***
Светло-голубой мопед мчался на максимальной скорости. Чимин до зуда в ладонях сжимал резиновые ручки, пока дорога постепенно расплывалась перед глазами. Ветер, бьющий в лицо, гул проезжающих мимо машин, рёв мотоциклов — Чимин ничего не чувствовал, ничего не слышал, не замечал. Только то, как полыхали в груди жгучей смесью стыд, гнев, отрицание. Трусы. Намджун-сан сказал, что его друг хочет каждую неделю покупать у Чимина трусы. Ношеные. Он не помнит, как добрался до общежития, пустующего на летних каникулах, и заварил лапшу быстрого приготовления. Конечно, Чимин знал, что некоторые мужчины обожают нюхать женские трусики с выделениями, но сам он никогда о таком даже не думал. Ни женское, ни мужское бельё никогда его не волновало. Он вообще не имел никаких особенных предпочтений, разве что любил порисовать тайком хентай, но с самыми нереалистичными сюжетами — монстрами, фурри, тентаклями. В плане жанров он был всеяден. Юри, яой — без разницы. Но в жизни… Ничего из реальной жизни Чимина не интересовало. Но он и представить себе не мог, что кого-то может заинтересовать сам Пак Чимин. И уж тем более — трусы Пак Чимина, тихого очкарика, который глупо улыбается и носит одну и ту же рубашку с раздолбанными кедами. На выходных Чимин не мог себя ничем занять. Он не выходил из комнаты, только лежал на кровати и думал о том, как сильно влип. Половину зарплаты за прошлый месяц он сразу спустил на новые принадлежности для рисования манги. Не знал ведь, не мог предвидеть, что случится. На оставшуюся часть он протянет, если сильно натужится, до октября. Но что дальше? Учёба означает неполный рабочий день, а это — сущие копейки, которые пойдут в счёт долга. Родители не помогают. Отчислиться на последнем курсе? Точно не выход. На работе всё снова шло своим чередом, только теперь Чимин боялся дышать рядом с полкой для оптики и постоянно думал о своём управляющем. Намджун-сан не переставал интересоваться, как идут дела с новым сюжетом манги, всё так же вежливо улыбался, а затем исчезал в своём кабинете. Будто и не было никакого странного разговора. Но Чимин не забыл. Он также вспоминал, как много раз Намджун-сан выручал его и помогал даже там, где его помощь не требовалась. Как терпеливо обучал всему, что связано с фототехникой. Как успокаивал и поддерживал, когда Чимин единственный раз опоздал на работу из-за плохого самочувствия и не вовремя открыл магазин. Намджун-сан не желал неприятностей для Чимина. Ему всё ещё можно доверять. Наверняка друзья у него тоже порядочные, пусть и со странностями. А у кого нет странностей? Даже у Чимина они есть. Его скетчбук — тому доказательство. Чем больше он размышлял о будущем, тем менее абсурдной казалась мысль о том, чтобы продавать какому-то извращенцу свои трусы. Да пусть хоть унюхается. Что с того? В конце концов, решение было принято. Новые трусы, специально для дела, куплены — свои личные было как-то жалко. Чимин выбрал самые простые, хлопковые, белые. Он ходил в них весь день и спал тоже, чтобы утром завернуть в пергаментную бумагу и перевязать верёвкой. Всё-таки была в нём какая-то внутренняя эстетическая потребность сделать именно так: простой полиэтиленовый пакет казался совсем не подходящим. Постучавшись, Чимин зашёл в кабинет Намджун-сана, дрожа от волнения. — Для вашего друга, — произнёс он севшим голосом и положил свёрток на стол. Сердце лихорадочно колотилось где-то в районе горла. Щёки и уши горели. Чимин тут же вылетел из кабинета, не попрощавшись и даже не взглянув на управляющего.***
Намджун-сан контролировал сразу несколько точек Фуджи в Токио, поэтому не так уж часто присутствовал в магазине. Не всегда можно было предсказать, когда он придёт, но в пятницу вечером управляющий неизменно появлялся. Чимин ждал. Он весь издёргался, постоянно посматривая на дверь. Наконец, когда над районом Сибуя разлился оранжевый закат, у входа в магазин прозвенели прозрачные колокольчики фурин. — Зайди ко мне, как закроешься, — сказал Намджун-сан, проходя мимо. От него повеяло каким-то свежим ментоловым запахом, похожим на мыло. Снова оказавшись в тесном кабинете с тускло-жёлтым освещением, Чимин замер возле стола, не решаясь сесть. От волнения он готов был испариться в нагретом воздухе, и только неведомая сила удерживала его на ногах. Намджун-сан подвинул к краю стола конверт своими длинными пальцами. На его лицо Чимин боялся смотреть. — Это от моего друга. Неслышно вздохнув, Чимин взял конверт и сжал его в потной ладошке. Помолчав несколько секунд, он решился задать вопрос: — Его всё устроило? Просто я сразу забыл уточнить, что именно нужно… Какие… — Он передал, что всё прекрасно. Любое бельё подойдет. Не важно. Главное, чтобы его носил ты. Намджун-сан облокотился подбородком на руку и так неожиданно внимательно посмотрел на Чимина, что тот весь сжался под изучающим взглядом. Что в нём было? Осуждение? Снисходительность? Простое любопытство? Чимин не мог долго смотреть в ответ, чтобы точно прочитать. С тех пор каждый четверг на столе управляющего появлялся свёрток с поношенным бельём, а в пятницу вечером Чимин получал конверт, в котором лежало десять тысяч иен. Примерно одна пятая от зарплаты. На выходных Чимин старался чем-то отвлечь себя и не думать о том, что ему приходится продавать свои трусики, но получалось не очень. В голове множились новые и новые вопросы. Интересно, как Намджун-сан относится к тому, что его другу нравятся парни? Что он думает про эту сомнительную сделку? И кого предпочитает он сам? Испытывает ли он неловкость, передавая чужие трусы, или ему всё равно? Вдруг ему противно прикасаться к свёртку? Как-то раз Чимин потратил деньги из конверта на то, чтобы накупить себе кучу яоя в магазине манги. Пришлось краснеть перед продавщицей — этот жанр был создан для женщин — но ему было почти всё равно. Последнее время его будоражила мысль о том, что он привлекает мужчин. Как минимум одного, пусть даже Чимин никогда его не видел. Зато он видел Намджун-сана. Не просто видел, а, скорее, разглядывал каждый раз, когда тот появлялся в магазине. Теперь Чимин замечал самые мельчайшие детали: высокие смуглые скулы, пробивающуюся щетину на подбородке, чувственный изгиб полных губ. Он думал о том, каково было бы ощутить их прикосновение. Чимин представлял Намджун-сана, когда надевал новые трусики для его друга. Один раз они столкнулись в дверном проёме, и от неожиданности Намджун улыбнулся, показывая маленькие впадинки ямочек, а затем слегка потрепал по голове. Чимин так и остался стоять, ошеломлённый внезапной близостью, ментоловым запахом и этим странным тёплым прикосновением. А что, если никакого друга никогда не существовало? До конца смены Чимин никак не мог прийти в себя. Необычное покалывание поселилось где-то в районе солнечного сплетения. Оно усиливалось, когда Чимин вспоминал, как мягко улыбнулся ему Намджун-сан и как неуловимо нежно провёл рукой по волосам. Мог ли Пак Чимин понравиться такому мужчине, как Намджун-сан? Статному, красивому, с широкими плечами. Такому, от которого исходила уверенность даже несмотря на редкие моменты смущения или неловкости. Мысленно Чимин увидел, как Намджун-сан приходит домой в своём чёрном костюме, достаёт из кожаного портфеля бумажный свёрток, медленно разворачивает его и видит там белые хлопковые трусики с едва заметным пятном на внутренней стороне. Затем он подносит их к лицу, вдыхает… Скетчбук наполнился изображениями мужского белья, торса, мощных бёдер, большого эякулирующего члена. И Намджун-сана. Кое-где угадывалась та самая улыбка, те самые ямочки. Чимин даже пробовал нарисовать двух мужчин вместе, но ничего не получилось, и он плотно заштриховал свои неудачные попытки. Намджун-сан оставался подчёркнуто вежливым и больше ни разу не переступал границ. Не смотрел дольше положенного, не улыбался как-то по-особенному, не касался мимолётно. Однако Чимин только и думал каждую смену о том, как бы вырвать лишнюю минуту для похода в туалет. Ему стало жизненно необходимо трогать себя. «Он… ты ему понравился…» — звучал в голове голос управляющего, и Чимин хотел бы, чтобы тот имел в виду себя. Понравился… Ему… Небо затянулось чешуйчатыми облаками, намекающими на приближение осени. В парках зацвели хризантемы, жара понемногу спадала. Вместо привычного магазина «Все по 50 иен» рядом с общежитием Чимин поехал на мопеде в район Минами Мачида, который славился большим выбором одежды. Он долго петлял вдоль торговых рядов, пока не купил маленькие розовые трусики. Атласные. Женские. Безумие. Настоящее безумие. На этот раз Чимин решил оставить свёрток в пятницу, прямо перед выходными, чтобы у него было время пережить смущение и не умереть. Весь день он не находил себе места. Сидеть было неудобно, ходить было неудобно, стоять — тоже. Розовые трусики под обычной формой — чёрный низ, белый верх — пережимали яички, натирали, стесняли движения. Несмотря на мучения, Чимин чувствовал, как на них проступает его смазка. Он тёк от мысли о том, что отдаст их Намджун-сану. Под конец смены у Чимина впервые не сошлась касса, но ему было не до этого. Он трясущимися руками снял с себя женское бельё в туалете и обернул его в пергаментную бумагу. Но это ещё не всё. Помимо розовых трусиков Чимин вложил туда лист с рисунком самого себя в них. Он тысячу раз перерисовывал эскиз, подбирая нужную позу. На финальном варианте он изобразил себя в большом пиджаке, сидя на лестнице нога на ногу. Брюк на нём, конечно же, не было. Из-за нижнего ракурса между ног виднелись розовые трусики, которые он раскрасил акварелью, чтобы подчеркнуть. Этот же цвет он добавил на свои щёки и губы. И хотя Чимин был нарисован в аниме стиле, его вполне можно было узнать по очкам и стрижке. И если Намджун-сан покупает трусики для себя, если он хотя бы заглядывает внутрь, то обязательно поймёт, что Чимин тоже думает о нём. Ну, а если тот друг существует… может, он хотя бы оставит чаевые? И всё же очень хотелось, чтобы никакого друга не было. Чимин подгадал момент, когда Намджун-сан выйдет из кабинета, с целью оставить свёрток, не сталкиваясь с ним напрямую. Осталось только дождаться следующей недели.***
В понедельник Намджун-сана не было на месте. Во вторник Чимин каждый раз вздрагивал от звона колокольчиков, но он не появился. В четверг его замещал другой управляющий. Чимин надеялся, что Намджун-сан придёт хотя бы в пятницу, как обычно. Но он так и не пришёл. Вскоре выяснилось, что Намджун-сан больше не является управляющим магазина Фуджи на Дзингумаэ. Поначалу Чимин так сильно удивился, что даже ничего не почувствовал. Домой он ехал на средней скорости. В стареньком кассетном плеере, закреплённом на поясе брюк, играла попса. Дома Чимин спокойно разулся, снял наушники, поужинал, даже полистал мангу, но когда лёг на кровать, его резко накрыло. Плевать было на деньги, которые Чимин не получил за последний свёрток. Плевать на то, что он в долгах как в шелках и не знает, как выкарабкаться. Плевать, что он застрял в этом чёртовом магазине на несколько лет, плевать на несбыточные мечты, плевать на всё… Но только не плевать на то, как поступил с ним Намджун-сан. Теперь уже не осталось никаких сомнений, что он покупал трусы для себя лично. Наверняка знал, что вскоре уволится, поэтому решил напоследок поиграть с глупым продавцом, воспользовавшись его непростым положением. Знал, что ситуация не выйдет из-под контроля, что он исчезнет навсегда, и никто не узнает про его своеобразные фетиши. Соврал про друга, соврал про то, что хочет помочь. Изображал неравнодушие к проблемам. Слёзы обжигали лицо, подушка промокла и неприятно липла к щеке. Какой же ты глупый, Пак Чимин. Тебе уже за двадцать, а ты ведёшь себя, как школьник. Глупый, наивный придурок, неудачник, стрёмный девственник. Неужели ты и правда решил, что кому-то нужны твои грязные трусики? Что кто-то всерьёз будет покупать их каждую неделю целый год? Или хотя бы полгода? Боже, ну ты тупой. Неужели ты подумал, что нравишься Намджун-сану? Да, конечно. Скажи ещё, что он в тебя влюбился, так и живот можно от смеха надорвать. Никому не нужны ни твои трусы, ни корявые рисунки, ни уж тем более ты сам. Ещё и сопли развёл. Мерзость. До учебного года остался всего месяц. Лето позади, сентябрь пока ещё греет, а Чимин по уши в дерьме. Новый управляющий — сварливый козёл, который цепляется к любой мелочи и не разрешает доставать скетчбук на рабочем месте. Даже мангу запретил читать, когда покупателей нет. Стой и протирай витрины по десятому разу, перекладывай товар, пересчитывай кассу. Долг не уменьшается ни на иену, в карманах — пусто. Предыдущий управляющий показался ангелом даже несмотря на то, что развёл Чимина как малолетнего идиота. Но Чимин уже готов его простить. Слишком сильны оказались новые и неведомые ранее переживания. Что-то щемящее в груди, что-то щекочущее в животе. Каждый раз Чимин словно падал в пропасть, если видел в толпе похожий силуэт или лицо. Он всё забудет, честное слово, забудет, если Намджун-сан появится ещё раз хотя бы на минуту. Прошло три долгих недели, и когда никаких надежд не осталось, Чимин нашёл в старых записях домашний номер Ким Намджуна. Он не знал, что будет говорить, но набрал номер поздним вечером. Пошли длинные гудки. Чимин прижимал к себе трубку, сидя на полу в коридоре общежития и поджав колени к груди. Сердце колотилось как ненормальное. — Слушаю, — ответил знакомый низкий голос. Захотелось бросить трубку. — Намджун-сан? — пролепетал Чимин еле слышно, растеряв всю смелость. — Чимин? — удивлённо послышалось в ответ. — Это я. Намджун-сан… — Что-то случилось? — Нет, ничего… Я просто хотел спросить. Скажите, а ваш друг… Он ничего не говорил про мой последний свёрток? Ему не понравилось? — Понравилось. Очень понравилось. Думаю, ему нравится абсолютно всё, что ты носил, Чимин. И не только это. Он часто говорит о тебе, но пока у меня нет возможности заехать к вам на Дзингумаэ. И он обязательно тебе заплатит, обещаю. Даю слово. — Я не ради этого решил позвонить. Просто вы пропали… Совсем. — Я сейчас работаю сверхурочно, приходится постоянно мотаться в префектуру Сайтама. Если вдруг я освобождаюсь, у вас это уже нерабочие часы. Прости, что не предупредил, мне предложили это внезапно. Я очень постараюсь заехать на следующей неделе, хорошо? Слышишь, Чимин? — он говорил так мягко, так обеспокоенно… Только бы не врал. Неужели не забывал, неужели не обманывал? Казалось, что это всё тот же чуткий, понимающий Намджун-сан. Он просто был занят. Чимин стукнулся затылком о стену и непроизвольно улыбнулся. — Намджун-сан, а когда у вас выходной? — Завтра же суббота? Значит, завтра. Днём я планировал быть дома. У меня будет несколько свободных часов. — Можно я приеду? Я на мопеде. Я хочу передать ещё кое-что вашему другу. Некоторое время в трубке было слышно только молчание, и Чимину показалось, что связь прервалась. — Ты хочешь приехать? Ко мне? — Если можно… Намджун снова сделал паузу, заставляя Чимина замереть. — Одайба, улица Минато. Седьмой квартал, дом тридцать шесть. Десятый этаж.***
Сразу после телефонного разговора Чимин обошёл весь Токио, чтобы найти нечто особенное, как и обещал. Он толком не знал, что ищет, пока среди бесконечных палаток, затерянных на Амейоко, не наткнулся на них: мужские кружевные боксёры. Чимин даже представить не мог, что такие существуют, но теперь он явственно видел их собственными глазами. Правда, от волнения он даже забыл надеть их на ночь, чтобы оставить свой аромат. Зато сели они идеально: швы посередине плавно огибали небольшой член, не пережимали яички, а чисто-белое кружево красиво оттеняло золотистую кожу. До утра он не сомкнул глаз, но сонливости и в помине не было. Уже к обеду Чимин петлял по острову Одайба на своём светло-голубом мопеде, ощущая в волосах прохладный сентябрьский ветер. Вчера он потратил все свои деньги. Купил новые брюки — широкие, на низкой посадке. К ним пришлось взять свежую рубашку — тоже свободную, но с коротким рукавом. Сверху он повязал слабым узлом тонкий галстук, а ещё растушевал на глазах коричневые тени и накрасил ресницы. Теперь он выглядел как какой-нибудь парень из рок-группы, снявшийся для модного журнала «POPEYE». Правда, на линзы денег не хватило. Ноги сделались ватными, когда Чимин нашёл нужный дом и поднялся на десятый этаж. Сегодня он либо лишится девственности, либо выставит себя полным идиотом, хотя куда уж больше. Третьего не дано. Не успел Чимин нажать на звонок, как дверь тут же отворилась. Намджун-сан стоял перед ним в домашних чёрных шортах и простой майке с полотенцем на плече. Его влажные чёрные волосы падали на глаза. — Здравствуй, Чимин. Ты рано… Проходи. Внутри оказалась просторная комната в традиционном стиле, заполненная растениями и книгами. Тусклый свет пробивался сквозь бежевые панельные шторы, в углу стоял выключенный телевизор, а рядом с ним шумел маленький вентилятор. Ничего необычного или извращенского, а ещё приятно пахло сандаловым деревом. Намджун-сан усадил Чимина за низкий стол посередине, а сам занял место напротив и принялся готовить матчу. Он размешал порошок бамбуковой палочкой до появления зелёной пены и долил немного кипятка. Чай они пили в молчании. Взгляд Чимина то и дело падал на рельеф рук, крупные накаченные бёдра и мощные колени. Чимин пытался спрятать волнение, уткнувшись лицом в чашку, и от пара его очки запотели. Он снял их, немного протёр кончиком галстука и уже собирался надеть обратно, но Намджун-сан остановил его руку. — Подожди. Намджун-сан пересел поближе, сбоку от Чимина, и чуть придвинулся, внимательно всматриваясь в лицо. — Ты накрасил глаза? — спросил он, и Чимин легонько кивнул в ответ. Теперь Намджун-сан сидел совсем рядом, заставляя плавиться под своим взглядом. Он протянул руку к волосам Чимина и поправил чёлку на лбу. — Конеко… — сказал он на выдохе. — Ты самый настоящий маленький конеко. От этих слов Чимин вспыхнул, опустив голову. — Принёс, что хотел? — низким тихим голосом спросил Намджун-сан напрямую. — Я… я забыл. Намджун-сан добродушно усмехнулся. — Хочешь оставить те, что на тебе? — Наверное… Вот только они… совсем свежие. Наверное, это не то, что нужно вашему другу. В ответ он выдохнул с непонятной эмоцией, а затем сказал: — Ладно. Посмотрим, что ты приготовил для моего друга шитаги доробоу. Он осторожно тронул Чимина за предплечье, заставляя выпрямиться и встать на колени, а затем взялся за ремень брюк и медленно расстегнул ширинку. Увидев мелькнувшее белое кружево, он шумно выдохнул. Чимин замер, наблюдая, как Намджун-сан опускает его брюки, открывая себе вид на аккуратный член и тёмный лобок, что слегка просвечивались через прозрачную ткань. — Думаешь, он достоин этой красоты? — Намджун-сан мягко прошелся вдоль края трусов подушечками пальцев, задевая кожу, а затем серьёзно посмотрел на Чимина. Тот молчал, не зная, что ответить на такой вопрос. — Повернись. Чимин послушно повернулся спиной. Он почти физически чувствовал, как его задницу прожигает чужой взгляд. Послышался короткий выдох через приоткрытый рот. Намджун-сан смотрел долго, не прикасаясь. Затем он положил пальцы на тазобедренные косточки, притягивая к Чимина себе и усаживая его между своих ног. Чимин напрягся в чужих руках, спиной ощущая тепло широкого торса. Воротник рубашки вдруг оттянули вниз, и Чимин почувствовал мягкое, лёгкое касание губ прямо под линией роста волос. По телу ударил электрический разряд. Кожу вдоль шейных позвонков защекотало горячее дыхание. — Да ты весь дрожишь. Скажи, зачем ты так старался? Кого ты хотел удивить? Старого мерзкого извращенца? — прошептал Намджун-сан рядом с ухом. Его ладони легли на живот и поползли вверх, сминая под собой ткань рубашки. Чимин весь сжался, ощущая, как мурашки разбегаются по коже. — Глупый маленький конеко. Намджун-сан сильнее оттянул расстегнутый воротник и прижался ртом к ложбинке между шеей и плечом. Он мазнул там мокрым языком, вырывая из Чимина сдавленный вздох. — Ты даже не представляешь, какой он страшный и уродливый. Старый, косой и горбатый извращенец. Хочешь знать, что он делал с твоими трусиками? — Нет… — прошептал Чимин, поворачивая голову вбок, словно хотел увернуться от чужих губ, но тем самым открыл ещё больше доступа к шее. Намджун-сан тут же потянулся к золотистой коже, оставляя на ней влажные поцелуи. Он делал это громко, смущал причмокивающими звуками и шумным дыханием. Его ладони гладили живот, но Чимин перехватил их и попытался остановить, боясь, что они спустятся ниже. — Сначала он клал их на своё изуродованное лицо, чтобы дышать твоим сладким запахом… — сказал Намджун-сан прямо в ухо. Его настойчивые руки потянулись к груди. Когда он задел соски через ткань рубашки, Чимина выгнуло от незнакомой прежде вспышки восторга. Намджун-сан ласкал его тело через одежду, мягко оглаживая бока, а затем снова и снова возвращался к упругим соскам. Он щипал их, сжимал и царапал, заставляя сильно вздрагивать и резко выдыхать. Чимин даже не представлял, что это окажется так приятно. Приспущенные брюки так и остались на бёдрах, не давая коленям разъехаться в стороны. Намджун-сан продолжил шёпотом рассказывать: — Затем он тёрся о них своим мерзким стручком, представляя, как ты извиваешься под ним, как протяжно стонешь под его дряхлым телом… Пока одной рукой Намджун-сан поглаживал набухший сосок, вторая его ладонь опустилась на кружевные трусики. — Не надо… Чимин тут же напрягся, сильнее сводя колени. Он шумно выдохнул через нос и попытался оттолкнуть руку, но Намджун-сан не позволял, крепко сжимая твёрдый бугорок. Под белым кружевом член уже вовсю истекал смазкой. Намджун-сан спустил брюки Чимина совсем вниз, на щиколотки, а затем развёл его колени руками. Несмотря на слабые протесты, он снова принялся сдавливать пах и гладить пальцами головку. От этих напористых прикосновений подогнулись пальцы на ногах, и пятки беспомощно заскользили по полу. Чимин откинул голову на его плечо, теряя опору и полностью оседая в объятиях. — Тебя ведь ещё никто не трогал там, верно? — Н-никто… Чимин совсем не подделывал свои попытки сопротивления. Он стеснялся и зажимался в руках Намджун-сана, но меньше всего хотел, чтобы тот останавливался. — Прекрасно. Старые извращенцы любят таких невинных конеко, как ты. Открой ротик. Чимин запротестовал, когда почувствовал шершавые пальцы на своих губах. Он попытался отвернуться от них, но те бесцеремонно раздвинули рот и проникли внутрь. Чимин непроизвольно скользнул по ним языком, а затем расслабился и всосал их глубже, прислушиваясь к низкому мычанию, что раздалось в ответ. — Умничка… — на выдохе прошептал Намджун. Слюнявыми пальцами он вернулся к изнывающим соскам. Чимин ненадолго приоткрыл глаза, чтобы посмотреть, как намокла рубашка, и как тёмные ореолы стали просвечиваться через неё. Этот вид заставил его захныкать и откинуть голову обратно на твёрдое плечо. Уже скоро Чимин ещё бесстыднее развёл колени, пока второй рукой Намджун-сан не переставал ласкать пах: он нащупал уздечку и сладко ужалил её, надавливая большим пальцем. — Мхм… — Он бы ел тебя на завтрак, обед и ужин… Чимин чувствовал густой запах собственного возбуждения, изгибаясь и вздрагивая под томительными касаниями. Намджун-сан намочил пальцы теперь уже собственной слюной и забрался под рубашку, чтобы мокро проехаться по торчащим соскам, бесконечно растягивая свою пытку. От прямого соприкосновения Чимин всхлипнул ещё громче. — Он пожирал бы твои милые маленькие сосочки, впивался бы скрюченными пальцами в твои пухленькие ляжки… — С этими словами он сильно сжал внутреннюю сторону бедра, а затем вернулся к члену. Чимин нетерпеливо подался бёдрами навстречу. — Боже, какой ты мокрый. Тебя так возбуждают омерзительные вонючие старики? Да, конеко? — Н… нет… Напряжение внизу живота стало таким сильным, что Чимин уже вовсю толкался бёдрами в чужую руку, мечтая испытать облегчение. Пальцы Намджун-сана везде — сжимают член, мнут бёдра, мучают соски. Его язык скользит по шее, по ушной раковине, а зубы прикусывают мочку уха. Мучительно-приятная истома подступает, и мышцы ног непроизвольно подёргиваются. — Хочешь, чтобы он трахнул твою девственную тугую попку? — Н… — он всхлипнул, а затем протяжно простонал в голос. Вязкая жидкость наполнила и без того влажные трусики. Чимин задёргался в объятиях, сильно выгибаясь и не переставая мычать. Намджун-сан обхватил его талию двумя руками, крепко прижимая к себе, а затем уткнулся носом в намокший висок и мазнул губами по щеке. — Сладенький… какой же ты сладенький… Конеко… С ума сойти… Чимин больше не разбирал никаких слов, сознание ненадолго отключилось. Через некоторое время он обнаружил себя лежащим спиной на разложенном футоне. Ни брюк, ни носков на нём не было. Оставалась только расстёгнутая рубашка, уже не прикрывающая тёмные измученные соски, галстук на голой шее и мокрые грязные трусики. Намджун-сан, всё ещё одетый, устроился у него между ног и прижался лицом к мягкому паху, глубоко вдыхая. Чимина снова накрыло волной смущения, он попытался оттолкнуть ладошками голову, но Намджун-сан не позволял. — Тихо, малыш. Не двигайся. Едва ощутимыми прикосновениями, чтобы не раздражать разнеженную после оргазма кожу, Намджун-сан принялся слизывать всё, что проступило через тонкое кружево. Он с наслаждением поедал семя, а затем поднялся выше, чтобы поцеловать низ живота и мягко пройтись губами по лунной дорожке. Чимин, полностью ослабленный длительными ласками, был сейчас не в силах пошевелить даже мизинцем. — Хочешь, чтобы уродливый старик вылизал тебя своим поганым длинным языком? Хочешь почувствовать его омерзительные слюни на своей шелковистой коже? Не дожидаясь ответа, Намджун-сан тут же принялся широкими движениями языка мазать по животу, добавляя очень много слюны. Когда он подобрался к гиперчувствительным соскам, Чимин попытался оттолкнуть его, но тот безжалостно вбирал их в рот по очереди и больно прикусывал, заставляя вскрикнуть. Он проник языком в ключичную впадинку, а затем с громким чавканьем, словно собака, принялся вылизывать шею. Чимин почувствовал, что его член снова ноет и набухает в мокрых трусиках, натягивая ткань. — Вкусный маленький конеко… Старик бы ласкал и ласкал твоё крохотное тельце, пока ты не потеряешь сознание. Но этого мало, слишком мало. Ты же понимаешь? Намджун-сан снова уселся в ногах. Он снял с себя футболку, оголяя красивый смуглый торс, а затем резким движением стянул с Чимина трусы и прислонил их к своему лицу. — Сладенький… Он захотел бы съесть тебя всего, до конца. Он бы засунул бы свой мерзкий стручок в твою сочную попку, долго-долго трахал бы её и отвратительно пыхтел. Чимин заёрзал ступнями по футону. Его полностью твёрдый член прижимался к животу, и Намджун-сан размазал большим пальцем выступившую каплю смазки. — Весь течёшь. Так сильно хочешь быть оттраханным, да, конеко? — Нет… — тихо прошептал Чимин и попытался свести ноги, но Намджун перехватил его под коленями и широко раздвинул. Чимин почувствовал, как страх окутывает его, и зажмурил глаза. Он оказался совсем не готов к тому, как что-то жирное и скользкое размазывается у него между ягодицами. Чимин попытался подтянуть к себе колени и вырваться, но Намджун-сан крепко перехватил его голень. — Тише, конеко. Тебе понравится. Намджун-сан снова улёгся между ног, но на этот раз теснее прижался голым торсом. Стало приятно от тепла его кожи и тяжести веса. Чимин, не открывая глаз, вдруг почувствовал чужое дыхание у себя на губах. — Не бойся, — прошептал Намджун-сан. — Не бойся, конеко. Я аккуратно. Он осторожно поцеловал, и Чимин выдохнул в его рот. Горячий язык неторопливо проник внутрь и принялся плавно поглаживать нёбо, губы Намджун-сана двигались неторопливо, нежно. Так Чимина ещё никогда не целовали — чувственно, медленно. Это ощущалось лучше любой другой ласки, и Чимин обнял руками крепкую шею. Вместе с этим он почувствовал, как что-то скользкое проталкивается в его маленькую дырочку, и вскрикнул. — Тс-с… Расслабься. Это был палец. Чимин заметался на плоской подушке, но Намджун-сан сильнее придавил его к футону, проталкивая фаланги глубже. Это было совсем неприятно, и Чимин сморщился, не зная, куда деться от этих ощущений. Намджун-сан сжал его член в ладони, пытался отвлечь мягкими поцелуями везде, куда дотягивался. Чимин честно-честно старался расслабиться, но ничего не получалось. — Не надо, хватит… Палец тяжело двигался в нём, обжигая нежные стеночки. Несмотря ни на какие просьбы и мольбы, Намджун-сан не переставал растирать тугие мышцы. Вскоре он добавил второй палец, продолжая гладить и скользить внутри. Движения давались чуточку легче, но было всё равно неприятно. Только спустя мучительно долгий промежуток времени Чимин наконец-то перестал чувствовать болезненное жжение. Оно сменилось плавным, нарастающим жаром, от чего дыхание стало частым и шумным. Намджун-сан вытащил пальцы и снова принялся покрывать поцелуями губы, щёки, линию челюсти. Чимин почувствовал, как нечто большое прикасается к его разгоряченному входу. Крупный ствол толкнулся в него, совсем не глубоко, и лицо Чимина скривилось от боли. Он упёрся ладошками в широкую грудь, пытаясь оттолкнуть. Из глаз хлынули слёзы, оставляя грязные дорожки на щеках. — Терпи, малыш, терпи… Скоро станет хорошо, обещаю, — сказал Намджун-сан, медленно продвигаясь глубже. — Хватит, — обессиленно выдохнул Чимин, — пожалуйста, хватит… Намджун перехватил его руки и прижал к футону над головой, а затем переплёл их пальцы. Его член продолжал неотвратимо таранить гладкие мышцы. Наконец, он вошёл очень глубоко, до самого конца, прижимаясь яйцами к ягодицам. Не успел Чимин привыкнуть к распирающему чувству заполненности, как Намджун-сан начал медленно двигать бёдрами вперёд-назад, тяжело дыша. Он оставил нежный поцелуй на покрасневшем ушке и прошептал: — Чувствуешь, как в тебе шевелится противный, вялый, старческий член? Еще чуть-чуть и ты будешь стонать от него, как последняя шлюшка. Чимин сморщил носик и повернул голову набок, утыкаясь щекой в футон. Намджун не давал ему отдыха, не останавливаясь ни на секунду, и постепенно вместе с болью внизу скапливалось что-то неуловимо приятное. Наконец, из раскрытого рта неожиданно вырвался тихий вздох удовольствия, который не остался незамеченным. — Нравится, конеко? Нравится, как тебя ебёт шитаги доробоу? — Мх… — Чимин невнятно хныкнул, напрягая шею и задирая подбородок. Он выгнулся под широким торсом, а затем вырвал потные ладошки из чужой хватки и обхватил ими спину Намджуна-сана. Пальцы вцепились в смуглую кожу, надавливая на лопатки. Чимин непроизвольно подался вперёд всем телом, желая стать ближе. Каждый толчок ударял в какое-то особо чувствительное местечко и вызывал дурманящие спазмы, они всё нарастали и нарастали, заглушая болезненные ощущения. Вздохи стало частыми и громкими, он крепко сжимал бёдра вокруг Намджун-сана. Ему становилось слишком хорошо, гораздо лучше, чем он мог представить. Нестерпимо больно и очень сладко. — Постони, конеко. Тебе хорошо, когда твою узенькую дырочку трахает мерзкий старик? Чимин перестал сдерживать то, что накопилось в горле. Казалось, что это не он, а кто-то другой хнычет и всхлипывает, подрагивает, извивается и царапает влажную от пота спину. — Ах… да… Чем больше он отпускал себя, тем громче хотелось кричать, жмурясь и поджимая пальцы на ногах. Толчки внутри него стали быстрее и резче. Он не слышал шлепков кожи о свои бёдра и того, как Намджун вторил ему хрипловатыми низкими стонами. Ничего не слышал, кроме своего голоса, звучавшего в неизвестных и недоступных ранее тональностях. Остались только точные, безжалостные удары члена и собственные высокие вскрики. — Маленькая, похотливая шлюшка… Течная сучка. Вот ты кто. Хотелось скулить и плакать. — Разве ты невинный мальчик, Чимин? Ты обманул меня? — хрипел Намджун в ухо. — Хорошие мальчики себя так не ведут. — П… пожалуйста… Неожиданно Чимин почувствовал опустошение. Член выскользнул из него, переставая дарить болезненно-сладостные толчки. Глаза растерянно распахнулись. Намджун-сан лёг рядом, переводя дыхание и сжимая в руке собственный член. — Такими темпами старик слишком быстро кончит, конеко. Чувство разочарования распространялось в животе, Чимин в недоумении елозил по футону, желая как можно скорее оказаться вновь заполненным. Намджун-сан повернул к нему голову и проговорил где-то рядом с ухом: — Попрыгай сам на его крошечном стручке, конеко. Ты ведь хочешь этого? — Он притянул Чимина за руки. Тот неловко уселся сверху, уперевшись ладошками в напряжённый живот, весь мокрый, раскрасневшийся, со спутанными волосами, в разводах от туши. Намджун-сан помог ему снова опуститься на член, и Чимин жалобно вздохнул, заламывая брови и жмурясь до звёздочек в глазах. — Давай. — Положив руки ему на бёдра, Намджун-сан показал, как нужно двигаться. — Вот так. Чимин принялся плавно опускаться и подниматься, глядя на собственный покачивающийся член. Как же сильно хотелось ускориться, но это оказалось слишком трудно. Он попробовал двигаться быстрее, пыхтел, закусывал губу, но член то и дело выскальзывал из дырочки, а мышцы бёдер сводило от сильного напряжения. Слёзы снова начали скапливаться в уголках глаз от невозможности почувствовать правильные удары и достичь разрядки, но Чимин продолжал стараться. — Бесстыжая течная кошечка. Вижу, тебе нравится скакать на старых членах. Намджун-сан тёмным взглядом смотрел снизу на его старания, ни капельки не помогая, а затем вложил в ладонь Чимина его грязные трусики. — Покормишь меня, конеко? Чимин не сразу понял, что от него хотят, сжав трусики в руке и продолжая подпрыгивать. Намджун-сан закрыл глаза и приоткрыл рот, больно впиваясь пальцами в пухлые ляжки. Его ресницы подрагивали, влажная грудь вздымалась от частого дыхания. — Ну же… Наконец, до Чимина дошло, и он засунул свои мокрые трусики в рот Намджун-сана. Тот прикусил их и с наслаждением промычал, откидывая голову набок. От его вида внутри Чимина что-то дрогнуло и рассыпалось на маленькие кусочки. Он устало опустился на Намджун-сана и обвил его руками, ёрзая задницей и глубже насаживаясь на член, чтобы тот не выпал. На несколько секунд они замерли в объятиях друг друга, прислушиваясь к сердцебиению. — Сэмпай… — Чимин, не подумав, использовал слишком интимное обращение. В конце концов, тот сейчас поедал его использованные трусики. — Мхм?.. — вопросительно промычал Намджун-сан и чуть приоткрыл веки. — Сэмпай… Я устал. Подвигайся во мне, — прошептал Чимин и смело прижался губами к мокрой горячей шее. — Я хочу… хочу… Намджун-сан вымученно выдохнул, трусики выпали из его рта. — Боже, конеко… Ты... Он обхватил узкую талию двумя руками, фиксируя положение, а затем начал резко подаваться вверх, выбивая пошлые протяжные стоны. Чимин уложил голову в чужой изгиб шеи, сосредотачиваясь на том, как в него с громкими шлепками врезается давно желанный член. — Как х-хорошо… Сэмпай… Наконец, он во весь голос закричал, когда его накрыло оглушительной волной. Эта мощная лавина не была похожа ни на один оргазм из всех, что он испытывал до этого. Всё тело трясло, мышцы снова и снова сокращались, пока по ним проходили яркие электрические импульсы. Голова шла кругом. Чимин засопел в шею Намджун-сана, чувствуя, как проваливается в сон.***
— Конеко… — тихо позвал Намджун-сан, лёжа где-то рядом и нежно поглаживая поясницу. — Мне пора собираться на ночную смену. Нужно заработать много-много денег… И чем раньше, тем лучше. Чимин недовольно вздохнул и прижался к его тёплому боку сильнее, не смея просить остаться. Он почувствовал, как Намджун-сан оставляет крошечные поцелуи на его макушке. Они лежали так некоторое время, пока Чимин не проснулся окончательно. Он сел на футоне, осматриваясь вокруг, нехотя застегнул рубашку непослушными пальцами, а затем потянулся к своим липким трусикам. — Куда это мы тянем свои маленькие ручонки? — Намджун слегка хлопнул его по тыльной стороне ладони. — Это не твоё, забыл? Пришлось натягивать новые брюки прямо так, на голую задницу, испачканную в семени, смазке и вазелине. Обувшись, Чимин принялся растирать щёки в попытке убрать засохшую тушь, но тщетно. Намджун-сан почему-то не позволил принять душ. — Долг моего друга, — Намджун-сан протянул Чимину конверт. Наощупь он показался в несколько раз толще и тяжелее всех предыдущих. — Не смей отказываться, понял меня? — Намджун-сан… — Сэмпай, — поправил он. — Сэмпай… Ты же сказал, что тебе нужны деньги… — неуверенно возразил Чимин, прижимая к себе конверт. Он оперся плечом на дверной косяк и рассматривал сбитые носки своих кед. В ответ раздался лёгкий смешок. — Какой же ты глупый, конеко. — Он щёлкнул Чимина по носу. — Я же не для себя стараюсь. И это… Не стирай свои брюки, ладно? Я куплю тебе новые.