Феи рождественского Лондона

I. ⁎⁺˳✧༚ К Рождеству на Трафальгарской площади ставят большую нарядную ёлку. Вокруг неё носится ребятня, не зная забот. Влюблённые пары гуляют по улицам Лондона в романтичном свете газовых фонарей, не зная, сколько в этом свете отчаяния и горя. — За эти три года не только вы узнали о существовании фей, мистер Холмс. Для нового подрядчика они оказались хорошим способом сэкономить на топливе для фонарей. Вечерами фонарщики не зажигают огни на улицах, а сажают в фонари пойманных фей и запирают там, — Льюис говорит по-деловому отстранённо, хотя трудно представить, что у него на душе от таких новостей. Как-никак и он, и его драгоценный старший брат — феи. Вот только они из пробудившихся фей, способных оборачиваться людьми. Обычным феям такое не под силу, но всех их объединяет одно: когда фея в отчаянии, она испускает яркий фиолетовый свет. Шерлок знает: он видел этот свет в Нью-Йорке. Сколько раз смахивал он с маленьких щёк Уильяма лиловые искры, стоило тому вспомнить об оставленных в Англии родных… Грусть, беспомощность, невыносимая тоска — кто бы мог подумать, что такие болезненные эмоции способны сиять так красиво? Кто-то мог. Кто-то узнал об этом, но не рассказал народу, а решил нажиться на маленьких лесных существах. — Вот же подлецы, — ругается Моран. Альберт безмолвно кивает. — Мы непременно поймаем зачинщика, — обещает Шерлок, при обнимая Уильяма за плечо. Но тот вскидывает голову: — Нет. Сначала мы освободим их. Всех сразу, кого только сможем. В обычно спокойном голосе Уильяма слышна хладнокровная решимость, и никто не решается возразить. Остаётся лишь один вопрос: «Как?». II. ⁎⁺˳✧༚ — А хорошая ведь идея, Лиам! Вызволим тех, кого вечером посадят в фонари, и они нам поведают, как их ловят и где держат остальных, — Шерлок по-хозяйски двигает малахитовое пресс-папье на середину письменного стола Майкрофта. Уильям грациозно слетает с его плеча и садится на пресс-папье, чтобы оба брата Холмс его слышали. Увы, в Великобритании он всё ещё опаснейший преступник, а в образе миниатюрной феи скрываться от лишних глаз куда легче. — Я быстро смогу узнать имя подрядчика и его адрес, — спокойно кивает Майкрофт. — Что же до освобождения пленников… я могу чем-нибудь помочь? — Можете, директор Холмс, но не только вы… — легонько спорхнув со стола, Уильям подлетает к клетке с почтовым голубем и протягивает руку между прутьев, — выручишь нас, Чарли? Белый голубь довольно урчит, подставляясь под ласки маленькой ладони. III. ⁎⁺˳✧༚ Открыть все фонари сразу — задача невыполнимая: по Лондону их десятки. Даже если попросить о помощи первых освобождённых фей, им не облететь весь город так быстро. В отличие от птиц. — Никогда не понимал, почему родители так обожали держать голубей: как по мне, их и так в городах навалом, как крыс. А эти ещё и белые — красиво, только пока в чём-нибудь не извозятся. — Зря ты так, Шерли. Они исполнительные, выносливые, смышлёные… А ещё у них неплохое чувство юмора. — Тут тебе виднее: не я же с животными говорю. Они выходят во внутренний двор Уайтхолла. Шерлок в длинном зимнем пальто и с распущенными волосами, в которых греется сидящий на его плече Уильям. Здесь среди голых деревьев на высоком столбе стоит пара уютных резных домиков с жёрдочками. Голуби снуют туда-сюда, громко хлопают крыльями и курлыкают, но затихают, когда к ним подлетает невесомая фигурка, окутанная алым светом. Шерлок смотрит со стороны и курит, окунув руки в карманы. Крылья Уильяма отсвечивают алым со вчерашнего дня, горя со временем всё ярче. Признак тихой целенаправленной злости. Так сильно он злится лишь тогда, когда переживает за страдания других. IV. ⁎⁺˳✧༚ В канун Рождества улицы города наполняются огнями, смехом и песнями. Поют и пляшут даже в Ист-Энде — и в самой нелёгкой жизни можно найти проблески радости. За звоном рождественских колокольчиков и мерцанием свечей не различить тоненьких криков о помощи. Но Боже, до чего ярко мерцают перламутровые фонари цветом безысходной печали… Когда народ стягивается к главной площади, чтобы посмотреть на ёлку, Шерлок тоже поблизости, но глядит совсем в другую сторону. Щурится, всматриваясь в тёмное небо, пока над статуей всадника не взмывает вверх стая голубей. Кружится и вьётся, словно управляемая единым разумом, чаруя случайных зевак, а потом вдруг разлетается по городу врассыпную. Замок на городских фонарях совсем простой, и крупной птице нетрудно открыть его клювом. Сидя на гребне крыши у каминной трубы, Шерлок наблюдает, как один за другим гаснут городские фонари и темнеют лондонские улицы. Траурный фиолетовый сменяется праздничным жёлтым. Рой золотистых огоньков медленно тянется к площади, к сияющей огнями ёлке, и сливается над ней в единый мерцающий вихрь. Гомон толпы на миг стихает, лишь чтобы грянуть с новой силой. Но того мига тишины достаточно, чтобы Шерлок расслышал отчаянный детский голос: — Феи! Мама, это феи! Как писал Конан Дойл! Шерлок невольно усмехается, выпуская изо рта облачко горячего пара. В детстве он не верил в фей. И сейчас не верит. В конце концов, вера не имеет ничего общего со знанием. А ещё Шерлок не надеется, что сердца людей можно изменить одним планом, пускай даже грандиозным. Потребуются долгие годы, поколения. И Уильям тоже не надеется ни на какие рождественские чудеса. В конце концов, надежда не имеет ничего общего с делом. Только дело способно изменить реальность. Сияющее облако над Лондоном рассыпается. Феи разлетаются кто куда, спеша скрыться подальше от человеческих глаз, как они привыкли. Голуби хлопают крыльями, оседая на заснеженных карнизах и подоконниках. Рядом с Шерлоком на крышу приземляется Чарли и спешит нахохлиться, как только Уильям слезает с его спины. — Эх, сейчас бы грогу по рецепту этого твоего Морана. Или горячих пирогов Хадсон, — Шерлок закидывает голову и позволяет холодным частицам покалывать его лицо и путаться в волосах. То ли это пыльца с крыльев улетевших фей, то ли снова идёт снег. — Праздновать пока рано, мы ещё не… — Поймали, Лиам. Наверняка поймали. Если этим занялся Лью, я уверен. Доверься хоть раз своему брату. Ты сделал достаточно. Уильям замирает в воздухе, трепеща прозрачными крыльями, ловит в ладони пару снежинок и задумчиво смотрит, как они тают на руках. Шерлоку кажется, он дрожит. — Пойдём-ка куда-нибудь, где тепло. Где дом, — предлагает он, и Уильям, не говоря ни слова, юркает ему за пазуху, под тёплый плащ. Сворачивается там, согреваясь у родного сердца. Глаза Шерлока распахиваются в осознании. Одной рукой он придерживает ворот пальто, сохраняя для Уильяма тепло, а другой достаёт ещё одну сигарету.