Семейное древо.

Петунья мало общалась с представителями волшебного мира — только с мужем, Микото, сестрой и дружками Поттера — но и этого общения с лихвой хватало, чтобы понять: война в магическом сообществе приобретает всё больший размах. Нередко Фугаку, слыша или читая новости о странных смертях, взрывах газа или обрушениях мостов, так мрачно усмехался, что становилось ясно: это дело рук тех Пожирателей с их мерзким Лордом. И Петунье становилось страшно. Да, их дом был защищён всеми заклятиями, и британскими и японскими, но… они с Итачи ведь не сидели постоянно дома. Петунья ходила с сыном по магазинам и в парк, а ещё у неё была работа. И за семьи, к которым она являлась с сообщением о детях-волшебниках, ей тоже было страшно. Лили объяснила, что не обучать маглорождённых нельзя: магия, оставленная «на произвол», а тем более, подавляемая, способна причинить вред и самому ребёнку, и окружающим его людям, а Хогвартс — наиболее безопасное место магической Британии, в которое Сами-Знаете-Кто даже не рискует пока лезть. Но вот семьи будущих учеников этого защищённого места никто охранять не собирался. А до взросления объявленного Избранным Невилла Долгопупса было ещё очень далеко. И всё, что могла в данный момент Петунья — это всеми силами стараться создать дома тихий уют, в котором её муж сможет забыть о творящихся снаружи ужасах, а сын — получит лишённое всяких опасностей детство. Увы, в этом их с Фугаку взгляды расходились кардинально. …Сестра утверждала, что детские стихийные выбросы до одиннадцати лет невозможно контролировать — но Фугаку, увидев, как трёхлетний Итачи магией «разукрасил» синие обои в своей комнате белыми горошинами и корабликами, начал учить его управлять этими способностями. — По крайней мере, он должен понимать, что это не игра, а также, когда и в чьём присутствии это можно делать, а когда — нет, — сурово объяснил муж, когда Петунья попыталась возразить, что «ребёнок слишком маленький для занятий». — Он должен осознавать ответственность за последствия своих действий. И уметь сдерживать свои порывы: сама знаешь, на что способны избалованные дети в приступе истерики. Итачи избалованным не был, он вообще был, по мнению Петуньи, слишком идеальным. Редко плакал, быстро развивался, мог часами играть один, ничего никогда не выпрашивал… Изуми, впрочем, была почти такой же, хотя изредка «срывалась» на шалости — особенно с Сириусом, который, при всей своей серьёзности, обожал играть с малышами и в человеческом, и в собачьем обличье. Наверное, эта ранняя серьёзность была отличительной чертой Учих. Или японских магов. Или вообще особенностью восточного менталитета… Итачи оказался способным учеником — уже через год он мог контролировать свою детскую магию, направляя силу выбросов на что-то нужное, вроде склеивания разбитых предметов, поддержания свежести срезанных цветов или вытаскивание закатившихся под кровать игрушек. И Фугаку предложил жене брать его с собой в семьи маглорождённых: сын мог продемонстрировать, что не так уж это и страшно — иметь в семье ребёнка-волшебника. Поначалу Петунья решительно отказалась, но Итачи сам поддержал отца, попросившись с ней: он почти не общался ни с кем из ровесников, кроме Изуми, да и с той — крайне редко, и ему было интересно посмотреть, как живут дети в семьях маглов… Сыну Петунья, разумеется, отказать не смогла. Первой семьёй, в которую они пришли вдвоём, стали стоматологи Грейнджеры: их трёхлетняя дочь левитировала с верхних полок шкафа стоявшие там медицинские энциклопедии родителей и «чистила» зубы на макете челюсти, расположенной на столе в кабинете отца, то покрывая их нездоровой желтизной, то придавая жемчужно-белое сияние. Новости о даре дочери профессиональные врачи выслушали со здоровой долей скептицизма, хотя официальная бумага Петуньи с движущимся рисунком и произвела впечатление. — Ваш сын тоже умеет что-то подобное? — уточнила миссис Грейнджер, слегка растерянно переводя взгляд с Петуньи на Итачи. Всё-таки между блондинкой с типично лошадиным лицом и явно азиатской внешности ребёнком было очень мало общего, чтобы заподозрить их родство. — Умеет, — Петунье не хотелось заставлять Итачи, словно дрессированную собачку, показывать какие-то «фокусы», но тот уже взял дело в свои руки: — Волшебники скрывают свои способности от простых людей, которых называют маглами, — назидательно, с уже привычной Петунье серьёзностью, так умилявшей в четырёхлетнем ребёнке впервые видевших его людей, просветил он малышку Гермиону. — Иначе бы нас забирали из семей и изучали, потому что люди боятся всего необычного и стремятся это изучить и подчинить. Поэтому тебе нельзя делать всё то же самое при чужих, — он показал на «Анатомический атлас», который Гермиона взглядом притянула с журнального столика себе в руки, чтобы показать гостям свои умения, а затем взмахом руки отправил книжку обратно на столик. — Только когда ты дома с родителями. Или если ты точно знаешь, что пришедшие к вам гости тоже маги. И учись этим управлять, тогда в школе будет проще. — В школе? — переспросила Гермиона. — Да, — Петунья перехватила инициативу у сына. — Есть специальная школа для волшебников, туда принимают детей с одиннадцати лет. — Так долго ждать, — тоскливо протянула малышка. — А вдруг я за это время разучусь колдовству? — Это врождённое, — пояснил Итачи. — Ему нельзя научиться или разучиться, если изначально нет. Следующей — через несколько месяцев — стала семья из элитного района Лондона: Джастин Финч-Флечтли, двухлетний малыш, толком ещё не научившийся говорить, едва не утопил в пруду породистую кошку, заставив её залезть в воду и не позволяя выйти; довёл до изнеможения морскую свинку, которая по его прихоти «танцевала» на задних лапках под весёлую детскую песенку, а поднятую им на дерево черепашку, уже падающую с обломившейся ветки, в последний момент поймал Итачи, с ходу продемонстрировав свои способности. — Волшебник? — вскрикнула миссис Финч-Флечтли, выслушав рассказ Петуньи. — Но… как же так… я же всё распланировала… мечтала, что он пойдёт в Итон, станет знаменитым… — Образованный волшебник в семье — это тоже хорошо, — Петунья искренне старалась удержать доброжелательное лицо, глядя, как Джастин с криками прыгает вокруг Итачи, стремясь отнять живую игрушку, с которой тот не даёт ему «позабавиться». — Кроме того, магловское правительство, скрывая существование одарённых, — она специально использовала это слово, чтобы польстить матери, явно считающей сына именно таким, — скрывая существование одарённых детей и взрослых волшебников, тесно сотрудничает с миром магии, так что политическую — или любую другую — карьеру вашего сына учёба в Хогвартсе не загубит… если, конечно, он не будет направлять свои способности во вред другим людям и животным. А для этого нужно уже сейчас учить его контролировать свои способности и объяснять, что хорошо, а что… — Петунья осеклась, поняв, что повторяет слова Фугаку и Микото. В тот год семей с маленькими магами было не так уж и много.

***

Рождество восемьдесят второго года ознаменовалось сразу двумя радостными новостями у сестёр Эванс, которые теперь носили разные фамилии: и Лили, и Петунья обрадовали мужей новостями о своей беременности. — Конечно, сейчас не то, чтобы очень подходящее время, — сквозь счастливую улыбку Лили пробилась грусть. — Но в таких условиях «подходящего» времени можно и не дождаться. Невилл Долгопупс ещё совсем малыш, а после победы над Сама-Знаешь-Кем будет долгий период восстановления… Родители Джеймса уже совсем старые, пусть хотя бы увидят внука… Наши родители успели понянчиться хотя бы с Итачи… Петунья кивнула. Ни муж, ни сестра никогда не рассказывали о том, что им приходится делать на заданиях Дамблдора, да и сама война, по её мнению, была больше похожа на ряд каких-то полицейских спецопераций, а не постоянное сражение армий… Но Петунья знала, что Лили с Джеймсом и Фугаку уже приходилось дважды сталкиваться с самим Лордом, которого все маги всё чаще называли Сами-Знаете-Кем. Первый раз они защищали семью каких-то Уизли — как поняла Петунья, это были родственники кого-то из членов Ордена, не слишком видная семья магов с то ли тремя, то ли четырьмя детьми, виновные лишь в том, что симпатизировавший маглам муж укрывал у себя дома некоторых маглорождённых мелких сотрудников Министерства и госпиталя Мунго, а родственники жены до этого уничтожили пятерых особо опасных Пожирателей. Именно поэтому Сами-Знаете-Кто пришёл вместе со своими подчинёнными — и, хотя удалось отстоять семью, те самые родственники жены и трое из скрывавшихся в семье министерских клерков погибли. Фугаку в тот день впервые взял сына в госпиталь, показать, «с чем они сражаются». Петунья была против, но… «Неизвестно, когда всё это кончится, — сказал Фугаку. — Ему нужно быть готовым к реальности за стенами безопасного родительского дома… И так ли уж здесь безопасно?» Вернувшись, Итачи молчал двое суток. А потом с усиленным рвением начал осваивать контроль над своей магией. «Я должен уметь тебя защитить, если отца не будет рядом, — сказал он Петунье, — ведь сама ты не сможешь сражаться с магами». И, как бы ни злилась Петунья на мужа за резко повзрослевшего — больше, чем до этого — сына, она испытала гордость от этих слов Итачи. Второй раз состоялся незадолго до этого Рождества. Снова семья кого-то из их коллег по Ордену. Снова трио из Лили, Джеймса и Фугаку — не только они, конечно, однако именно им вновь выпало сражаться против Лорда Сами-Знаете-Кого. Семью МакКиннонов тогда не спасли — слишком поздно подоспели к месту сражения. И бросились в погоню за уходящими Пожирателями. «Это ужасно, Туни, — рассказывала тогда Лили. — У него даже во внешности почти не осталось человеческого, а поступки… Он ведь их всех убил! Вместе с детьми…» Петунье было жутко это слышать. И осознавать, что её муж и сестра каждый день рискуют жизнями — тоже. Но она уже не могла, как несколько лет назад, предложить Лили уйти из волшебного мира. Потому что даже обычный мир не был защищён… Но в это Рождество три семьи, две из которых ожидали пополнения, всего на один день позволили себе забыть обо всех бедах и опасностях. А Петунья втайне понадеялась, что хотя бы рождение второго ребёнка заставит Фугаку стать осмотрительнее, как когда-то рождение Изуми отрезвило тягу к риску Сириуса. Да и Лили на какое-то время осядет дома с малышом, прекратив рисковать собой… В конце концов, сестра, как уже знала Петунья, неплохой зельевар, а сражающимся на стороне Дамблдора наверняка требуется много зелий и мазей — почему бы Лили не помогать товарищам по Ордену таким способом? Необязательно ведь лезть в самое пекло, чтобы быть полезной!

***

Саске Колтон Учиха родился двадцать третьего июля восемьдесят третьего года. Второе имя Петунья дала ему в честь отца. — А девочки всё равно лучше, — заявил Сириус, подводя Изуми поближе, чтобы она могла рассмотреть нового братика. — Кто бы сомневался, что ты это скажешь! — фыркнула Лили. Ей до срока оставалась неделя. — Но пока вашей Изуми везёт только на рыцарей, потому что никто не собирается обеспечивать принцессу Блэк придворными дамами! — Ничего, мы с Микото, когда война закончится, обеспечим её сестрёнками, — беспечно поддержал шутку Сириус. — В Хогвартсе несколько лет все парни будут драться за право пригласить моих дочерей на свидание… А я далеко не каждому это позволю! — Ну, если только ты не собираешься устроиться в Хогвартс преподавателем, то вряд ли кто-то, в том числе и сама Изуми, а также предполагаемые будущие дочери, станут спрашивать твоего разрешения, — осадила Микото мужа. На лице Сириуса отразилось замешательство пополам с детской обидой: кажется, он и не предполагал, что в школьные годы жизнь дочери выйдет из-под его контроля и влияния. — Не волнуйся, папа, — Изуми отвернулась от мирно спящего Саске и улыбнулась Сириусу, немедленно присевшего на корточки перед своей малышкой, чтобы ей не пришлось задирать голову, — в Хогвартсе за мной присмотрит Итачи, он не позволит… Громовой хохот оборвался так же резко, как и зазвучал: забывшиеся взрослые испуганно посмотрели на недовольно заворочавшегося малыша и поскорее вышли из комнаты. — Вот бы так всегда, — мечтательно вздохнула Лили. — Чтобы никакого Сами-Знаете-Кого, никаких убитых товарищей… только мирно спящие дети, смеющиеся друзья, матчи квиддичные, прогулки по Косому переулку… Только очень долго ждать, пока Невилл вырастет. — Почему вы вообще уверены, что этот Невилл сможет победить вашего Сами-Знаете-Кого? — вырвалось у Петуньи. — То есть, ты говорила о пророчестве… Но неужели там прямо было указано имя? Или дата рождения? — ей было трудно представить, что злодея, погубившего уже несколько сотен, если не тысяч, людей — и магов, и маглов, победит какой-то ребёнок. Слишком фантастично это звучало, даже для волшебников. — И потом, вот победит он Сама-Знаешь-Кого, а Пожиратели? Они что, сразу перейдут на сторону добра или в тот же миг рухнут где стояли и умрут? — всё больше распалялась Петунья. — Дамблдор сказал, что в пророчестве говорится о рождённом на исходе седьмого месяца, — пояснила Лили, слегка ошарашенная пылом сестры. — Невилл родился в тот же год тридцатого июля. — И в пророчестве так и говорилось: родившийся в этот год? — с сомнением переспросила Петунья. — А вот в Японии маги до сих пор важные события по лунному календарю высчитывают, и с обычным он не совпадает. Или ребёнок должен родиться на седьмом месяце беременности? Какое-то неточное предсказание, — посетовала она. — Прорицания вообще самая неточная из магических наук, — подтвердила Лили. — Но Дамблдор уверен, что речь шла именно о конце июля… Про год вот не знаю. — Саске тоже в конце июля родился, — вырвалось у Петуньи. — Хоть и не в последние дни, но и серединой месяца дату нельзя считать! — Нет, — помотала головой Лили. — Я поняла, чего ты боишься, но нет. К твоей семье это отношения иметь не будет, в предсказании ещё было что-то о том, что родители избранного должны сколько-то раз вызвать сама-Знаешь-Кого на дуэль… — И эти Долгопупсы действительно были настолько самоуверенны, что, сталкиваясь с этим монстром, орали «сразись с нами, тварь?» — вырвалось у Петуньи. Если так, ей придётся поверить, что Сириус далеко не самый безголовый представитель магического мира. — Они с ним сражались, — протянула Лили. — Трижды, кажется. Не так, конечно, просто когда отбивали магловское Министерство, ещё какую-то научную станцию и, кажется, семью полукровок… Дамблдор не ошибается, Туни, — тряхнула она головой. — Просто Невилла надо подготовить к решающему сражению… — … и, пока ему не исполнится семнадцать или сколько там лет, как-то не позволить угробить Британию и весь мир, — Петунье очень не нравилось происходящее. Фугаку, Лили, Джеймс, Сириус, ещё толпа магов… все они сражались с этим Сами-Знаете-Кем (Петунья, привыкнув к этому псевдониму или другому — «Тот-Кого-Нельзя-Называть», — уже начала забывать имя, которым звался Лорд изначально, и которое тоже было ненастоящим, поскольку никто, кроме разве что Дамблдора и ближайших сторонников самого Лорда, уже наверняка не помнил, как его звали на самом деле). Понятно, что не в дуэли… но подразумевалась ли именно дуэль? У скольких из них есть дети? А если кто-то сразится с ним четырежды — это считается или уже «перебор»? А если кто-то трижды сразится с ним уже после рождения у себя июльского ребёнка? Вопросы остались без ответов: волновать ими сестру перед родами Петунья не хотела, да и сама постаралась поскорее выкинуть из головы. Тем более, что Саске оказался более плаксивым и менее спокойным, чем Итачи. Впрочем, старший сын с радостью взял на себя посильную помощь в заботах о брате.

***

Гарри Джеймс Поттер родился спустя восемь дней после Саске. В гостях у Лили Петунья была впервые. — Семья Джеймса не строила роскошного поместья, — как показалось Петунье, Лили было слегка неловко. — Его родители, а также более дальние предки считали, что настоящее богатство — это не величественное здание или золотая посуда, а знания. Его отец потратил много средств на учёбу у лучших мастеров Европы. И собрал великолепную коллекцию редких книг и артефактов… Хранятся они, разумеется, не здесь. — Дом вполне достойный, — пожала плечами Петунья, вручая сестре подарок — набор детской одежды и пелёнок-одеяльцев. Выбирала их она, а Фугаку нанёс н вполне обычные магловские вещи какие-то защитные знаки. Микото принесла несколько симпатичных игрушек, в числе которых оказалась музыкальная шкатулка, игравшая навевающую сон мелодию — такие же она дарила и на рождение Итачи с Саске. Зато Сириус приволок метлу, и Петунья только удивилась выдержке Лили, не огревшей будущего крёстного этим подарком. Помимо них с Фугаку и детьми и Сириуса с Микото и Изуми, здесь были уже знакомые Петунье Ремус и Питер, а также семейная пара с малышом лет трёх. — Знакомьтесь, это Петунья, моя сестра, и их с Фугаку младший сын Саске, — представила её Лили, из чего Петунья сделала вывод, что с Микото, Фугаку и Итачи с Изуми эта пара уже знакома. — А это Фрэнк и Алиса Долгопупсы и их сын Невилл, — при этих словах Лили многозначительно посмотрела на Петунью, словно умоляя не говорить, что та знает об избранности малыша. Петунья доброжелательно пожала руки Фрэнку и Алисе, позволив им рассмотреть Саске, а сама в это время изучала Невилла. Круглолицый и пухлый, он обещал в будущем стать внешне копией матери, почти ничего не взяв от отца, вследствие чего Петунья ощутила укол зависти: с её сыновьями всё обстояло ровно наоборот. Однако впечатления будущего грозы Тёмного Лорда малыш не производил. Он с опаской прятался за мать, испуганно и в то же время с вожделением изучая пресловутую метлу, поставленную Сириусом в угол комнаты. Закончив церемонию знакомства, Петунья наконец смогла увидеть племянника. …Должно быть, это у них семейное — малыш Гарри тоже не взял от Лили ничего… По крайней мере, так казалось, пока он не открыл такие же зелёные, как у матери, глаза. Петунья чуть слышно вздохнула: Лили и тут повезло больше. Ей, идущей по улице за руку с Итачи, нередко приходилось ловить удивлённые взгляды незнакомых с их семьёй людей. Слишком разная внешность. — Крёстным будет Сириус, — провозгласил тем временем Джеймс. — А крёстной Лили предложила Петунью… — Ну, поскольку Лили крестила моего старшего сына, думаю, правильно будет предоставить право крестить второго Микото, — улыбнулась в ответ Петунья. — Крёстным Итачи тогда был Яширо… — специально прибывший для этого из Японии. — А теперь… Она запнулась, посмотрев на мужа. Пусть отношения с сестрой у неё давно наладились, а Джеймс и Сириус на этой проклятой войне даже поумнели — ей не хотелось доверять своего ребёнка кому-то из них. Ремуса и Питера она знала намного хуже, с Фрэнком вообще познакомилась только сейчас. Других магов она не знала, а магла на магические крестины не пригласить… Как и в прошлый раз, она решила довериться Фугаку. — Пусть будет Джеймс, — решил он. — Таким образом, если с нами что-то случится, Итачи с Саске всё равно окажутся в одной семье — Поттеров, — а Микото с Яширо обеспечат им знания об особенностях восточной магии и нашей клановой в частности. «Если только вслед за нами ничего не случится с самими Лили, Джеймсом и Микото с Яширо», — промелькнуло в голове у Петуньи, но она отогнала эту мысль. Не хотелось праздник знакомства с племянником омрачать мыслями о возможной гибели кого-то. Однако к теме войны разговор всё равно свернул. — Сами-Знаете-Кому стало известно о пророчестве, — взволнованно заговорил Ремус. — Дамблдор, конечно, среагировал, убедил через каких-то своих людей в Министерстве его прихвостней, что Невилла прячут вместе с Августой… — Это мать Фрэнка, — тихо пояснила Лили Петунье. — Она сейчас в Хогсмите, это деревня возле Хогвартса. Слишком близко к Дамблдору, Сама-Знаешь-Кто не рискнёт напасть. «Почему Дамблдор сам не сразится с ним, если этот Сами-Знаете-Кто так его боится?» — Петунья не спросила об этом вслух, тем более, что сама же и нашла ответ на свой вопрос: едва ли тот, чьё имя маги опасались даже упоминать, пойдёт на сражение с директором Хогвартса, которого считает сильнее себя. А может, вся эта история с Невиллом и пророчеством — выдумка? Отвлечь Тёмного мага, заставить гоняться за ребёнком, а когда тот потеряет бдительность… Петунья никогда не была сильна во всяких стратегиях и планированиях. Поэтому усилием воли она выгнала из головы мысли о том, что не касалось её напрямую, и продолжила слушать. — Невилл, разумеется, останется с вами, — говорил тем временем Джеймс. — Но, во избежание утечки информации, и вы, и миссис Августа Долгопупс будете постоянно перемещаться между домами проверенных членов Ордена, каждый из которых, в свою очередь, принесёт Непреложный обет не выдавать, что в данный момент времени вы находитесь у него, никому, кроме Августы — о вас, и вам — об Августе… — Не проще ли поселить их в защищённом доме? — вырвалось у Петуньи. — Всё-таки постоянно дёргать ребёнка с места на место… Ладно, взрослые, хотя вам тоже придётся нелегко, — она в упор посмотрела на Алису. — Но как быть Невиллу? Постоянно вокруг что-то другое, заснул в одном месте — проснулся в другом… И что, так всю жизнь? — она совсем забыла, что «не знает» о пророчестве. — Только до поступления в Хогвартс, — Алиса прижала к себе сына. — Там ему ничего не будет грозить. Петунья посмотрела на Фугаку, но когда муж хотел скрыть мысли и эмоции, про его лицу невозможно было что-то прочесть. Тем не менее, Петунья была уверена, что он думает о том же, о чём и она: до Хогвартса Невиллу ещё восемь лет. План не то, что невозможен — он просто губителен для психики ребёнка… Тем не менее, семью Учиха никто не спросил, а если и спросил, то мнение Фугаку в расчёт не приняли.

***

Хэллоуин Петунья не слишком любила — магловские детишки рядятся монстрами, ходят по домам и клянчат конфеты… Для них это лишний повод объесться сладким, к настоящей магии всё это отношения не имело… Для волшебников же, особенно европейских, это был один из главных праздников, даже главнее «позаимствованных» у маглов Рождества и Нового года. Поэтому они с Итачи и Саске просто сидели дома, тем более, конец октября не слишком располагал к прогулкам. Фугаку был на работе — обычной, в Хогвартсе. Он всё ещё преподавал ЗОТИ и — факультативно — чары для желающих освоить восточную магию. И всё так же возвращался домой на выходные — вот только сегодня был понедельник, а потому Петунья, проводив мужа с утра, не ждала его раньше субботы… И уж точно не посреди ночи, вывалившимся из камина вместе с Микото, Изуми и непонятным свёртком на руках, при ближайшем рассмотрении оказавшимся замотанным в то самое, подаренное Петуньей одеяльце, Гарри. — Фугаку? — осторожно окликнула она мужа дрожащим голосом. Он был в таком же жилете, как в тот день, когда она впервые его увидела: так и не начал носить мантии, в отличие от британских волшебников. Микото в таком наряде она тоже не видела со дня знакомства. Быстрый взгляд не выявил на муже крови, но едва ли их появление в такое время было вызвано чем-то радостным. — Он нашёл их, — Фугаку машинально, словно не осознавая, что делает, передал ей ребёнка. — На этой неделе они прятались у Джеймса с Лили… Он пришёл к ним в дом, завязалось сражение. Джеймс и Лили… Они погибли, Петунья, — выдохнул он. — А… — она медленно опустилась на диван, чудом не выронив Гарри. Вопросов было много, но ни один Петунья не могла озвучить сейчас. Как всё случилось? Как Лорд узнал, где Долгопупсы? Что с Фрэнком, Алисой и Невиллом? И почему с ними нет Сириуса? Но в уютном домике номер четыре по Тисовой улице висело тяжёлое молчание, нарушаемое лишь мирным сопением и причмокиванием спящего Гарри, да прерывистыми вздохами Изуми. Обернувшись, Петунья увидела застывшего в дверях проснувшегося Итачи. Стало ясно, что ночь будет бессонной для всех, кроме младенцев… К утру она знала основное. Фрэнк и Алиса отправились в Годрикову впадину на рассвете. А вечером, когда солнце закатилось, к ним заявился Тот-Кого-Нельзя-Называть. Джеймс скомандовал Лили бежать наверх, хватать Гарри и вместе с Долгопупсами убираться — хоть на метле, хоть аппарацией в разных направлениях. Они не успели: Лили кинула в Лорда и его приспешников пару заклятий, давая гостям время уйти… Но в детской, где вместе с Гарри спал и Невилл, их поджидали ещё несколько Пожирателей. — Они начали издеваться над Долгопупсами, насмехаясь над Невиллом, — рассказывал Фугаку о том, что «вытянул» легелименцией из перепуганного Невилла. — Это длилось долго, очень долго… Они заверяли Лорда, что мальчишка ни на что не годен, ведь, даже видя страдания родителей, он способен только реветь, не проявив и капли стихийной магии, чтобы их защитить… А потом туда поднялся Лорд… — А Лили? — уцепилась Петунья за то, что было для неё в данный момент важнее всего. — Она в тот момент уже была мертва, — тихо пояснила Микото. — Не думаешь же ты, что Лорд оставил без внимания её попытку на него напасть? У Петуньи зашумело в ушах. Она не заметила, как руки стали словно ватные, и уже не почувствовала, как Микото подхватила у неё Гарри… Продолжение истории она узнала лишь неделю спустя. Лорд, поднявшись в детскую, решил напасть на проснувшегося и разревевшегося Гарри. «С детства ненавижу вопящих младенцев! Отправляйся к своей грязнокровной мамаше!» Вспышка ослепительно зелёного света, последовавшая за этими словами, ударила в Гарри… — Он выжил после убивающего заклятия, а руны, нанесённые на кроватку — Лили и Джеймс тоже не дураками были в вопросах защиты своего ребёнка — активировали сигнал, передавшийся крёстному, — рассказывал Фугаку, пока Петунья собирала детей на похороны и одевалась сама. — Тот прибыл спустя пару мгновений, аппарацией, а Микото тем временем вызвала меня, я поднял Дамблдора… В общем, в особняк Поттеров мы нагрянули с разницей в пару минут, а там подоспели ещё авроры… Пожиратели скрыться не успели, тем более, они были шокированы исчезновением Лорда. Я вытащил из Невилла воспоминания о произошедшем, это заняло всего несколько мгновений, и перешёл к кузине Сириуса… да, главной подручной Лорда оказалась его родственница. Из их воспоминаний стало ясно, что накануне к ним заявился Петтигрю. Он хотел приехать на Хэллоуин к Поттерам — или сделал вид, что хочет приехать — но Джеймс сказал, что сейчас неподходящее время. Питер понял, что Долгопупсы скрываются у него, и поспешил сообщить об этом Лорду. Он давно уже шпионил на него, вот откуда участившиеся убийства членов Ордена… Сириус моментально кинулся разыскивать друга-предателя, Дамблдор унёс Невилла и вызвал колдомедиков, а мы подхватили Гарри, забежали за Изуми — и сюда… — Колдомедиков? — ухватилась Петунья за призрачную надежду. Может быть, муж ошибся? Может быть, Лили смогли спасти? — Долгопупсы живы, — разбил вдребезги её надежду Фугаку. — Но их разумы повреждены безвозвратно. По сути, это просто тела, в которых спрятались от пережитых страданий сломленные души. Они никогда не станут прежними. Они никого не узнают и ничего не осознают… — Ужасно, — прошептала Петунья. Она даже не могла представить такого. — И Сириус до сих пор не вернулся? — Петунья в очередной раз провела чистым платком по шраму в виде молнии на лбу племянника. Он не кровоточил, но выглядел только что нанесённым, отказываясь заживать. — Он настиг Петтигрю в магловском переулке, недалеко от их с матерью дома, и они сразились. В итоге погибло одиннадцать маглов, разрушено три дома и огромная пробоина в дороге… — Мертвы? — у Петуньи не было сил даже сожалеть о непутёвом муже Микото. — Официально — только Петтигрю. От него один палец нашли. От Сириуса — ничего, так что он считается пропавшим без вести… И ещё, — внезапно добавил Фугаку. Прошёлся по комнате, ставя некую защиту, сначала палочкой, а затем какими-то ручными печатями. — Я рассказал Дамблдору не всё. Я не сказал, что Лорд пытался убить Гарри. — Почему? — нахмурилась Петунья. — В том пророчестве было сказано, что тот, у кого достанет силы убить Лорда, родится на исходе седьмого месяца у тех, кто трижды бросит Лорду вызов. Я не знаю, считается ли попытка Долгопупсов за третий раз… но если так, то под пророчество попадает именно Гарри. И Лорд исчез после попытки убить именно его. Его, а не Невилла. — Какая разница теперь, когда Лорд мёртв? — Его тоже никто не видел мёртвым. Невилл не запомнил, что случилось после Авады, Пожиратели и вовсе, не допуская мысли, что их повелитель не справится с младенцем, были заняты Долгопупсами. Он может оказаться ещё жив, Петунья. И я не хочу, чтобы кто-то в магическом мире знал, что настоящий Избранный — Гарри… Пусть продолжают верить, что Лорд мёртв — видела бы ты, как они праздновали! — его лицо исказилось от злости. — Никто, кроме нескольких членов Ордена, даже не подумал о том, что исчезновение главного злодея Британии стоило жизни твоей сестры и её мужа, безумия Долгопупсов, сиротства двоих детей… А может, и троих, ведь неизвестно, что с Сириусом! — он перевёл дыхание. — Дамблдор не верит, что Лорд окончательно мёртв, и в этом я с ним согласен. Но я не согласен с тем, как он видит воспитание Избранного. Пусть он готовит Невилла Долгопупса к возможному возвращению Лорда, пусть делает с ним, что посчитает нужным… а Гарри подготовим мы. Не к «избранности», — Фугаку скривился на этом слове. — Просто к защите семьи и близких от опасности. И его, и Саске, и Итачи с Изуми… В нужный момент они просто сделают, что должны. Потому что иначе поступить не смогут. А не потому, что целая страна повесила на них свои надежды. И Петунья была полностью согласна с мужем.