Пока он был мертв

Вэй Усянь стоит и смотрит на Цзян Чэна. На Лань Ванцзи он не смотрит, потому что у Лань Ванцзи даже шея красная, а если он настолько смущен, то добиться слов от него невозможно, а ему нужны ответы. Потому — Цзян Чэн. — Еще раз, — просит Вэй Усянь. — Пока я был мертв, вы двое… переспали. Неподходящее место для разборок они выбрали — заброшенный храм, где даже и присесть некуда. — Да, — мрачно отзывается Цзян Чэн и почти с отчаяньем добавляет: — Это ничего не значило!.. Первый раз Лань Чжань вообще был пьян!.. Вэй Усянь жмурится миг, мотает головой, повторяет: — Лань Ч ж а н ь. С каких пор?.. В его голосе прорезается что-то темное и требовательное, что-то, что готово порвать глотку, когда покушаются на его. Лань Ванцзи — Ла-а-ань Чжа-а-ань — принадлежит ему. Полностью. Целиком. Сам согласился. Сам отдал. Сам. Цзян Чэн, вдруг побледнев, выпаливает: — С тех пор, как ты умер!.. Вэй Усянь осекается. Он выдыхает, мотает головой, смотрит требовательно на Цзян Чэна, а тот таращится в ответ мрачно, вздыхает и говорит: — Ты никогда не видел, когда… когда тебя… тебя даже не любили, а желали. Ты думал, что это просто… флирт, чтобы посмеяться, чтобы радоваться. А… этого, плотского, не понимал. Вэй Усянь не перебивает его, продолжает в глаза смотреть, и это сложно. — Я… — Цзян Чэн сглатывает. — Я прикасался к тебе. Давно. Ты так хорошо под руки подавался, но это было… это было, словно кошку гладить. Кошка не ждет, что ее хотят повалить в траву и целовать долго-долго. Ты этого не желал. И я не касался. — Я… — хрипло выдыхает вдруг Лань Ванцзи. Вэй Усянь оборачивается на него резко, опаляет взглядом… и тут же смягчается весь, выдыхает, говорит: — Ты целовал меня против моей воли. Да. Я помню. Как и то, что мне это понравилось. Видимо, в том теле мне нужно было больше… усилий, чтобы понять плотское желание. Он оборачивается к Цзян Чэну, а тот челюсть сжал, взгляд отвел, не смотрит уже. — Ты желал меня? — спрашивает Вэй Усянь. Цзян Чэн усмехается вдруг и говорит: — Скажешь, что я уже получил тебя? Получил то единственное, что ты мне был готов отдать?.. — Нет, — мягко обрывает Вэй Усянь, а потом смотрит на Лань Чжаня. — Наши… наше… наши единения. Особенно первые, когда почти без подготовки, когда… — Он оборачивается на Цзян Чэна. — Так ты любишь?.. Цзян Чэн всё еще не смотрит на него, и Вэй Усянь резко подается к нему, позволив в последний момент схватить себя за плечи. Они стоят. Смотрят в глаза друг другу. Цзян Чэн по пальцу разжимает ладони и пытается сделать шаг назад, но Вэй Усянь не отпускает, сам ухватывается за его плечи, говорит жестко: — Ты меня желал. Но ты меня не получил. И Лань Чжань меня не получил. Но у вас были вы. Вы были друг у друга. Как часто? Как долго? Почему ни один из вас ничего мне не сказал? Цзян Чэн смотрит ему в лицо, пытается найти что-то, потом качает головой и выдыхает: — Как? Вэй Усянь вздыхает и говорит: — Так. Он никого, кроме Лань Ванцзи, не целовал, а потому сейчас ему странно от непривычно-жестких губ под его губами, от растерянно всхлипа, от того, как ломается в его руках Цзян Чэн, чуть ли не обмякая. Вэй Усянь отстраняется, а потом говорит: — Ага. Странно. Но неплохо. Но, думаю, мне было бы интересно и посмотреть. Он отталкивает Цзян Чэна, со странной нежностью понимая, что Лань Ванцзи успел узнать его в таких странных мелочах, раз уж сейчас перехватывает Цзян Чэна… и целует его, растерянного и изломанного. Вэй Усянь смотрит, обходит по кругу, оценивая и прислушиваясь к тому, что он чувствует. Он смотрит, как Цзян Чэн восстанавливает былую твердость и пытается уже сражаться в поцелуях, а Лань Чжань кусается в ответ. — Так вот откуда, — говорит Вэй Усянь, приникая к Цзян Чэну со спины. — Со мной тоже кусаться будешь?.. Лань Ванцзи тут же отстраняется, еще и на шаг назад отходит. Цзян Чэн напряжен весь, дышит тяжело, но постепенно расслабляется и откланяется назад, когда Вэй Усянь тянет его на себя. — Отвечай, — приказывает Вэй Усянь. Цзян Чэн напрягается на миг, а потом говорит: — Да. — Тогда кусайся, — усмехается Вэй Усянь. И сам кусает — за загорелую шею над воротом лиловых одеяний. Цзян Чэн в его руках дергается, но не вырывается, а потом и вовсе подставляется. Вэй Усянь кусает, вгрызается почти со злостью… и ему позволяют. — Вэй Ин, — тихо говорит Лань Ванцзи. — Он… хрупок. В его голосе — забота. Он не хочет, чтобы Вэй Усянь сломал Цзян Чэна, потому что он заботится о Цзян Чэне, потому что Цзян Чэн… ему дорог. Может, он не любит его, как Вэй Усяня, может, но они были вместе дольше, чем Лань Ванцзи с Вэй Усянем по прожитым Вэй Усяням дням знакомы. И это… не злит. Вэй Усянь разжимает зубы на шее Цзян Чэна и говорит: — Это всё так перепутано. — Что хочет Вэй Ин? — спрашивает Лань Ванцзи. Вэй Усянь обнимает крепче Цзян Чэна и говорит честно: — Покоя. Я устал, Лань Чжань. Я так устал. Он трется лбом о волосы Цзян Чэна. Тот хмыкает и говорит: — Тогда отпусти. Потому что… покоя не будет. Я гордый. Мне подачек не надо. Лань Чжань жадный. Он заберет всё себе. А ты… ты слишком не хочешь быть с нами злым. Но так не… Ах. Вэй Усянь разжимает зубы, а потом широко зализывает еще один укус. — Я устал, — повторяет он. — Поэтому сейчас мы отправляемся в ближайший город, находим комнату. И спим. А потом вы решите, чего хотите вы. Но так, чтобы я не рвался меж вами, а вы не переглядывались, как сегодня. — Так не получится, — пытается возразить Цзян Чэн. — Мой муж, — говорит ему темно на ухо Вэй Усянь, — хочет тебя. Я умею видеть желание в его глазах. Ты хочешь его. И меня. А я хочу, чтобы вы перестали думать, что ничего не получится. И просто решили, где мы будем жить, и кто из вас окажется в моей постели. А-Чэн, тебя заводит то, что я умею быть злым?.. Ты любишь мою улыбку, но и моя злость тебе нравится. Да?.. — Очень, — сдается Цзян Чэн. — Хорошо, — просто говорит Вэй Усянь и отталкивает его от себя. — Я устал. Он выходит из храма первым.