Женская логика странный предмет — скандал уже есть, но причин ещё нет.
Стоя в прихожей и прислушиваясь к воркованию, доносящемуся из кухни, Мурашова чувствовала, как на голове начинают дымиться волосы. В момент разбушевавшиеся чувства требовали выхода. И только остаток разума, отчаянно пробивавшийся сквозь клокотавшую в душе ревность, пытался донести простую мысль: если она сейчас вломится в кухню, то от обвинения в жестоком убийстве её не спасёт весь КТЦ. Не отмажут, даже сославшись на состояние аффекта.***
Двумя днями ранее Санкт-Петербург, военный клинический госпиталь — Что ж… — начал пожилой военврач, внимательно разглядывая данные МРТ, распечатки энцефалограмм и анализов, — держать вас дальше в госпитале я не вижу смысла. Состояние удовлетворительное, поэтому завтра я вас выпишу. — Ну наконец-то, — едва не подпрыгнув от радости, выдохнул капитан-лейтенант Ионов. — Почти две недели тут валяюсь без толку. Вообще говоря, Ионов был уверен, что выпишут его ещё несколько дней назад. Однако накануне выписки прямо на очередном осмотре каплей едва не рухнул от внезапно нахлынувшей слабости. И лечащий врач безжалостно продлил пребывание своего пациента на больничной койке ещё на несколько дней. А потом пришлось ещё ждать, пока пройдут выходные, и у лечащего врача, наконец-то, дойдут до него руки. Впрочем, скучать Ионову не приходилось: практически каждый день кто-то из коллег непременно заглядывал к нему. Особенно старалась Багира, воспринимавшая бойцов группы, в которой служил Ионов, едва ли не как родных детей, и потому переживавшая за каждую полученную ими царапину. Вторым частым визитёром была Женя Мурашова, «Мура», как называли её сослуживцы. Но если Кошкина появлялась в госпитале открыто в часы посещений, то Мурашова старалась проскальзывать незаметно утром до обхода или же вечером после отбоя. Всё дело было в том, что Ионова и Мурашову связывали не только рабоче-служебные, но и личные отношения, хотя последняя упорно пыталась это отрицать, выдвигая одну причину за другой. И всё же порвать окончательно она не могла, да и не хотела этого в глубине души, если уж совсем честно. В последнем Ионов был настолько уверен, что продолжал упорно пробивать дорогу к сердцу любимой женщины. Но как бы там ни было, свои отношения они старались не афишировать. — Это было нужно для вашего же блага! — сурово погрозил пальцем военврач. — Чем дольше вы оставались под моим наблюдением, тем спокойней мне будет, когда я вас выпишу, — и он со всей возможной строгостью посмотрел на Ионова. — А то взяли себе моду, скакать по крышам, едва оправившись от травм, лови вас потом, долечивай, — продолжил бухтеть врач уже себе под нос¹. — Э… насчёт крыш я что-то не понял, — недоуменно почесал голову Ионов, не припоминая за собой подобного греха, хотя, если уж совсем честно, бегать от докторов ему доводилось. — Неважно, — отмахнулся доктор. — Сейчас значение имеет другое. Не думайте, что выйдя отсюда, вы тут же отправитесь на службу. До конца, — доктор задумчиво бросил взгляд на настенный календарь, что-то про себя подсчитывая и прикидывая — этого месяца вы будете находиться на амбулаторном лечении. И только после этого я закрою ваш больничный. При условии соблюдения вами всех моих рекомендаций!² — Да вы смерти моей хотите?! — попытался возмутиться Ионов. — Я так точно берцы откину, от безделья! — Молодой человек! — врач укоризненно посмотрел на Ионова. — Вам крайне повезло, что вы не откинули эти самые, как вы выразились, берцы две недели назад, когда вас сюда доставили с тяжёлой контузией и ушибом головного мозга, — он потряс перед притихшим Ионовым кипой снимков. — Вы вообще, можно сказать, легко отделались. А то, будь лишь моя воля, отправил бы вас ещё и в реабилитационный центр! На пару месяцев! — припечатал доктор. — Виноват, исправлюсь, — вздохнул Ионов, решив больше не препираться с лечащим врачом, а то, чего доброго, и впрямь запрут на реабилитацию. И не докажешь, что здоров и годен к службе. — И да, ваше начальство уже в курсе, — напоследок сообщил врач, забив последний гвоздь в гроб с шансом вернуться в подразделение в ближайшее время. — Отдохнёте, восстановитесь, тогда и поговорим о вашей пригодности к боевой работе. Пару минут спустя Ионов покинул кабинет лечащего врача и направился в свою палату сообщить кое-кому, что его выписывают, а заодно заранее собрать собственные вещи, дабы утром следующего дня не тратить время и сразу же отловить всех бюрократов от медицины и получить выписные документы.***
Минут за десять до основных событий Мурашова припарковалась возле многоэтажного жилого дома и на всякий случай оглядела окрестности. Не обнаружив поблизости ничего подозрительного, она вышла из машины, достала большой, плотно набитый пакет из багажника и быстрым шагом направилась к подъезду, на ходу включая автосигнализацию. Быстро поднявшись по лестнице на нужный этаж, она уже собиралась нажать на кнопку дверного звонка, чтобы не возиться с ключами, когда внезапно сообразила, что вроде бы из квартиры Ионова доносятся голоса. Женя прислушалась, но разобрать слов говорящих не сумела, хотя один голос явно был женским. Мурашова, стараясь не шуметь, всё же достала ключ, вставила в замочную скважину и аккуратно провернула его. Замок тихо клацнул, Женя снова прислушалась. Затем нажала на дверную ручку и медленно и осторожно толкнула створку, приоткрывая дверь в знакомую квартиру. Она не ошиблась, Ионов был не один. Из квартиры доносился женский голос. Незнакомый женский голос. А ещё секунду спустя до неё дошли слова: — А где мой сладенький котик? — ласковый женский голос продолжал, как ни в чём не бывало, вещать из кухни. — Заждался, мой хорошенький, да? Сейчас я тебя покормлю, смотри, какие я тебе вкусняшки принесла, — продолжала неизвестная девица под шуршание пакетов. — Ой, ну погоди же! Сейчас положу. Куда лезешь? Да знаю я, знаю, красавец, как мощны твои лапищи, и как хорош хвостяра! «Вырву ей лохмы, глаза выцарапаю, рожу перекрою! А его кастрирую! Тупым ножом! Без наркоза!» Когда в очередной раз прозвучало «мой котик», Мурашова готова была убивать, наплевав на последствия. Швырнув на пол принесённый пакет, разъярённой фурией она всё же вломилась в кухню. Ионов, явно только что из душа, в одном полотенце, обёрнутом вокруг бёдер, сидел спиной к двери. Вокруг него, ласково воркуя, суетилась симпатичная (уродина!) стройная (глиста в скафандре!) девушка, то и дело доставая из пакетов какие-то свёртки и коробочки, показывая их Ионову. Сам каплей молчал. Оно и понятно: незнакомая девица трещала без умолку. Из всего услышанного взбешённая Мурашова вычленяла только всевозможные вариации «котика». А ещё она обратила внимание на то, что девица была одета в костюм, сильно смахиваюший на униформу медперсонала. На кармашке даже бейджик имелся. — И что это значит?! — с негодованием прошипела Женя, возникая в дверном проёме. — Что это за… за шлюха тут расхозяйничалась? — выплюнула она. Если бы взглядом можно было убивать, от незнакомой девушки не осталось бы даже горстки пепла. — Ты тут в «доктора» поиграть решил?! — Жень, ты чего? — удивление в глазах Ионова переросло в высшую степень охренения. Продолжение следует… ¹ - с кем поведёшься, у того, в общем, и научишься. Это отсылка, да. Кто помнит тот эпизод – поймёт. ² - да, я в курсе, что контузии и ушибы головного мозга – это серьёзно. Но это фанфик, а не медицинский трактат, поэтому присутствуют допущения, отклонения и тэдэ, и тэпэ.