом поглощал очередной деликатес. Это его выражение быстро сменилось на удивление, а затем и растерянность. Гурман поглядел сначала на еду, затем на посыльного.
— Но я сейчас занят! Не могу же я всё бросить, — воскликнул он.
— Там какой-то чужак хочет пройти через нашу территорию. Стражи не пускают: без вас никак, говорят. Надо решать, — посыльный пожал плечами.
— Так и пустите его! — Гурман поднял своё большое тело и встал на лапы, — В чём же проблема?
— Мне так и передать?
— Нет уж, пойдём разбираться, раз без меня никак, — сказал Гурман. Посыльный удивился, но не возразил ни словом.
Только Гурман вышел на улицу, как остальные слизнекоты, чьи занятия не имели особой важности, тут же их побросали и стали расспрашивать, что происходит, и с интересом наблюдать. Не заметить Гурмана было невозможно – его большой вес и, по сравнению со слизнекотом обыкновенным, высокий рост очень выделяли его на фоне остальных.
Стражи обернулись, спешно отошли в сторону и выпрямились, когда заметили идущего к ним Гурмана, тем самым открыв обзор красному слизнекоту. Тот не ожидал, что главный окажется таким огромным, а потому с запозданием и удивлением перевёл взгляд вверх.
— Это из-за тебя мне пришлось отложить свой обед? — важным, но шутливым тоном обратился Гурман к незнакомцу. Сразу за тем он принюхался, оценивая тем самым слизнекота, как вдруг кислый неприятный запах ударил ему в нос. Гурман прищурился от отвращения; в глазах читалось непонимание.
— Какой ужасный запах... ты что, чем-то болен? — спросил Гурман настороженно.
— Какая разница? Мне нужно пройти, пропустите меня.
— Нет, отвечай, — потребовал Гурман мягким тоном.
— У меня нет времени на эти бесполезные разборки! Какая разница, чем там я болен?! Хватит меня задерживать, мне пройти всего пару минут! — слизнекот кричал, активно размахивая руками, будто полагая, что это поможет переубедить Гурмана. Тот быстро потерял весь дружеский настрой, а в ответ на крики недовольно покачал головой.
— Я не могу пустить тебя, не зная, что с тобой. Твоя болезнь может быть опасна для колонии.
— Не трогайте меня, и всё будет нормально. Я не могу заразить всю колонию за пару минут!
— А, то есть всё-таки есть, о чём беспокоиться? — Гурман принюхался ещё раз, — Повернись спиной.
— Нет! — слизнекот сложил руки на груди и выпрямил спину.
— Тогда ищи другой путь.
— Этот единственный! Здесь нет обходного!
— Вот как? Значит, не судьба.
Гурман говорил так, будто для слизнекота всё кончено, и его действительно сейчас отправят восвояси. Он возмущённо развёл руками в стороны, не найдя, что ответить. Затем подумал и решил всё-таки согласиться на условия главного.
— Хорошо, если я повернусь, мне позволят пройти? — уточнил он.
— Да, но только если у тебя нет ничего серьёзного, — ответил Гурман, кивнув головой, отчего щёки на его полном лице содрогнулись. На это слизнекот молча повернулся спиной.
Открывшееся зрелище ужаснуло всех присутствующих. Матери стали спешно закрывать глаза испугавшимся детям; некоторые удивлённо присвыстывали, затем комментируя вслух увиденное. Небольшой участок на спине у незнакомца был покрыт множеством отвратительных кист с крестами на них. В самом центре располагалась особенно большая киста, которую слизнекот насквозь пробил копьём, и, казалось, использовал её, чтобы носить на спине оружие.
Глаза Гурмана расширились от ужаса, когда он увидел спину незнакомца. Он отшатнулся назад, прикрыл рот одной лапой и смотрел, не в силах оторвать взгляда. Он совершенно забыл о том, что слизнекот предупреждал его не трогать: странная болезнь так и манила к себе. Гурман протянул лапу к центральной кисте.
— Какой кошмар... что это вообще такое? — сказал он перед тем, как коснуться толстыми мягкими пальцами кисты.
Реакция последовала мгновенная: слизнекот зашипел от боли и выгнул спину, затем резко развернулся и, злобно прокричав: «Не трогай!», ударил когтями по лапе Гурмана. Тот застонал, схватился за раненную лапу и попятился назад, согнув спину и опустив голову. Слизнекоты все удивлённо ахнули, но стоило только стражам поднять копья над головой, как все остальные, кто держал в руках оружие, сделали то же самое.
Незнакомец оказался окружён толпой враждебных теперь слизнекотов. Осознав, что погорячился, он прижал к голове уши, с осторожностью оглядываясь по сторонам. Он осознавал, что, вероятно, придётся прорываться с боем, а потому медленно потянулся к копью за спиной. О мирном решении он даже не задумался.
Своими действиями он ещё больше разозлил слизнекотов, и они, не дожидаясь приказа главного, стали гнать чужака прочь. Копья полетели со всех сторон, так что слизнекот еле успевал уворачиваться. Толпа настолько возненавидела чужака, что все попытки Гурмана остановить её полностью игнорировались. Однако слизнекот не спешил отступать – его целью по-прежнему было пройти на другую сторону, поэтому он, даже находясь под обстрелом, продвигался всё глубже и глубже на территорию колонии.
К тому моменту на улице остались только те слизнекоты, кто так или иначе умел кидать копья. Все остальные поспешили по домам, однако нашлись и те, кто не желал уходить. Такими были братья Выживший и Монах. В то время как старший нервно следил за накалявшейся обстановкой, младший восхищался, как ловко красному слизнекоту удаётся уворачиваться.
В какой-то момент случилось так, что одно из копий попало и ранило слизнекоту левое плечо. Он потерял равновесие и свалился на землю, выронив из ослабевшей руки зелёный нейрон. С металлическим звоном он покатился по земле, остановившись прямо у ног ошарашенного Монаха.
Незнакомец спешно поднялся, когда очередное копьё пролетело прямо перед его лицом. Обнаружив, что потерял нейрон, он испуганно огляделся и увидел, что Монах уже держит его в своих лапках, и смотрит на него, как зачарованный.
«Верни! Это не твоё!» — слизнекот закричал в яростном отчаянии. Его крик испугал Монаха, и тот чуть было не выронил нейрон из лапок. Осознав, что обращаются к нему, он послушно направился в сторону незнакомца, чем заставил всех слизнекотов остановиться. Выживший испуганно позвал его назад, сказал немедленно вернуться, но Монах продолжал идти.
В полной тишине слизнекотёнок подошёл и с доверчивой улыбкой протянул вперёд зелёный нейрон, покойно лежащий на его маленьких лапках. Гурман, Выживший и все остальные испугались, что может случиться, как в прошлый раз, и уже мысленно настроились на то, что если этот чужак ранит ребёнка – живым ему не уйти.
На удивление, ничего не случилось. Слизнекот с недоверием покосился на Монаха, затем на окруживших их слизнекотов. Произведя в голове несложные логические расчёты, или, говоря проще, подумав, он осторожно забрал нейрон из его жёлтых лапок. Лицо Монаха засияло, и он улыбнулся ещё шире. В ответ он не получил никаких эмоций: слизнекот лишь отвёл взгляд.
Затем всё успокоилось. Слизнекоты всё ещё злобно косились на чужака, но больше не кидали в него копья. Наконец, вперёд вышел Гурман. Всё, что он сказал, так это потребовал, чтобы красный слизнекот немедленно убирался из его колонии, и не важно уже, в какую сторону. Тот послушно и без всяких слов пошёл в нужном ему направлении, покинув колонию навсегда.