Аттракцион правды.

Мы, два конченых, безмозглых придурка, решили сходить вместе в недавно открывшийся парк аттракционов. Я и Майки, два одноклеточных существа, по всей видимости, оба, как оказалось, ебать, как боимся высоты. Тем более очень страшно кататься по всяким мёртвым петлям, падать вниз и всякое прочее. Но нет, у нас же у обоих шило в жопе и хочется приключений. Манджиро мой лучший друг. А я, Такемичи, его лучший друг. Раздельно мы жить, похоже, не можем. Вернее, не видясь хотя бы день, мы уже начинаем тупеть и деградировать. Хотя вместе мы тоже не особо умные, но живём по правилу «Одна голова хорошо, а две явно лучше». Вот у нас один ум на двоих. Это конечно не хорошо, но нам по кайфу. Хотя мы жёсткие гетеросексуалы. Однажды даже признались друг другу, что являемся такими. Как же это было тупо и угарно, но этот момент был одним из важнейших аспектов наших «отношений». Вернёмся к парку аттракционов, который назывался «Мечта Лëтчика». Глупое какое-то название, но тут все было завязано на этих всратых свободных падениях, высоте, мёртвых петлях. Хотя даже был лабиринт. Зеркальный, мать его, лабиринт, что стоял на холмике и, казалось, будто ты по небу ходишь. Мы пока там плутали, чуть с ума не сошли. *** — Бляха, куда мы пошли? Мы дауны ебаные. Нахуй нам вообще эта жопа понадобилась? – блуждая уже около двадцати минут по коридорам лабиринта, разнылся Ханагаки. Его уже порядком подзаебала ситуация, а надежда наконец-таки выбраться отсюда меркла с каждой минутой. — Может скажем стоп-слово и свалим из этого дерьма? А тут вообще есть стоп-слово? – звучало это ещё более обнадеживающе, ведь Майки только фыркнул на это, все ещё ведя голубоглазого дальше вглубь, крепко держа его за руку. Здесь он подозрительно молчал. Да и в принципе, за все время прохождения этого чертового лабиринта Сано проронил всего лишь несколько фраз. Обычно он был гораздо разговорчивее. Странно, странно. — Такемичи, успокойся. Нам осталось чуть-чуть, помнишь? Недавно же ведь табличку встречали. Поэтому сейчас от твоих разглагольствований нету никакого толка. Хотя ладно, можешь нести любой бред хоть бесконечно. "Пока слушаю твоё нытьё или хотя бы бессмыслицу, думается лучше. Будто голова свободнее становится." – подумал Манджиро, чуть расслабившись. — Окей? Я пока найду выход. Правда, нам осталось совсем капельку. А за это ещё и тикетов много дают. Хотя признаюсь. У меня уже башка разболелась видеть себя в бесконечных отражениях. – Такемичи недовольно вздохнул на его слова, но его настроение чутка улучшилось. Сано сказал не три слова, ни пять, ни даже семь, а целый связный текст. Уже стало легче. Поэтому нести какой-то бред стало тоже гораздо проще. — Ладно-ладно. Вот нравится тебе меня слушать пока я болтаю о том, да сëм? А вот самое смешное, что ты просишь меня нести всякий бред всегда, когда о чём-то важном думаешь. А я вот по сути то, всю атмосферу порчу. Думать не даю. Хотя по тебе не скажешь. Вон как уверенно меня тащишь. – Ханагаки прервался на короткий зевок и продолжил, не прекращая тащиться за Майки, который так и не отпускал его руки. — Ха-ха, и будто даже не слышишь. А может просто не слушаешь, а я придумываю. Ахахах, ладно-ладно. По тебе и не скажешь, что даже смотришь на то, как я тут распинаюсь ради тебя. Стой, подожди-ка. Это что, выход? Неужели?! Господи, я так устал мотаться по этому проклятому лабиринту. Майки, да ты гений! – и впрямь. Они на самом деле наконец выбрались из этого конченного лабиринта, где Ханагаки успел разглядеть себя со всех ракурсов и сойти с ума от того, как часто и много он видит себя. Та же участь не обошла и Манджиро, но, похоже, его это почти не волновало. Хотя было видно, как он загордился собой, выпрямив спину и улыбнувшись. Они вместе дошли до стойки, откуда им выдали карту, на счету которой было четыре сотни тикетов. А это лишь первое место. Их суть заключалась в том, что каждый аттракцион, который подразумевает шевеление своими мозгами, даёт тикеты, но все они, ради удобства, перемещаются на карту, которая выдаётся одному или паре человек, все зависит от выбора самих людей, ещё на входе в парк. После, уже к окончанию «путешествия» по этому парку, можно сдать тикеты и купить за них что захочешь в магазине у выхода. По сути, тоже самое, что и в игре в автоматы, но более продуманно. Майки и Такемичи взяли одну карту на двоих, но им учитывалось все за двух человек, поэтому каждая полученная ими сумма была удвоенной. *** Спустя какое-то время они пошли в тир, дабы успокоить свои нервы после этого проклятого места зеркал. Первым пострелять решил Такемичи, ведь его знатно так выбесило своё бессилие там. Взяв в руки винтовку, он тут же, как заведенный, стал шмалять по банкам. Но у него рука была уже набита, и поэтому он попал в каждую и выиграл главный приз. Его пыл неплохо так остудился, а вот Сано знатно так прихуел. — Ебать, Мичи, ты как вообще все с первого раза сбил? Я чего-то о тебе не знаю или что? – Майки начал ярко жестикулировать, таким образом, показывая, что он был и впрямь поражен. Иногда он даже думал, что Ханагаки бездарен, но чем дольше они дружили, тем больше он понимал, как сильно ошибается. И вот сейчас, этот довольный болван обнимает довольно большого белого медведя. — Майки, Майки. Ты разве не знал, что когда меня к деду привозили, он учил меня всему, чему только можно было, всему, что с войны у него осталось? Вот и стрелять по банкам и бутылкам я профессионал. – голубоглазый хитро ему подмигнул, продолжая тискать игрушку. — А-а-э, ладно. Пошли оттащим твоего друга в камеру хранения, не будем же таскаться с ним. – так и пошли к камере, куда отдали медведя, что сначала получил прозвище «Конча», но после, подумав адекватно, ему присвоили имя «Нëви», ссылаясь на персонажа из игры «Genshin Impact» «Нëвилетта», хоть тот и был драконом, это не имело никакого значения. *** Вот какой чёрт побрал нас идти на американские горки? Меня от первых трёх великих путешествий по этим ебеням чуть не убило, но нет же, теперь мы вместе, жёстко боясь, премся на самую страшную горку. Нам же мало приключений, нам же мало того, как сжимается очко от каждой сраной петли. Но нет, это же главный аттракцион парка, как говорит Майки. Ради него вообще весь парк заделали. А мне-то какое дело?! Я не хочу умереть прямо на горке, от того, что у меня сердце от страха остановилось! Сука, блять, я не терминатор. Да и Майки тоже нехило так боится. По нему тоже спокойно можно прочитать то, что он скоро кипятком ссаться будет. Но тогда на кой черт мы премся туда, напрашивается вопрос. Чтобы страх высоты побороть? Ну уж нет, спасибо. Мне с ним не плохо так живётся. О нет. Мы подошли. *** Парни зашли на аттракцион и, так как были в числе первых зашедших, решили сесть на самую первую вагонетку из вереницы. Ох, уж это им аукнется, это точно. Сначала все шло гладко, не считая того, что они вцепились в руки друг друга и в поручни. Им было очень даже страшно сидеть на самом переднем месте. Все было прямо перед их глазами. А хотелось, чтобы кто-то сел перед ними. Но у них все не как у людей. Мёртвые петли они кое-как пережили, но поднимаясь на вышку, откуда они будут лететь чуть ли не отвесно, первым сдали нервы у Майки. На высоте шестидесяти метров, после ебанного марафона по мёртвым петлям, прокручивания на все триста шестьдесят градусов, невероятной скорости и этого ну уж слишком медленного поднятия на самую высокую точку горки, после которой они, блять улетят нахуй, он уже не мог выдержать. Так ещё и высоты он, пиздец как, боится. Его сердце колотилось, наверно ударов двести в минуту, а от каждой секунды, которую они находились на вершине ему становилось все страшнее. После многочисленных криков не только со стороны Такемичи, но и с его у него уже не осталось сил держаться. На его лице было совершенно тупое выражение. Он максимально глупо улыбался. И вдруг он начал говорить, нет, даже кричать. — Я гей. Сука, я гей! Я, блять, ебаный гей! Прости, что врал тебе, Такемичи, я гей! – это была его самая страшная тайна. Да-да, он скрывал это от всего мира, но сейчас, когда его сердце чуть ли не останавливалось, когда он чувствовал, что как только они поедут, он умрёт, Майки не мог больше этого скрывать. Знал, что будет ну уж очень жалеть об этом, но вдруг на него повернулся гораздо более испуганный Такемичи, что сильнее вцепился в его руку и, закричав на невероятно высоких нотах, начал громко тараторить. — О боже мой, о боже мой! Господи, боже мой! Я люблю тебя! Я люблю тебя, Майки! Я люблю тебя, Майки! Я люблю тебя! Я люблю тебя!! О нет, боже! – и он заорал, когда они стремительно полетели вниз. Он не только начал кричать, как девчонка, так ещё и зарыдал, на секунду закрыв глаза, но после непроизвольно открыл их, еле моргая. Майки тоже начал кричать, как и наверно все, кто был тут. Это дикое мучение длилось не больше минуты, они вновь полностью прокрутились на триста шестьдесят градусов и на огромной скорости преодолели петлю. После залетели на ещё одну горку и, пролетев и её, начали останавливаться. Окончательная остановка произошла у места выхода, но многим нужно было хотя бы собраться с мыслями. Такемичи сидел ближе к выходу и поэтому вылез первым, на негнущихся ногах, шатаясь, прошагал к стене и сел на скамейку. Его явно трясло, но потихоньку дрожь унималась. Хотя плакать он не переставал. Вылез он вообще самым первым среди всех участников этой поездки и из-за этого, многие смотрели на него, как завороженные. Вообще это была совершенно нормальная реакция для людей на данный аттракцион, поэтому те, кто стояли в очереди, не особо сильно то и переживали о Ханагаки. Они переживали уже за себя, видя выходящих. Майки смог выползти сразу за ним и приземлился рядом, а Такемичи, почувствовав опору зарыдал в его плечо. Он чуть не родил на этом сраном аттракционе. И сейчас, только сейчас, спустя минут пять, голубоглазый только начал успокаиваться. Сано тоже вштырило не по-детски, и поэтому он отрешенно смотрел куда-то вдаль, прижимая к себе парня одной рукой. На этом аттракционе он тоже обосрался неслабо. И только сейчас он начал приходить в себя. Спустя ещё минут через пять он почувствовал, что Мичи прекратил плакать и просто спокойно сидел, утыкаясь тому в плечо. Манджиро огляделся и увидел сверху табличку, на которой было написано: «Места для того, чтобы прийти в себя после нашего чудесного аттракциона. Также места для особо впечатлительных. Если вам стало плохо, пройдите к стойке регистрации и вам помогут.» Майки усмехнулся с этого. Они оба наконец очнулись, и Такемичи наконец поднял голову. — Знаешь, а лабиринт — та ещё сказка, – охрипшим от криков голосом пробормотал парень, откидываясь на стену. — Ладно, пошли отсюда.. Давай перекусим.. А то меня так торкнуло, что даже есть захотелось.. — Ага, пошли.. Я тоже проголодался после этого, – явно выделяя голосом последнее слово, он встал. Пошатнулся, но удержался. Такемичи поднялся следом, и его тоже качнуло. Тот тоже удержался, но схватил Майки за руку. Так они вместе и поплелись до кафешки, что была внутри парка. *** Просидели они там уже около часа. Переваривали всю информацию и еду, ведь юноши не глупые, они прекрасно понимали о том, что их признания, это не шутка. Такемичи продолжал есть мороженое, уже второе подряд. Его дико смущала вся ситуация и это тупое неловкое молчание. — Эм.. Майки, слушай. – наконец доев последний шарик, начал Ханагаки. Он слегка мялся, но все-таки взял себя в руки. — Ну, а то, что ты гей.. Это направлено в определённо чью-то сторону или это обобщающе..? — глупости какие, но Сано оторвался от созерцания того, что было за окном. Юноша все прекрасно понял, и чуть улыбнувшись, ответил. — Это направлено в сторону одного человека, да. – говорил парень мягко и тихо, хотя он не контролировал этого. Такемичи совсем чуть-чуть покраснел, но уверенно продолжал гнуть свою линию. — Я его знаю? – с неким нажимом спросил Ханагаки, кладя свою руку недалеко от руки Манджиро. Сделал он это неосознанно. А Сано уже осмысленно, слегка придвинул пальцы к ладони сидящего напротив. — Все верно, ты его знаешь. – "Всю жизнь ты его знаешь, дурачок." – парень чуть прикрыл глаза. — Мгх, да скажи уже кто это..! Мы с тобой знаем всю школу. Поэтому легче не становится. – Такемичи явно тупица. Либо его сознание строит стену. Хотя тоже глупость. Он же сам буквально кричал, что любит черноглазого. — Ты знаешь его всю свою жизнь. – он мягко коснулся кончиками пальцев до тыльной стороны, слегка накрывая его ладонь своей. Такемичи же, не медля привстал на руки и не думая головой утянул того в поцелуй, перегнувшись через стол. Есть всего один человек, которого Ханагаки знает всю свою жизнь. Это он сам, и поэтому сомнений нет. Такемичи опрометчивый, но до усрачки счастливый. И именно из-за этого продолжает неумело целовать столь желанные губы, а те также неуклюже отвечают. Но стоит прекращать этот концерт. Они не дома в конце концов. Из-за этого юноша мягко отстранился, чмокнув напоследок, а после сел на своё место и подозвал официанта и оплатил их заказ. Не медля ни минуты, схватил Сано за руку и потащил подальше от этого кафе, дабы избежать лишнего внимания. Майки послушно шёл за ним, держась за его мягкую ладошку. Ну как все могло обернуться именно таким образом? Да ещё и так удачно. *** Внезапно этот аттракцион стал их самым любимым местом, хоть и самым отвратительным в их памяти. Бояться высоты они не перестали, но каждые «полеты» на горках вселяли гораздо меньше страха. Да и к тому же, пока за ручку держатся, лишние мысли тотчас отпадают.