London morning fog.

Сегодняшнее утро было не столь обычным. Эймон проснулся раньше Ксавьера, что, на удивление, редкость в их отношениях. Потому первый принял решение будить синеволосого. Он долго рассматривал черты лица своего возлюбленного: его скулы, гладкую кожу, уже чуть подсохшие за ночь пухлые губы. Он был прекрасен, даже во сне. Его волнистые кудри неаккуратно лежали на подушке, иногда мешаясь лицу их обладателя. Эймон начал аккуратно гладить волосы, осторожно убирая их с лица спящего. Он ощущал будто жидкий шёлк на своих пальцах – это непередаваемое ощущение. Любуясь на юношу сверху вниз, он скользил взглядом по каждому сантиметру его тела. Ему казалось, что кожа Ксавьера сияла изнутри. Она была гладкой и мягкой, просто ослепительной для любого взгляда. Но касаться этой кожи мог только один человек. Взвесив все «за» и «против», Эймон решил, что сделает это утро по-настоящему добрым. Он начал аккуратно чмокать чуть ли не каждый миллиметр лица своего возлюбленного. Он делал это очень тихо и нежно, дабы не дать поводов проснуться столь быстро. Платиноволосый заметил, что спящий на секунду разомкнул губы, будто бы хотел что-то сказать – но он лишь довольно вздохнул. Какое облегчение. Спускаясь чуть ниже, он продолжал дорожку нежных поцелуев за ушком, на шее и ключицах. Это были одни из любимых мест Ксавьера для поцелуев. Небесноволосый лишь сладко вздыхал от ощущения поцелуев на своём теле, совсем не желая проснуться. «Не хочу, чтобы это заканчивалось…» От ключиц Эймон спускался медленно, но становился всё ближе к заветному месту. Он обцеловывал каждый выступ на теле парня, желая их чуть прикусить, но всё же сдерживаясь от этой мысли. Чем ближе становилась цель, тем влажнее становились нежные поцелуи. Это было не столь ощутимо для сонного юноши, что даже удивляло действующего. Пару таких поцелуев, и Эймон оказался у паха. Это и было его небольшой целью на сегодняшнее утро, и он её достиг. Парень стал бережно поглаживать талию Ксавьера, медленно спускаясь ниже… он аккуратно приспустил мешающуюся резинку нижнего белья, засматриваясь на постепенно показывающийся член юноши. Полюбовавшись еще пару секунд, Эймон решил не медлить, осторожно взяв в руки орган. Герцог из семьи Паксли славился не только своим уникальным умением использования магии, но и умением ублажать своего любимого человека. Он начал с осторожного полизывания головки кончиком языка, выводя несложные узоры, после чего он взял её в рот и принялся нежно посасывать. К тому времени тело Ксавьера начало пробуждаться, начав с низа, очевидно. Такие манипуляции вызывают почти мгновенную эрекцию у юноши. Пока небесноволосый был еще в полусне, Эймон взял уже бóльшую длину. Он осторожничал над каждым своим движением: старался никак не задеть чувствительный орган зубами, орудуя своим языком предельно нежно, порой делал паузы, дабы полизать головку. Чуть выше были слышны тихие блаженные постанывания, столь невинные и сонные для такого часа… Ксавьер наконец очнулся. Пребывая в полном смущении, он всё же был ещё очень сонным, потому крайне тихо и в недоумении он спросил: – Эймон, ч.. что ты… что ты вытворяешь с утра?../// – Милый, просто расслабься и получай удовольствие, - прервавшись ответил возлюбленный. – Н-но я.. ты… – Милый, пожалуйста. Побудь послушным мальчиком и насладись ласками…~ Мягко прошептав это, Эймон продолжил своё дело, но уже взял член по самое основание. Работал он только ртом, а ладонями аккуратно проходился по торсу юноши, чтобы увеличить чувствительность момента. Он был настолько нежен, насколько сам мог. Ему хотелось порадовать своего супруга, дать ему понять, что он заслуживает ласк без повода не только ночью. Ему не нужно заслуживать его любовь, ласки, или внимание. Ксавьер и так всё это заслуживает. В то же время только что проснувшийся арбитр не мог сдержать своих эмоций. Он залился краской, сжимал простыню от переизбытка чувств и томно постанывал, тем самым заставляя платиноволосого стараться ещё больше. Юноша не знал куда себя деть от таких ласк с самого пробуждения, от того его мысли были в тумане, а тело в плену экстаза. Эймон стал более напористым, потому ноги его возлюбленного стали содрогаться. Все мы знаем, к чему это клонит, не правда ли? Эймон принял решение ускорить темп, помогая себе руками массировать основание члена. Чем быстрее он становился, тем громче и слаще становились стоны свыше. Секунда, пять, десять. Сквозь стоны до ушей герцога донеслась приятная на слух речь: – Эймон, я с-сейчас… я на грани… я…,- без конца запинаясь от захлёстывающих волной ощущений и выходящих из груди стонов, Ксавьер задрожал от надвигающегося оргазма. Его возлюбленный знал его предпочтения, потому почувствовав тряску в теле своего супруга, он тут же принялся заглатывать длину по самое основание. В этот же момент Ксавьер надавил руками на голову Эймона, не дав ему времени на раздумья, и мгновенно излился. Горячая сперма медленно стекала по горлу герцога, чему он был воистину рад. Осторожно вынув орган изо рта и привстав, парень прошелся пальцами ладони меж волос, тем самым поправляя растрепавшуюся чёлку. Посмотрев в глаза своего супруга, что только что испытал оргазм, он облизал свою верхнюю губу, с улыбкой прошептав: – Доброе утро, Ксавьер~