Вишнёвый переполох.

* * *

      — Ну, что-о-о-о, — из динамика телефона, включённого на громкую связь, доносится огорчённый голос Чимина. — Вообще без вариантов? Вот прям совсем-совсем? Ни капельки, да?..       — Мы ещё толком не спрашивали, — спешит успокоить его Тэ, подбадривая. — Так что…       — Но мы уже закидывали удочку утром, — перебивает своего близнеца Тай, забирая у него из рук смартфон, и уворачивается от брата, отходя в сторону. — И он был категорически против, — выдаёт суровую и неприятную правду. — Так что…       — Категорически против он не был! — тут же вмешивается Тэ, хмуря брови. — Чимин, не слушай-ка ты его. Тай, как и всегда, включает пай-мальчика, — наигранно хлопает длинными тёмными ресницами, строя ангельское личико. — Он сказал, что нужно обсудить и…       — Он сказал, что нечего обсуждать, — вздыхает омега, закатывая глаза. — Зачем ты обнадёживаешь человека и врёшь? — отдаёт ему телефон, недовольно складывая руки на груди, и принимается наблюдать за этим очередным нелепым спектаклем. — Как маленький, честное слово.       Тэ глухо шипит на него, намекая, чтобы тот молчал, а после вновь обращается к их лучшему другу:       — Всё будет отлично, Чим! Не переживай! Мы договоримся, вот увидишь. Как что выясню, я тебе сразу перезвоню. Всё, давай, жди нас! — хихикнув, завершает вызов, нажимая кончиком пальца на красную кнопку на дисплее телефона. — Вот что ты начинаешь, м? — поднимает взгляд на брата, протяжно выдыхая. — Ну, чего, м-м-м? Неужели ты не хочешь сходить на вечеринку? — бросает смартфон на диван и подходит к нему, заглядывая в лицо. — Институт и дом. Дом и институт. Нужно же хотя бы иногда выбираться, Тай…       — Ни на какую вечеринку он нас не отпустит, — поджимает губы омега и отворачивается от Тэ, чувствуя, что вот-вот лучезарно разулыбается от того, насколько тот мил, когда ему что-то надо. — И тебе это хорошо известно.       И это чистая правда. Их альфа категорически против подобного времяпрепровождения. И вовсе не потому, что ханжа или чрезмерно строг, хотя последнего у него не отнять. Просто Чонгук переживает. За каждого из них. За обоих. Переживает настолько сильно, что предпочитает никуда не отпускать от себя до тех пор, пока омеги окончательно не вырастут и не успеют набить себе шишек без лишних приключений, которые вполне себе можно избежать. Не отпускает ни на шаг. И, в конце концов, Чонгук тоже был молод, когда-то и ему было девятнадцать, поэтому он прекрасно знает, чем всякие вечеринки могут закончиться. Тем более для двух столь юных и соблазнительных омег-близнецов, на которых многие альфы поглядывают с нескрываемым аппетитом, истекая собственной слюной.       — Но это же Чимин, Тай! — не унимается Тэ. — Чи-мин! Что может случиться?! — пытается достучаться до брата, убеждая в своей правоте.       И это тоже чистая правда. Чимин — гарант безопасности. Один из немногих омег их возраста, который ведёт здоровый образ жизни, не курит, не употребляет алкоголь. Начитанный. Закончил балетную школу. А ещё — заядлый вегетарианец и гений математики. Ботаник, одним словом. Но чертовски интересный и харизматичный по всем параметрам. Свободно говорит на трёх языках, благодаря отцу-дипломату. В общем, золото, а не второкурсник кафедры по изучению ядерной физики. И Чонгуку, кстати, это очень хорошо известно.       — Тогда не вздумай говорить ему, что это… вечеринка, — фыркает Тай, понимая, что есть зерно истины в словах Тэ. — Это просто…       — Подготовка реферата? — хитро щурится, толкая язык за щеку.       Гостиная заполняется звонким смехом, и Тай плюхается на диван, хватает подушку и прижимает её к себе, обнимая, словно плюшевого мишку.       — Он в жизни в это не поверит! Нужно сказать правду, Тэ. Нет ничего лучше правды. Чонгук всегда нас этому учит. Скажем, что посмотрим парочку ужастиков под попкорн и ляжем спать. В конце концов, ты прав… — задумывается, глядя в одну точку перед собой. — Ничего страшного в этом нет. Обычная безобидная посиделка… — пожимает плечами.       Тэ игриво прикусывает свою нижнюю губу, нависает над братом, а после и вовсе забирается на него сверху, усаживаясь на бёдра.       — Обожаю, когда ты говоришь, что я прав, — томным полушёпотом. — Скажи ещё раз, — наклоняется к его лицу, неотрывно глядя в глаза напротив, и выдыхает прямо в губы, дотрагиваясь до них и улавливая сладкий вишнёвый аромат. — М?       — Но это бывает так редко… — иронично хмыкает Тай и тянется за поцелуем, но тут же отворачивается, раззадоривая своего близнеца. — Понятия «прав» и «ты» — полные противоположности. Антонимы. Тебе знакомо такое слово, Тэ?       Омега дотрагивается пальцами до подбородка брата и поворачивает его голову на себя, ухмыляясь. Чуть приподнимается, обтираясь мягкими, но упругими ягодицами о пах брата, наклоняется к его ушку и аккуратно прикусывает мочку кончиками зубов:       — Если поможешь убедить нашего папочку отпустить нас сегодня на ночёвку к Чимину, — скользит языком по ушной раковине, а Тай тут же покрывается мурашками и несдержанно выдыхает. — То я вылижу тебя так смачно, как никогда, малыш. Этот язык… — чуть проталкивает его внутрь, на что омега вздрагивает и прикрывает глаза, напрягаясь всем телом. — Сделает твоей заднице очень хорошо. Настолько, что ты будешь течь, как последняя шлюшка, сидя на моём лице. Ты понял, ягодка?       Тай приоткрывает пухлые губы, намереваясь вот-вот что-то ответить, но Тэ сначала целует их, грубо прикусывая, а потом вновь раздаётся его возбуждающий бархатный шёпот:       — Я не закончил… — плавно ёрзает на чужих бёдрах, с упоением наслаждаясь тяжёлым и прерывистым дыханием брата. — А ещё я куплю тебе тот самый комплект… — на лице появляется лукавая улыбка. — То полупрозрачное розовое бельишко, которое ты так хотел, чтобы порадовать нашего папочку. То самое. Помнишь? Дорогущее и брендовое. Я подарю тебе его, Тай, обещаю. Я потрачу всё то, что накопил. Даю тебе слово, — и снова целует, оттягивая на себя нижнюю губу омеги.       — Ты просто скользкий манипулятор, Тэхён…       — Но тебе ведь это безумно нравится, — соблазнительно облизывается и немного приподнимается, когда ладони близнеца обхватывают его ягодицы с двух сторон и принимаются сминать их, медленно массируя и раздвигая в стороны. — У нас есть ещё минут пять… — Тэ засовывает свою руку в пижамные шорты и вытаскивает из шёлковой ткани уже вовсю твёрдый член, дотрагиваясь его головкой до живота омеги. — Пока папочка принимает душ… — трётся попкой об его бёдра, чувствуя, как его член тоже набухает и тяжелеет, становясь всё больше и больше под ним. — Пошалим, м?       Тай запрокидывает голову назад и тихонечко простанывает, как только Тэ начинает покрывать его мелкими и степенными поцелуями, ласково двигаясь от выраженной скулы на щеке к подбородку, аккуратно прикусывая его, а после спускается к шее, ведёт кончиком носика по подрагивающему еле заметному кадыку и тут же облизывает его, срывая теперь уже куда более громкий стон.       Это началось в шестнадцать. Именно в этом возрасте омеги-близнецы впервые почувствовали друг друга целиком и полностью, осознав, что они — неделимы. Поняли, что лишь они способны доставить друг другу истинное удовольствие. По отдельности было бы уже совсем не то. Не так. Речи о том, чтобы когда-нибудь разлучиться и разбиться каждому по своей паре, встретив альф, даже не шло. Либо один альфа на двоих. Либо они остались бы вдвоём на всю оставшуюся жизнь. Впрочем, это их ни капли не смущало и не расстраивало. Наоборот. Вполне устраивало и вызывало особый трепет.       — Провокатор… — на шумном выдохе бурчит Тай и обхватывает член Тэхёна горячей ладонью, осторожно окольцовывая пальцами и сжимая. — Если всё получится, то ты будешь трахать меня своим грязным язычком полночи, ясно? Ты будешь слизывать каждую капельку моей смазки и…       — Именно так, ягодка, — Тэ, не удержавшись, толкается бёдрами вперёд, скользя подрагивающим членом во вспотевшей ладони брата, а твёрдая головка вновь упирается в живот омеги, пачкая футболку сочащимся предэякулятом. — Только папочке мы об этом не скажем, да?.. Зачем ему знать, что мы хулиганим без него, правда?       Обоим становится душно. Хочется накинуться друг на друга, жадно утаскивая в мокрые и похабные поцелуи. В такие, как в самых грязных и непристойных фантазиях, когда стирается грань дозволенного, а страсть берёт полное главенство над разумом и телом.       Тая заводит эта присущая для Тэ дерзость. Его неугомонность. Временами наглость. При всей его мягкости и очаровательности, при всей его любви к кружевным трусикам и женским юбочкам, порой он бывает несносным и отбитым на голову. И в этом ощущается какая-то особая опасность, в которой так и хочется утонуть. Какой-то распаляющий диссонанс. Хочется его. Безумно. До одури. Хочется Тэхёна покорить.       — Что скажешь, м? — омега прикусывает тонкую и нежную кожу на выпирающих ключицах брата и поднимается к запаховой железе, источающей аромат спелой вишни. — Как думаешь, мы уложимся в это время? Мы положим ещё один секретик в нашу общую копилочку горячих тайн?       — Вряд ли я смогу говорить с твоим членом во рту, — напирает Тай и резко поднимается на ноги, держа Тэ, а после разворачивается и сажает его на диван, мигом опускаясь перед ним на колени. — Такой гладкий… — оглаживает возбуждённый ствол пальчиками, рассматривая его. — Такой длинный… — наклоняется к нему, сжимая ладонью у основания, и, еле касаясь, целует влажную головку. — Такой сладкий, Тэ…       — Тогда меньше слов, — укладывает руку на взъерошенную макушку и надавливает, выгибаясь. — Давай чуть глубже, ягодка? Быстрее же… — капризно тянет и толкается бёдрами вверх, желая как можно скорее заполнить рот брата. — Пока наш папочка не видит, Тай… Пока он нас не застукал… — закрывает глаза и судорожно выдыхает, как только омега сжимает его член губами в тугое кольцо и опускается вниз, тихонечко и довольно мыча. — Как думаешь, он бы нас сильно наказал? Он бы отодрал наши задницы как следует, Тай?..       — Да, но начал бы с ваших горлышек, вишенки.       Увлёкшись друг другом, близнецы даже не заметили, как в ванной комнате перестала шуметь вода, а в гостиной показался их альфа.       — Попались? — низко и строго. Уже привычно и так желанно для омег.       Тай отстраняется от брата, выпуская его член из своего рта, и торопливо вытирает влажные губы тыльной стороной ладони, сразу же поворачиваясь к Чонгуку.       — Папочка, просто мы… — опускает глаза в пол, не поднимаясь с колен. — Мы обсуждали всякие штуки… — закусывает губы, произнося каждое слово всё слаще и слаще. — И возбудились… — так виновато, тихонечко и с детской наивностью, что альфа напряжённо сглатывает, поправляя махровый халат на себе.       — Угу… — поддакивает Тэ и опускается на колени рядом с братом, не пряча свой член обратно в шортики, а наоборот, еле касаясь, проводит по нему тоненькими и длинными пальчиками и протяжно всхлипывает. — Я попросил Тая помочь мне, — свободной ладонью ведёт по его светлым волосам с жемчужным переливом. — Сказал, что хочу, чтобы он помог мне кончить… Накажи меня… Он не виноват…       — Нет, папочка, меня! — моментально не уступает ему Тай, ощущая, как его собственный член подрагивает в пижамных штанах от волны накатываемого сладостного возбуждения. — Накажи меня, ведь я согласился! Моя вина, папочка…       Накажи…       Одна только мысль о возможном наказании вызывает у близнецов-омег ни с чем несравнимый экстаз. Им нравится подчиняться. Нравится разрушаться изнутри, гореть, плавиться и просить у своего альфы. Нравится быть покорными и послушными. Нравится быть для него инфантильными. Нравится, когда он проявляет строгость и даже жёсткость. Нравится специально проказничать, как малые дети, чтобы потом огребать — стонать под ним в кровати, извиваться, чувствовать, как он поочерёдно входит в их сочные и раскрытые дырочки на всю длину, слышать, как его наполненные яички звучно шлёпаются об их влажные ягодицы, выгибаться для него, раздвигать ноги перед ним, давиться его членом, насаживаясь на него по самое горло. Нравится благоухать для него природным ароматом вишни. Нравится утопать в нотах его запаха — пряном и горьковато-приторном анисе. Нравится чувствовать его набухающий узел внутри, когда головка остервенело давит на их простаты, вызывая приступы неконтролируемого оргазма.        Таю и Тэ нравится быть под ним. Нравится быть под своим альфой. Нравится быть под их взрослым, опытным и чертовски горячим папочкой, который способен прожечь насквозь одним только уверенным взглядом тёмных глаз.       Чертовски. Нравится. Всё. В. Чонгуке.       — Быть может, лучшим наказанием будет оставить вас наедине друг с другом и лишить моего члена, м? — альфа иронично выгибает бровь и хрипло хмыкает, сверля взглядом своих омег. — Мне показалось, что вы отлично справляетесь и самостоятельно.       Оба виновато опускают глаза в пол и расстроенно надувают розовые губки в знак протеста на такое чудовищное предложение.       — Это ты виноват! — недовольно бормочет Тай себе под нос, специально задевая брата плечом.       — Ещё что скажешь?! — возмущённо охает Тэ, резко поворачиваюсь к нему. — Решил на меня всё свалить, да?!       — А на кого мне ещё…       — Значит так, — в просторной и прохладной гостиной раздаётся тихое и спокойное рычание, которое мгновенно заставляет близнецов замолчать и вздрогнуть. — Заканчивайте этот вишнёвый переполох. Самое главное правило? — Чонгук начинает двигаться к ним и медленно подходит шаг за шагом, буравя взыскательным и строгим взглядом сразу обоих.       Молчат. Кажется, будто и дышать забыли.       — Я не слышу, — ладонь аккуратно ложится на бледно-розовые пряди на макушке Тэ, перебирая их пальцами.       — Никогда не врать… — тихое и смущённое в ответ. — Никогда не врать, папочка… — поправляет себя.       — Я стал невольным свидетелем почти всего вашего разговора, — спокойно поясняет Чонгук, обходя омег со спины. — Чимин, значит? На ночёвку хотите пойти?       — Хотим… — тихонечко вклинивается Тай, решая на этот раз встать на сторону брата. — Мы очень хотим, папочка… — говорит «мы» исключительно ради Тэ, потому что тот того действительно страстно желает. В этом они с братом кардинально разные — Тай предпочитает большую часть свободного времени проводить дома, чувствуя себя так более защищённым, а вот Тэ нуждается в частой смене обстановки. — Мы безумно хотим пойти в гости к Чимину, папочка… Очень-очень, — поднимает на Чонгука взгляд, сверкая оленьими глазками. — Разреши нам, пожалуйста. Пожалуйста, папочка, — разворачивается к альфе и дотрагивается пальцами до плотной, но мягкой махровой ткани халата. — Мы обещаем тебе, что завтра утром перед институтом уже будем дома. Честно-честно!       Чонгук кладёт тёплую ладонь на щеку омеги и нежно поглаживает, смотря сверху вниз.       — Это ты так стараешься ради того, чтобы Тэхён… Как вы там обсуждали? Напомните-ка. Ах, точно… Трахнул твою задницу языком?       Тай заливается бордовой краской, а взгляд начинает бегать из стороны в сторону в поисках защиты. Кажется, их альфа действительно всё слышал…       — Папочка… — вмешивается Тэ. — Я просто хотел, чтобы…       — Предположим, что твой брат, — пальцы по-прежнему поглаживают красную от стыда щеку. — Убедил меня. Начинай, Тэ.       Близнецы молча переглядываются между собой, ловя очевидное замешательство.       — Если на полу вам кажется это неуместным, то, — альфа указывает рукой на мягкий огромный диван. — Вы можете переместиться туда, где вам было бы весьма комфортно и удобно. Ну же, вишенки. Смелее. Я с удовольствием понаблюдаю за этим.       Альфа убирает руку с щеки омеги и отходит на несколько шагов, усаживаясь в кресло, стоящее буквально в паре метров напротив того самого дивана.       — Почему вы тянете время? — Чонгук бросает взгляд на часы, висящие на стене комнаты. — Вы передумали идти в гости к Чимину?       Близнецы несколько секунд недоверчиво смотрят на своего альфу, словно чувствуя какой-то подвох, и вновь переглядываются между собой, хлопая удивлёнными круглыми глазами.       Чонгук впервые просит их о таком. Оба знают, что он — далеко не дурак и, конечно же, догадывается, что иногда столь юные и страстные омеги играют друг с другом, ласкают друг друга и удовлетворяют. Это вполне естественно для их формата отношений. Они предупреждали его об этом. Говорили ему. Но даже во время секса с их альфой они редко позволяли себе переходить к чему-то откровенно большему друг с другом, чем жаркие поцелуи и безобидные поглаживания.       — Я хочу посмотреть, — с расстановкой в каждом слове. — Чем вы занимаетесь, пока я не рядом, — чуть более напряжённо и грозно. — Давайте же, малютки, порадуйте вашего папочку.       Тэ проявляет решительность первым, поэтому ловко поднимается с колен и протягивает руку своему брату, чтобы утянуть его за собой на диван.       — Я… — протяжно выдыхает Тай, смущённо прикрывая лицо. — Наш папочка такой горячий, когда проявляет строгость, что я… Я уже весь намок, Тэ…       Чонгук, развалившись в кресле, громко сглатывает скопившуюся во рту густую слюну и тихо выдыхает, неотрывно наблюдая за его растерянными, но чертовски желанными вишенками.       — Хочу на это взглянуть, — шепчет Тэ.       — Взглянуть на что? — тело Тая охватывают мурашки, а кожа становится горячей от вновь нарастающего в нём возбуждения. Эта игра его заводит. И не только его. Каждого. Каждого из них. Троих.       — Хочу посмотреть на то, как течёт твоя дырочка… для нашего папочки, — заваливается на диван, устраиваясь как можно удобнее на спине. — Сядь своей мокрой попкой мне на лицо, ягодка.       — Папочка будет ругаться на нас… — с придыханием шепчет Тай и начинает стягивать с себя пижамные штаны, оголяя аппетитные карамельные бёдра.       — А мы ему не скажем, — игриво бросает Тэ, облизывает свои пальцы, обхватывает ими свой твёрдый член и несколько раз проводит от основания до головки, размазывая по стволу слюну. — Это будет наш маленький секретик.       Чонгук еле сдерживает довольную ухмылку, ощущая, как низ его живота начинает заполняться тягучим чувством приятной тяжести. Это «а мы ему не скажем» возбуждает похлеще любых самых грязный фантазий. Он прикусывает нижнюю губу, а после толкает язык за щеку, с упоением рассматривая, как Тай залезает на Тэ, придвигаясь к его лицу.       Тай поворачивается к брату спиной, перекидывает через него ногу и протяжно выдыхает, как только тот принимается мять его упругие ягодицы, массируя их лёгкими движениями, ласково шлёпает по обеим и аккуратно притягивает к себе, чтобы омега уселся ему на лицо.       Тэ с жадностью вдыхает усилившийся вишнёвый аромат, сначала утыкаясь кончиком носа в сжимающееся отверстие, а после этого впивается в дырочку горячими губами, присасываясь к ней, и срывает с губ близнеца робкие и судорожные стоны.       Альфа стискивает зубы, чтобы не простонать вместе с омегой. Чтобы не прорычать на всю гостиную, видя эту до безобразия соблазнительную картину. Рука сама тянется под халат, и он обхватывает ладонью свой возбуждённый член, принимаясь медленно и не спеша надрачивать его.       Тай вздрагивает, когда чувствует, как влажный язык скользит по его гладкой промежности. Снова простанывает, но на этот раз куда более решительно и сладко, ощущая, как по всему его телу проносится долгожданная волна удовольствия, а всё внутри скручивает от желания. Он упирается обеими ладонями в грудь Тэ и запрокидывает голову назад, замечая, как его взгляд начинает мутнеть. Сложно усидеть на месте. Как же, чёрт побери, невыносимо тягостно удержаться от того, чтобы не начать ёрзать на лице брата.       Тэ не торопится. Специально растягивает этот момент. Вылизывает своего близнеца неспешно, смакуя. Кончик языка скользит вокруг то сжимающегося, то раскрывающегося отверстия, которое так и нуждается в том, чтобы быть заполненным. Не просто языком. Нет. Членом. Членом их папочки, разумеется.       Тай снова громко простанывает, на этот раз ещё и всхлипывая, как только Тэ пробует протолкнуть язык внутрь, растягивая узкие стеночки.       — Глубже… — сдавленно бормочет он себе под нос. — Растяни мою задницу для папочки, Тэхён…       Чонгук ускоряется от такого зрелища и от таких провокационных фраз. Начинает быстрее двигать рукой на своём члене, подхватывая пальцами сочащийся из головки предэякулят и размазывая его вдоль всего ствола.       Тэ сдаётся, и из его рта доносится довольное и какое-то сытое мычание. Он протискивает язык в узкое отверстие на всю длину, чувствуя бугристость и влажность уже куда более податливых стенок. Вытаскивает его. Жадно целует липкий и мокрый вход, слизывая густую смазку, снова присасывается к дырочке, совершенно не стесняясь звонких и хлюпающих звуков, разлетающихся по всей комнате. Вновь шлёпает ладонью по ягодице, но на этот раз грубее — так, что вынуждает Тая чуть привстать, после чего обхватывает губами поочерёдно каждое его яичко и начинает ненасытно посасывать, заставляя брата дрожать и выгибаться в пояснице настолько сильно, что ещё немного, и он просто рухнет на пол, теряя равновесие из-за нелепой позы и подступающего оргазма.       Чонгук держится из последних сил, чтобы не вскочить с кресла и не рвануть к ним прямо сейчас. Прямо в это чёртово мгновение. Его набухший твёрдый член напряжённо и болезненно пульсирует, и он пальцами сцеживает с пунцовой поалевшей головки всё больше и больше полупрозрачной смазки, источающей густой запах аниса.       Тай бросает на их альфу затуманенный взгляд и тянет к нему руку, так и маня к себе, пока Тэ продолжает ненасытно кружить кончиком языка вокруг его сокращающегося ануса, из которого обильно сочится смазка, капая ему на лицо.       — Иди к нам, папочка… — сладко пищит, извиваясь на брате. — Пожалуйста… Я скоро кончу… — наклоняется немного ниже и несдержанно хватает Тэ за член, сжимает его у основания, аккуратно сдавливает и начинает массировать. — И он тоже… — припадает к головке губами и проводит кончиком своего языка по узкой уретре, давя на неё.       Тэхён не стонет, а почти что рычит, прикрывая глаза. Дёргает напряжёнными бёдрами вверх, так и прося большего, а Тай целует головку его члена, обхватывает губами, слегка посасывая, и вновь поднимает соблазнительный взгляд на Чонгука.       — Вкусно… — язык кружит вокруг головки, слизывая каждую капельку полупрозрачной смазки с запахом и вкусом вишни. — Папочка, а ты сейчас такой же сладкий, как и наш Тэ?       Тэ снова проталкивает язык внутрь на всю длину, и Тай тут же, прикусывая свою нижнюю губу от неожиданности, ускоряется, принимаясь ёрзать на лице близнеца быстрее и куда более несдержанно. Тэ позволяет. Не противится такому накалу. Охотно принимает каждое движение омеги, отлаживая его дрожащие пышные ягодицы.       — Блять… — на одном выдохе скулит Тай, вспоминая, что их альфа точно не будет рад такой лексике. Не удержался. Не смог проконтролировать себя.       Чонгук приподнимает бровь, запрокидывает голову назад, прерывисто выдыхая, плавно разминает шею и возвращает жадный взгляд на близнецов.       — Быть может, ты займёшь свой грязный ротик членом брата, чтобы из него не выходили столь бранные слова, вишенка? — прорыкивает альфа, усердно сжимая свой член у основания, чтобы не кончить прямо сейчас.       — Или твоим узлом, папочка…       Альфу ведёт от таких слов, а член отдаёт во вспотевшей ладони болезненно пульсацией, которую больше невозможно терпеть.       Тай снова хватает твёрдый и возбуждённый член брата и стискивает в своих пальцах, вновь наклоняется к нему, плюёт на и без того влажную головку и размазывает свою слюну до самых яичек, пачкая и их, проводит кончиком языка по нежному шовчику, провоцируя глухие и сдавленные стоны у омеги.       Волны оргазма накрывают сразу обоих близнецов. Всё внутри вспыхивает. Животы скручивает от непередаваемо сладкого ощущения во всём теле. Словно единый организм. Одно целое.       Тэ опять толкается бёдрами выше, продолжая смачно и громко вылизывать чужую текущую задницу. Шлёпает по ней. Сжимает ягодицы и раздвигает их всё шире, видя перед собой лишь сокращающуюся мокрую розовую дырку. И единственное, чего ему сейчас действительно не хватает — это взглянуть в лицо брату, чтобы насладиться тем, каким он стал разрушенным и податливым лишь благодаря его умелому и жадному языку. Не члену. Не пальцам. А губам и языку. Это было бы прекрасное зрелище. Зрелище, после которого он с особым удовольствием кончил бы прямо на это милое ангельское личико.       Бёдра Тая начинают беспорядочно дрожать, и Тэ понимает, что тот на грани. Он вновь и вновь толкается языком в расслабленное и податливое отверстие, раздвигая его липкие пульсирующие стеночки, и стонет с ним в унисон, пока брат ласкает его член, надрачивая то быстрее, то медленнее. Хаотичные движения в горячей скользкой ладони приближают долгожданную разрядку, и Тэ распахивает глаза, не в силах больше сдерживать собственное удовольствие. Снова впивается в дырочку губами, присасывается к ней с голодными и чавкающими звуками и сдавленно стонет, когда Тай вновь берётся облизывать головку его члена, надавливая на истекающую смазкой уретру.       Смазка и остатки слюны стекают на промежность Тэхёна, и Тай проводит по ней кончиком пальчика.       — Его дырочка так сжимается, папочка… — хрипло произносит омега. — Можно я… — давится собственными сладкими стонами. — Можно я немного помогу ему?..       Диван становится мокрым из-за смазки Тэ, которая сочится из его задницы, стекая тянущимися и густыми каплями вниз.       — Совсем чуть-чуть, папочка… — молит у него Тай, без разрешения дотрагиваясь до мокрых чужих стеночек.       Крепкие бёдра альфы начинают заметно подрагивать, а ноги не слушаются, даже сидя в кресле. Торс напрягается, а каждый кубик на подкачанном животе приобретает более чёткие и выпуклые грани.       — Папочка, нашему Тэ это очень нужно… — чуть сползает ниже, раздвигает ноги близнеца как можно шире и на этот раз дотрагивается до сокращающегося входа влажными дрожащими губами, невесомо и нежно целуя гладкое мышечное колечко. — Сладкий… — медленно проводит кончиком языка по промежности, собирая смазку. — Хочу его растянуть для твоего члена, папочка, — не унимается Тай. — Разреши… Прошу тебя… Он такой узкий, — переводит плывущий взгляд на огромный член Чонгука, усыпанный толстыми бледно-голубыми венами. — Без должной подготовки его попке будет больно.       Чонгук плавно поднимается с кресла, хищно рассматривая своих мокреньких и измученных омег, желающих его член, и медленно подходит к ним, срывая с губ Тая лукавую и довольную ухмылку.       — Посмотри, какой он… — омега пробегает пальчиками по нежным и бархатным яичкам Тэ. — Его срочно нужно трахнуть, папочка… Его попка так и хочет быть оттраханной, папочка… — неотрывно смотрит в глаза их альфе. — Разреши мне начать первому, — водит пальцем вокруг узких стеночек по кругу, еле заметно надавливая, на что Тэ тут же мучительно изгибается и стонет.       Альфа подходит почти вплотную, и Тай тут же поднимается, робко и так покорно глядя на него сверху вниз.       Солоноватая твёрдая головка члена Чонгука скользит по его пухлым губам, соблазнительно сминая их, касается краешков зубов, и как только Тай приоткрывает рот, чтобы обхватить её полностью, звучит низко, строго и твёрдо:       — Нет.       Точно также, как и на парах по ядерной физике, преподавателем который и является кандидат физических наук, профессор Чон Чонгук, а по совместительству и ректор института, в котором учатся его омеги.       Близнецы вздрагивают. Сразу оба. Как единое целое. И с губ обоих слетают тихие невнятные покладистые стоны.       — Слезь с Тэхёна, вишенка, — приказывает Чонгук, и омега тут же подчиняется, освобождая лицо брата от своих липких и мокрых ягодиц.       Ноги Тая очаровательно дрожат от возбуждения, а Тэ приподнимается с дивана, слизывая со своих губ остатки смазки брата.       — Твоя попка прекрасна, ягодка… — не удерживается от комментария Тэхён и игриво шлёпает по ней, с наслаждением улыбаясь и любуясь раскрытой дырочкой близнеца. — Она готова принять огромный и сладкий член нашего папочки.       — А вот твоя пока что нет… — огорчённо дует губы Тай, поворачиваясь к нему, и дотрагивается до плеч омеги, желая завалить его обратно на диван. — Если папочка нам разрешит, то я тоже вылижу тебя, малыш… Твоя попка так и жаждет быть…       — Т-ш-ш-ш-ш, — хрипло выдыхает Чонгук, внимательно слушая эти милые и в то же время грязные разговоры. — В нашей спальне на третьей полке в шкафу есть подарки для вас, вишенки, — поправляет взъерошенные волосы на голове Тэхёна, поглаживая. — У вас есть пять минут, чтобы найти их. Время пошло.       Омеги, задорно переглядываясь, встают с дивана и кое-как следуют в спальню, чувствуя сильную дрожь в бёдрах и коленях.       Чонгук не бросает слов на ветер. Никогда. Поэтому появляется на пороге их комнаты спустя ровно обозначенное им количество времени, как раз именно в тот момент, когда Тэ осторожно поправляет тоненькую лямку, сползающую по плечу Тая.       — Нравится?       — Да, папочка… — хором отвечают близнецы, стоя перед ним в кружевных комплектах белья вишнёвого оттенка, состоящих из элегантных кроп-топов и прозрачных трусиков, в коротких пышных юбочках точно такого же насыщенного цвета.       — Ты забыл снять, малыш, — кивает на белые носочки с кружевной оборкой сверху, где резинка, надетых на ногах Тэхёна. — Но так мне даже нравится больше.       Горячий взгляд альфы пробегает по каждому из них, с упоением рассматривая юные и знойные тела в новеньких нарядах.       — Очаровательно, — сдавленно заключает он, пока его член, спрятанный под халатом, снова подёргивается от возбуждения и желания. — Самые прекрасные омеги, которые когда-либо существовали и будут. Мои прелестные мальчики. Мои.       — Только твои, папочка… — опять хором, сжимая пальчиками края коротких юбок.       — Мои мальчики готовы продолжить радовать папочку?       Тэхён игриво наклоняется к брату и что-то шепчет ему на ухо так, чтобы Чонгук ни в коем случае не услышал, не забывая при этом демонстративно и так сладко лизнуть мочку, обхватить губами и потянуть на себя, ласково прикусывая и вызывая хихикание у Тая.       — Готовы, — задорно отвечает Тэхён, приобнимает брата за талию и тянет к себе, принимаясь целовать его пухлые губы, параллельно с этим гладя вдоль спины и спускаясь всё ниже к заднице.       Тай не уступает ему, залезает горячей ладонью под юбочку и сжимает сочную ягодицу поверх кружевных трусиков, оттягивая её в сторону так, чтобы взгляд их альфы неминуемо упал на скрытую под прозрачной тканью дырочку.       — Ты станцуешь для нашего папочки, пока я буду жадно давиться его огромным и толстым членом, ягодка? — звонко прерывая поцелуй, мычит ему прямо в рот. — А после папочка займётся твоей сладкой задницей, которую я уже успел подготовить для него.       Тэ отходит от брата, подходит к их альфе, обходит его, ластясь, как маленькая кошечка, берёт за ладонь и тянет к кровати, усаживая на мягкий матрас, а сам опускается перед ним на колени и покорно поднимает горячий взгляд, прикусывая свою нижнюю губу.       — Пока Тай будет вилять своими аппетитными бёдрами перед тобой, я буду насаживаться ротиком на него… — залезает ладонью под халат, проводит ею по внутренней части бедра и распахивает махровую ткань, видя, как между ног Чонгука вываливается влажный пульсирующий стояк.       Чёрт, хочется укусить. В буквальном смысле. Хочется сжать эту пунцовую головку зубами так, чтобы в горло брызнула сперма. Но вместо этого Тэ аккуратно обхватывает толстый ствол длинными и тоненькими пальчиками и наклоняется, смачно облизывая самую верхушку.       Тело альфы окутывает опаляющий жар. Он несколько секунд любуется Тэхёном, сидящим у него в ногах, а после поднимает глаза на соблазнительно изгибающегося Тая, уже успевшего включить лёгкую и расслабляющую музыку для танца.       Острый кончик влажного языка Тэхёна тычется в узкую уретру, срывая с губ альфы прерывистые выдохи, после чего омега открывает свой рот пошире, вытягивая его овалом, и начинает плавно насаживаться на толстый ствол. У их альфы слишком огромный член. Чересчур. Настолько большой, что даже головка еле влезает. Но Тэ это не останавливает и никогда не останавливало, как и Тая. Он придвигается поближе и, жмурясь, обхватывает член губами усерднее, опускаясь всё ниже и ниже. Сначала медленно и осторожно, помогая себе языком, и как только доходит до основания, замирает, чувствуя, как из глаз начинают течь слёзы.       Ладонь Чонгука ложится на его затылок, и Тэ глухо мычит, упираясь обеими руками об бёдра альфы.       — Давай, вишенка, — звучит над головой низкий возбуждённый бас. — Достань его из своего ротика и снова возьми его, но на этот раз чуть смелее и увереннее, — ослабляет хватку на голове. — Будь послушным мальчиком.       — Да, ягодка… — вмешивается Тай, поглаживая своё тело под ритмичные звуки. — Давай же, пока вместо тебя это не сделал я. Возьми папочкин член в горлышко.       Тэ с удовольствием подчиняется. Плавно вытаскивает сокращающийся ствол из своего рта и тут же вновь насаживается на него, выпуская как можно больше тёплой слюны, которая стекает по выпуклым венам, капая на яички альфы.       Омега ощущает, как с каждой новой секундой его трусики становятся мокрыми, а ягодицы — липкими и влажными от собственной смазки, поэтому он чуть приподнимает ягодицы выше и оттопыривает задницу так, чтобы аппетитные округлые формы торчали из-под пышной юбки, отражаясь в зеркале для Чонгука и бросаясь в глаза его близнецу.       Альфа срывается на утробный блаженный рык от того, как горячий рот Тэхёна ритмично поглощает его член раз за разом, опускаясь всё ниже и ниже. Жадно. Грязно. Звучно. Выделяя всё больше и больше голодной слюны.       Омега даже не думает останавливаться, а позволяет огромной головке проникать в тесное и узкое горло, скользя по его стенкам, пока Чонгук несдержанно толкается бёдрами вверх, желая насадить как можно глубже.       — Хороший мальчик, — судорожно простанывает альфа на всю спальню, перебирая пальцами розовые волнистые прядки на его макушке. — Знаешь, что бывает с хорошими мальчиками, м-м? Они заслуживают поощрение.       Омега не сопротивляется напору альфы и полностью поддаётся ему, давая трахать свой рот так, как желает того их папочка. Он старательно расслабляет горло и протяжно мычит, создавая дополнительную вибрацию, приятно проносящуюся по крепкому и толстому члену, то и дело моргает, пытаясь избавиться от накопившихся в глазах слёз, которые стекают по его щекам вниз, попадая на широко растянутые вокруг ствола губы.       Альфа неотрывно смотрит сверху вниз на эту прелестную картину, а потом переводит полыхающий взгляд на зеркало, в котором отражается торчащая из-под юбки сочная задница.       — Тай, — глухо рычит Чонгук. — Малыш, займись попкой брата.       — Наконец-то… — сладко тянет тот и опускается на колени сзади Тэ, принимаясь наглаживать его со спины. — Спасибо, папочка… — приторно благодарит их альфу и проводит пальчиками по кружевной ткани прямо между ягодиц. — Какой мокренький…       Тэ вздрагивает и простанывает с членом во рту, когда чувствует, как кончик чужого пальца надавливает на его вход поверх ткани трусиков. Всё внутри сжимается от предвкушения, а сам он чувствует себя настолько нуждающимся, что начинает вилять бёдрами из стороны в сторону, прося всё большего.       — Нетерпеливый… — Тай озорно шлёпает его по ягодице, и тот всхлипывает, давясь членом, собственной слюной и слезами.       Дышать становится сложнее, и Чонгук, замечая это, убирает руку с головы Тэ и отпускает его, позволяя отстраниться.       Омега сразу же вытаскивает член из своего рта и поднимает тёмные заплаканные глаза на альфу, нетерпеливо и капризно хныча.       — Моя куколка, — Чонгук любуется этим зрелищем, дотрагивается большим пальцем до нижней губы омеги и стирает с неё слюну, тянущуюся тоненькой струйкой от его рта до головки.       — Хочу ещё… — задыхаясь, шепчет Тэ и наклоняется к мокрому стволу, принимаясь жадно облизывать его верхушку, пока Тай ласково залезает к нему в нижнее бельё и нащупывает вход, массируя его по кругу.       Кончик языка вновь нащупывает уретру, давит на неё, играясь, а после скользит вниз, облизывая каждую выпуклость и неровность на члене, вынуждая Чонгука поддаться и несколько раз простонать, вцепляясь в копну розовых волос.       — Папочке нравится? — горячее рваное дыхание ударяет прямо в набухшие яйца альфы. — Папочка доволен? — шепчет Тэ, обхватывая их губами так, чтобы захватить сразу оба.       — А ягодке нравится? — игриво вмешивается Тай и надавливает пальцем на сокращающийся вход, с хлюпанием проникая сразу до средней фаланги. — Нравится быть заполненным? — с рывком стягивает с него трусики вниз и снова шлёпает по мокрой от смазки попке. — Узкая шлюшка… — поддаётся собственным эмоциям и желанию доминировать сейчас. — Маленькая текущая шлю…       — Тай! — грозно прорыкивает Чонгук, шипя на него, а сам вот-вот кончит от услышанного.       — Прости, папочка… — смущённо отзывается омега, а после добавляет. — Просто он так сжимается вокруг моего пальца… Он такой горячий и влажный внутри. Его стеночки так сокращаются.       — Вставь два, — рычит Чонгук, запрокидывая голову назад, а дикий и обезумевший от похоти взгляд ползёт по потолку. — Войди в него двумя пальчиками, малыш.       Тэ прогибается в пояснице сильнее и снова поднимается к головке, обхватывает её губами, втягивая свои щёки, и начинает вновь жадно сосать, громко причмокивая. Обхватывает член их альфы у основания, подрачивая его своей рукой, и быстро двигает головой вверх-вниз, стимулируя чувствительную зону.       Омега хлопает мокрыми от слёз ресницами и закатывает глаза, когда Тай нажимает на скользкий вход уже двумя пальцами и плавно входит в его задницу сразу по костяшки.       — Расслабься, — подбадривает его близнец, свободной рукой поглаживая попку, и толкается чуть глубже, чтобы нащупать заветный и уязвимый комочек нервов.       Тэхён зажмуривается и сдавленно всхлипывает, выпуская изо рта член их альфы, и Чонгук тут же обхватывает его подбородок и поднимает лицо на себя, заглядывая в глаза.       — Больно, малыш? — как-то встревоженно.       Тэ вертит головой и тяжело выдыхает, когда Тай снова толкается пальцами вперёд, раздвигая мокрые стеночки.       — Иди сюда… — на выдохе шепчет Чонгук и поднимает Тэхёна с колен, аккуратно наклоняет к кровати, вынуждая залезть на неё, и ставит в коленно-локтевую позу.       Тай растерянно хлопает глазами, оставаясь на полу, и чувствует себя виноватым, не понимая, что он сделал не так, ведь Чонгук сам сказал, чтобы он вошёл в Тэ сразу двумя.       — И ты иди сюда, малыш, — тянет руку к омеге и поднимает его, подводя к Тэхёну. — Вы играете друг с другом пальчиками, м? — возбуждённо спрашивает, смотря то на одного, то на другого.       — Без проникновения, папочка… — стыдливо сознаётся Тай. — Мы ласкаем друг друга, да, но без проникновения, папочка. Сегодня… — встревоженно сглатывает. — Впервые…       Чонгук обнимает его за талию и притягивает к себе, нежно целуя в губы, а осознание, что в эти попки входили лишь его пальцы и только его член распыляет всё острее. Это заводит. Это приводит в неописуемый восторг альфу, а чувство упоительного собственничества так и разгорается в нём.       — Нужно нежнее, малыш, — Чон дотрагивается подушечкой пальца до сжатой дырочки, массируя её круговыми движениями. — Ты ведь сам сказал, что он очень узкий, да? — объясняет Таю. — Его попке должно быть приятно, а не больно. Ты должен его расслабить, малыш. Должен сделать так, чтобы он сам захотел насадиться на твои пальчики.       Тэ замирает, ощущая, как большой палец Чонгука надавливает на его вход, постепенно проникая, и тихо простанывает, расслабляясь.       — Видишь, как его дырочка начинает податливо раскрываться навстречу, малыш? — шипит Чонгук, кивая на сокращающиеся стеночки, убирает палец и надавливает уже двумя.       Тэ своевольничает и толкается чуть назад, желая как можно скорее почувствовать долгожданную заполненность внутри себя, и альфа плавно входит в узкое отверстие, начиная неторопливо и осторожно растягивать.       Умелые пальцы сгибаются под правильным углом, упираясь горячими подушечками в стенку, и альфа запросто находит простату за считанные секунды, аккуратно надавливая на неё.       В спальне раздаётся громкий и рваный стон, а бёдра омеги начинают моментально дрожать, вызывая лучезарную и довольную улыбку у Тая.       — Я тоже хочу… — капризно шепчет он, покусывая губы, и тянется к своему текущему члену, реагирующему на стоны близнеца. — Я тоже хочу, папочка, чтобы ты вошёл в меня… Очень хочу… — и, не дождавшись разрешения, встаёт в такую же позу рядом с братом, выпячивая просящую задницу кверху.       Чонгук стаскивает с неё крошечные трусики, оголяя влажные ягодицы, и осторожно надавливает на промежность пальцами свободной руки, пока вторая растягивает Тэхён.       — Боже, папочка… — сбивчиво перебирает слова Тэ.       — Что такое?       — Надави ещё раз, — требует омега, прогибаясь в пояснице. — Пожалуйста… — тяжело стонет, прикрывая глаза.       — И мне, — подхватывает Тай, нетерпеливо облизываясь. — И мне, папочка… Трахни нас своими пальцами, пожалуйста…       Члены омег заметно и одновременно твердеют ещё больше, когда подушки пальцев альфы надавливают прямо в цель — на комочки нервов, вызывая всё больше громких и несдержанных всхлипов, долетающих даже до кухни.       — Я скоро кончу… — сладко мычит Тэ, зарываясь лицом в мягкое и пушистое одеяло. — Боже-е-е… Я больше не могу… — тело перестаёт слушаться, а с головки его члена начинает течь полупрозрачная смазка, пачкая постельное бельё. — Не могу… — задыхается и виляет бёдрами из стороны в сторону, насаживаясь на пальцы увереннее, а через мгновение резко сжимается и прикусывает свой кулак, хныча. — Подожди…       Чонгук останавливается, продолжая при этом стимулировать стонущего Тая.       Тэ отползает немного вперёд, освобождая свою задницу от пальцев их альфы, поворачивается к нему, встаёт на колени, оставаясь на кровати, и вновь наклоняется к члену Чонгука, жадно обхватывает его губами и начинает снова посасывать, не позволяя себе кончить раньше того, как этот огромный и стоящий колом член окажется внутри него.       Альфа прикрывает глаза, запрокидывает голову назад, глухо рыча, и давит подушечками на простату Тая, утопая в ещё более звонких и грязных стонах, срывающихся с губ того.       Каждый из них хочет быть хорошим для своего папочки. Каждый старательно насаживается: один ртом на член, а второй — задницей на пальцы, поскуливая в унисон.       Тэхён ускоряется и снова начинает давиться членом Чонгука, на что тот, тяжело дыша, уже предупреждает сам:       — Детка, я так кончу в твой сладкий ротик, а не в ваши прекрасные попки.       Но это не срабатывает. Тэ не останавливается, а наоборот насаживается на его член с ещё большим и остервенелым напором, чавкая на всю комнату. Губы вновь широко растягиваются, сжимая скользкий ствол со всех сторон, а с уголков стекает слюна, которую он пытается втянуть обратно, но заглатывает толстый член ещё глубже.       — Чёрт, — хрипит Чонгук, ощущая нарастающую дрожь в коленях. — Детка, хватит… — проталкивает пальцы в Тая и раздвигает их внутри, чувствуя его хаотичные сокращения.       Но, кажется, у омеги другие планы — довести их папочку до изнеможения. Он игнорирует альфу, а головка снова протискивается в горячее и тесное горлышко, и Тэ ощущает, как член судорожно пульсирует внутри его рта, скользя по языку.       — Малыш, — громким рыком осаждает его альфа, грозно сверкая возбуждённым взглядом. — Ещё чуть-чуть, и я…       Тэхён всё же замедляется и отстраняется, доставая из своего рта покрытый слюной ствол, и поднимает на альфу поблёскивающие глаза, смотря на него в упор.       — Залезай на брата, — шипит он, доставая пальцы из задницы Тая. — Ложись на него животом, вишенка.       Тэ охотно подчиняется и оказывается сверху своего близнеца, укладываясь ему на спину, пока тот чуть сползает вниз и раздвигает бёдра пошире, устраиваясь удобнее на краю кровати.       Чонгук на мгновение замирает, рассматривая эту невыносимую картину перед собой: две упругие текущие попки лежат друг на друге, нетерпеливо дожидаясь его члена. Это сводит с ума. Ещё немного, и можно обезуметь. Сладкие и бархатные, как сочные персики, истекающие соком. Объединение.       Как, чёрт возьми, можно выбрать, в кого войти первым?!       Чонгук приближается к ним, любуясь тем, как гладко выбритые розовые дырочки безостановочно пульсируют, сочась вишнёвой густой смазкой, стекающей по их бёдрам.       Ебучее блядство.       Альфа упирается головкой в мокрую промежность Тэхёна, скользя ею между ягодиц, а после точно также проводит между половинок Тая, вызывая у обоих омег дрожь.       Он обхватывает задницу Тэхёна, лежащего сверху брата, обеими ладонями и толкается вперёд, ощущая, как ребристая поверхность стеночек тугого ануса Тая задевает его уретру.       Член соблазнительно трётся о поблёскивающие от смазки ягодицы, с лёгкостью скользя между ними, а взгляд невозможно оторвать от узких дырочек, давно уже готовых для него.       Альфа упирается головкой в стеночки Тая и толкается бёдрами вперёд, протискиваясь в горячее пространство, запрокидывает голову назад и прерывисто выдыхает, ощущая, как нестерпимый жар опаляет низ его живота изнутри. Подкатывает новая волна оргазма, и он плавно входит в свою ягодку на всю длину, громко и рвано простанывая от наслаждения.       Омега сначала сжимается, но быстро расслабляется, принимая в себя толстый и длинный член альфы, который начинает ритмично двигаться в нём.       Чонгук не может оставить без внимания попку Тэхёна, пока трахает его брата, поэтому укладывает на мышечное колечко два пальца и начинает массировать, чуть надавливая и проникая внутрь.       Омеги тут же начинают жалобно и звонко стонать, сгорая от тепла собственных тел друг на друге. Становится до одури жарко и душно. Влажно. Мокро. Липко.       Чонгук чуть ускоряется, ударяя головкой по простате Тая несколько раз, срывая с его рта судорожные крики, но торопливо выскальзывает из его задницы и упирается в дырочку Тэ, убирая с неё пальцы.       — Войди в меня, папочка… — умоляет Тэхён, принимаясь робко извиваться, и альфа больше не может себе позволить заставлять омегу ждать.       Он медленно толкается вперёд, вновь ощущая жар и узость сокращающегося нутра его мальчика, нежные и рельефные стеночки которого сжимаются вокруг члена, даря головокружительное удовлетворение. Невозможно больше терпеть, и альфа начинает низко стонать, толкаясь вперёд более грубо и ненасытно.       Чонгук сдавливает бёдра Тэ с такой силой, что на карамельной коже остаются белые следы от его пальцев. Ещё пара несдержанных движений, и он выскальзывает из мокрой дырки, сразу же проникая в другую. И так поочерёдно. Раз за разом. Сменяет аппетитные и желанные задницы, трахая их по очереди.       Омеги беспрерывно стонут, ощущая, как от буйствующего и нестерпимого оргазма немеют их ноги. Головка то и дело бьёт по их нежным комочкам нервов, давит на них, вызывая жалобные выкрики. Дыхание спирает. Воздуха не хватает. Хочется завыть от удовольствия и подкатывающего желания кончить.       В спальне отчётливо слышно, как тяжёлые яйца альфы звонко шлёпаются об ягодицы омег, из-за чего летят мелкие брызги от их смазки, попадая на крепкий и напряжённый торс Чонгука.       — Твоя попка готова? — несдержанно прорыкивает он, шлёпая по заднице Тэ.       — Да, папочка… — податливо мычит в ответ, ощущая внутри себя нарастающую пульсацию, отдающую по растянутым стеночкам.       — Умница… — альфа толкается вперёд, снова ударяясь о мокрые и липкие ягодицы, и тёплые струи спермы вырываются из его разбухшей головки, начиная постепенно заполнять Тэхёна изнутри.       Тэ хаотично ёрзает на брате, пока тот дрочит свой истекающий предэякулятом член, старательно ублажая себя, массирует возбуждённый ствол и перебирает пальчиками яички, играя с ними и дразня самого себя.       Чонгук замедляется, выплёскивая из себя ещё одну струю спермы, замирает и лишь спустя несколько секунд медленно выходит из пульсирующей дырочки, из которой тут же начинает вытекать его семя.       — Аккуратно, вишенка, — альфа помогает Тэхёну слезть с его брата, но не позволяет подняться, укладывая на живот, а после обхватывает его ягодицы обеими ладонями и широко раздвигает, проворачиваясь к Таю. — Ему нужно помочь, малыш.       Омега всё понимает без лишних объяснений. Он поднимается, сползая чуть ниже, и наклоняется к попке близнеца, укладывая свои влажные ладошки поверх их альфы.       — До последней капельки, вишенка, — строгое и чертовски возбуждающее напутствие.       Тай проводит кончиком языка по раскрытой оттраханной дырочке, слизывая с неё густую вытекающую каплю спермы альфы, а после присасывается к ней губами, сначала нежно целуя, а уже через несколько секунд куда более жадно, всасывая в свой рот семя их папочки.       Тэ снова принимается жалобно скулить и ёрзать животом на кровати, пока язык его брата шаловливо двигается в нём, слизывая со стеночек сперму, а Чонгук в это же мгновение обхватывает своей огромной ладонью член Тая и начинает его ласкать, ритмично двигая пальцами вокруг изнывающего ствола, усыпанного мелкими выпуклыми венками.       Тай судорожно всхлипывает и шлёпает по ягодице Тэ, прося всё без остатка, на что его брат напрягается всем телом, тужась, и из дырочки вытекает ещё больше спермы, которую омега сразу же слизывает, снова присасываясь к сокращающемуся мышечному колечку.       Братья вновь становятся единым организмом, испытывая, кажется, один оргазм на двоих. Оба безостановочно ёрзают, дрожа всем телом, рыпаются, скулят и сдавленно всхлипывают, ощущая, как их члены пульсируют всё сильнее, а животы стягивают приятные чувства нарастающего тепла.       Альфа довольно ухмыляется, когда на его ладонь вытекает сперма Тая, перемешанная со смазкой, и медленно размазывает её вдоль всего органа. И в это же мгновение Тэ, судорожно хватая ртом воздух, сжимается и протяжно выдыхает, а его семя вырывается наружу, попадая ему на живот и на скомканное под ними одеяло.       Дыхание сбивается. Внутри взрываются фейерверки. Оргазм парализует тела омег, вынуждая их замереть в неестественных позах от ни с чем несравнимого удовольствия. С кружевных трусиков, промокших насквозь, стекают сладкие телесные жидкости, капая на дрожащие бёдра, а их члены непроизвольно дёргаются, продолжая сочиться семенем, источающим аромат вишни.       Спальня кажется пеклом. Складывается ощущение, что даже стёкла запотели.       Тай ещё раз, причмокивая, присасывается к мокрой дырке, облизывает её и отстраняется, проводя кончиком языка по своим губам, чтобы собрать с них остатки спермы их альфы.       Оба не могут лишний раз пошевелиться. Оба не в состоянии лишний раз вдохнуть.       Братья молча переплетают свои пальчики друг с другом, берясь за руки, и старательно пробуют отдышаться, по-прежнему ёрзая в унисон друг с другом, пока их папочка одновременно гладит их приподнятые кверху задницы, поощрительно и ласково пошлёпывая их.       — Хм… — хрипло тянет он. — Думаю, вы вполне заслужили моё разрешение пойти к Чимину, — иронично поглядывает на часы. — Или… — опускает взгляд вниз, замечая, что его собственный стояк никак не спадает, а член вновь твердеет ещё сильнее от одного лишь взора на столь разрушенных и измученных мальчишек, продолжающих постанывать и жалобно поскуливать в такт друг с другом. — Что же мне с вами делать, вишенки? — задумчиво спрашивает, поглаживая округлые бёдра обоих.       — Трахать, — звучит в ответ хором и задыхаясь, из последних сил, но так искреннее и вызывающе. — Дай нам прийти в себя, папочка… Чимин подождёт, — вырывается из Тэхёна. — А вот твой сладкий, огромный, толстый член — нет. Мне мало… Я хочу вновь почувствовать, как он трахает моё горлышко, хочу…       — Мы хотим, — решительно поправляет его Тай. — Папочка, трахни наши ротики. Трахни нас в горлышко прямо сейчас.