Сияющая

Жади несчастно уставилась в стену, сжав руки на животе, пока вокруг неё люди веселились на шумном восточном празднестве. А повод был весомым: ровно три месяца назад Жади Эль Адиб вышла замуж за Саида Рашида, и как выяснилось этим утром, когда юная жена Рашида потеряла сознание на Медине, сопровождая Зорайде за покупками, столько же времени она носила в себе их дитя, зачатое в первую брачную ночь. Но если будущий отец был вне себя от радости, для Жади новость стала настоящей трагедией. Она не замечала благоухающие букеты роз и вкуснейшие угощения, которые разносили на серебряных подносах слуги вместе со свежими соками и мятным чаем, не замечала весёлую музыку и зажигательных танцовщиц. Даже изысканные дары от мужа, добрые слова и поздравления ликующих родственников проходили мимо неё, встречая лишь полное опустошение девушки, в честь которой и устроили этот праздник. Это был очередной праздник жизни за последние несколько месяцев, на котором она чувствовала себя чужой. Хотелось заткнуть уши, закрыть глаза, чтобы ничего не видеть и не слышать, чтобы сделать вид, якобы всё это происходит не с ней. Она хотела снова вернуться к прежней жизни, выходя на улицу вдыхать аромат бриза, а не закрывать никабом лицо, лишь бы спастись от бесконечных песчаных ветров, после чего хотелось кашлять и слезились глаза. Хотела по утрам видеть лицо любимого, а не навязанного ей мужа, чьи глаза следили за ней каждое мгновение, казалось бы умоляя о любви, чего она никогда не сможет ему дать, поскольку сердце Жади уже отдано другому. — Жади, девочка, утри слёзы,— прошептала ей сердобольная Зорайде, уводя несчастную на кухню, где налила ей чай и усадила на ветхий диванчик в укромном уголке кухни, где обычно отдыхали служанки, если находили минутку отдыха между делами, которые никогда не заканчивались в огромном риаде.— Не печалься, Жади, сейчас тебе кажется, что Аллах тебя наказал, но ребёнок это благословение, как только ты возьмёшь своё дитя на руки, всё сразу же изменится, ты и думать забудешь о глупостях! — Но как же мне не печалиться, Зорайде, если вся моя жизнь развалилась?— горько прошептала Жади.— Сначала я потеряла маму, потом пришлось уехать из Бразилии, меня разлучили с Лукасом, заставили выйти за Саида, а теперь хотят чтобы я радовалась тому, что ношу его младенца! Но меня это не радует, Зорайде, меня не радует этот ребенок! Я не хотела рожать от Саида, я пила траву чтобы не забеременеть! Жади была в отчаянии. Несколько месяцев назад, когда ей пришлось стать невестой Саида, она считала своё роскошное платье саваном и почти готова была расстаться с жизнью. Однако Саид не пожелал идти на поводу древних обычаев и не открыл тайну, что она не была девственницей в их первую ночь, даруя ей жизнь, за которую Жади вовсе не собиралась держаться в тот момент. Она поверила, что возможно у судьбы ещё есть планы на неё, что она сможет вырваться из клетки несчастного брака и построить жизнь как она всегда мечтала. Каждая сожженная рубашка Саида, каждый испорченный ужин казались девушке частью большой миссии по избавлению от нелюбимого мужа, но если Саид и злился на её выходки до сих пор, точно так же он пытался добиться её любви, а когда врач сообщила, что Жади беременна, по глазам мужа девушка увидела, что он никогда не захочет её отпустить. Она навсегда заперта в этой ловушке... — Харам, Жади!— замахала руками Зорайде.— Не говори больше о том, что пыталась лишить мужа детей, иначе тебя могут услышать те, кому не нужно этого знать, и тогда тебе несдобровать!— она нежно погладила волосы рыдающей девушки.— На всё воля Аллаха, девочка моя, Он лучше знает что и когда должно происходить. Если Аллах решил, что ты должна родить ребёнка Саида, разве нам спорить с волей свыше? — Но я не могу с этим смириться, Зорайде, не могу,— отчаянно боролась Жади, рыдая в плечо верной соратницы,— у меня сердце разрывается от боли... — Ребёнок успокоит боль в твоём сердце, нет большего счастья, чем быть матерью, и скоро ты узнаешь это счастье, Жади,— нежно прошептала Зорайде, у которой никогда не было собственных детей, хотя она очень хотела в глубине души иметь свою семью.— Не проклинай свою удачу, а лучше воздай Аллаху молитву за это великое благословение. Может ты пока и не понимаешь, но я знаю, что ты всем сердцем полюбишь своего малыша, стоит тебе только взять его на руки. — Этого я и боюсь, Зорайде,— тихо прошептала Жади,— что я полюблю его слишком сильно и никогда не смогу уйти, никогда не разорву этот порочный круг. Легко покинуть тех, кого мы ненавидим, но не тех, кого мы любим... Я боюсь, что буду любить его настолько сильно, что навсегда останусь в этой ловушке... Оплакивая свою беременность, Жади понятия не имела, что ребёнок в её утробе однажды станет светом, который проведёт её сквозь тьму и неопределенность, и поможет найти свой путь. Она понятия не имела, что рождение одного человека может изменить не одну судьбу...