Сопли и объятия (Sniffles and Snuggles)

      Баки стоял в дверном проёме тёмной спальни, скрестив руки на широкой груди, и смотрел на спящего Тони. Совсем недавно он поставил рядом с кроватью небольшую мусорную корзинку, но гора использованных салфеток уже перевалила за её края и рассыпалась по полу, и даже сейчас Тони сжимал одну из них в расслабленной руке. Его дыхание было тяжелым – влажные, пузырчатые хрипы, а одеяло сбилось в ногах. Он чувствовал попеременно то холод то жар по мере того, как поднималась температура, и Баки никогда не был до конца уверен, следует ли ему снова укрыть его одеялом или же дать немного остыть. Он чувствовал бы себя намного лучше, если бы Тони позволил им просто вызвать врача, но тот был непреклонен в том, что не хочет ничего даже слышать об этом.       Признаки болезни начали проявляться ещё несколько дней назад. Баки заметил, что Тони стал слегка массировать горло, а его голос немного хрипел при разговоре, но когда он спросил, всё ли в порядке, тот просто отмахнулся от него. Благодаря тому, что Баки был суперсолдатом, он никогда не болел, но в былые времена Стив всегда был достаточно болезненным, и поэтому у него было немало опыта в том, чтобы распознать, что кто-то заболел, но просто упорно отказывается признавать это. И хотя меньше всего сейчас Баки хотелось бы ассоциировать Тони с чем-то, связанным с его бывшим лучшим другом, но он должен был признать, что по крайней мере этот опыт принес пользу.       Тони может и не признавал, что начинает заболевать, но это не помешало Баки привести некоторые свои планы в действие. Он тайно сговорился с Пятницей, чтобы убедиться, что в Башне есть достаточный запас Тайленола, Ибупрофена, пастилок для горла, гелевых пакетов, разогревающей мази VapoRub и прочих необходимых медикаментов, а после также привлёк к этому делу Питера. Питеру удалось убедить свою тетю, что сейчас он работает над действительно важным и большим проектом, и получить разрешение остаться на ночёвку не только в пятницу, как он это делал обычно, но и в субботу. К тому моменту, как он пришел в Башню после школы в пятницу, симптомы Тони переросли в головные боли, насморк и периодический кашель, и он уже был достаточно болен, чтобы признаться даже самому себе, что ему нездоровится.       Во время болезни мужчина был плохим, но не настолько ужасным пациентом, как предполагал Баки. Он не был раздражительным и требовательным, вместо этого он, казалось, замкнулся в себе, становясь необычайно тихим и отстранённым, удерживая все свои страдания внутри. Поэтому оба его партнёра сплотились вокруг него, следя за тем, чтобы он пил достаточное количество жидкости, во избежание обезвоживания, мягко втирая разогревающую мазь в его грудь и обнимаясь с ним на диване.       Ночью Пятница разбудила их и сообщила, что у Тони поднялась температура. Баки и Питер всё ещё находились в объятиях друг друга, в то время как Тони перекатился на другую сторону большой кровати, в которой они спали все вместе. Баки попросил Пятницу включить приглушённый свет, и в тусклом освещении стал виден блеск пота, который покрывал всё тело Тони, а его кожа была горячей на ощупь. Он хотел поместить Тони в ванну, наполненную ледяной водой, чтобы попытаться сбить температуру, но Пятница сообщила, что этот метод больше не считается безопасным, поэтому вместо этого они с Питером обтёрли кожу Тони смоченными в холодной воде полотенцами и положили ему в рот несколько кусочков льда, так как его горло было слишком болезненным, чтобы глотать большое количество воды за раз.       Это было страшнее, чем Баки представлял себе, и сейчас, наблюдая за состоянием своего возлюбленного, он вспомнил, насколько хрупким был Тони. Питер рассказал ему, что с тех пор как приобрел свои способности, он не болел ни разу – что было совершенно обычным делом для тех, кто обладал какими-либо улучшениями. Однако Тони же полностью был обычным человеком, и хотя это несомненно делало его подвиги в роли Железного Человека ещё более впечатляющими, он всё ещё оставался восприимчивым к различным человеческим болезням. И Баки ничего не мог с этим поделать, разве что носиться вокруг словно чёртова курица-наседка каждый раз, когда он заболевал.       Руки скользнули по талии Баки сзади, и он переплёл пальцы своей плотской руки с пальцами Питера и положил их соединённые ладони на свой живот.       – Как он? – тихо спросил Питер и, будучи недостаточно высоким, чтобы положить голову Баки на плечо, прижался лицом к одному из его бицепсов.       – Думаю, ему немного получше. Пятница? Какая у него сейчас температура?       – Температура тела Босса упала до 39,3°C, – сообщила она им, её ирландский акцент при этом был гораздо более выраженным, что, как выяснил Баки, было признаком того, насколько сильно она обеспокоена. – Она значительно снизилась по сравнению со вчерашним вечером, но его всё ещё лихорадит.       – Я чувствую себя таким чертовски бесполезным, – Баки издал длинный вздох, проведя металлической рукой по своему лицу.       В ответ Питер обнял его крепче.       – Это просто простуда, Баки. И хотя он и чувствует себя так, словно вот-вот умрёт, этого не произойдёт.       – Знаю, куколка, но мне так тяжело видеть его в таком состоянии.       – Я понимаю, для меня это тоже тяжело. Однако теперь, когда он наконец-то отдыхает, как насчёт того, чтобы тоже взять небольшой пятиминутный перерыв? Я приготовил кофе и, вероятно, тебе следует немного поесть.       – Но я не хочу оставлять его одного.       – Он не один – с ним Пятница. Она сразу же даст нам знать, если он проснётся.       – Конечно, Питер, – подтвердила она. – И я была бы очень признательна, если бы ты съел что-нибудь, Баки. Тебе нужно поддерживать свои силы, беспокоиться о Боссе уже достаточно сложно, и мне придется написать ещё больше кодов, если мне нужно будет беспокоиться вдобавок и о тебе.       – Прости, Ница, - извинился он, до сих пор с трудом принимая то, насколько живым был ИИ. Тони много раз объяснял, что её программы обучения безграничны, и она будет всегда продолжать интеллектуально и эмоционально расти и развиваться, как реальный человек, но именно такие моменты по-настоящему поражали его.       – Не волнуйся, Пятница, я позабочусь о нём, – заверил её Питер.       – Хоть я и благодарна тебе, Питер, но кто же позаботиться о тебе? – спросила она.       Он тихо рассмеялся.       – Как ни странно, я более чем способен позаботиться о себе сам, – он потянул Баки за руку, выводя его из комнаты. – Давай, пойдём накормим тебя.       Сидя за барной стойкой на кухне, Баки смог заставить себя съесть кусочек тоста и выпить две чашки кофе. Он наблюдал за тем, как Питер вытаскивает различные продукты и предметы из холодильника и кухонных шкафчиков, расставляя их на столешнице.       – Что ты делаешь?       – Я подумал, что мы могли бы приготовить Тони суп на ужин, – ответил ему Питер. – Куриный бульон должен быть полезен во время болезни.       – Ты когда-нибудь готовил суп до этого?       – Ну, нет, но разве это может быть так сложно? Люди готовят его постоянно. Да и рецепт из интернета выглядит довольно лёгким.       Баки был назначен ответственным за нарезку овощей, так как они выяснили, что его навыки обращения с ножом выходят далеко за пределы только убийств, поэтому ему всегда удавалось нарезать их на кубики идеального размера. Питер собрал остальные ингредиенты и нахмурился, рассматривая подставку для специй.       – Хммм, кажется, у нас нет всего, что, по их по словам, нам нужно, – пробормотал он, а затем снова вернулся к Старк-Пэду, на котором был открыт рецепт. Он открыл новую вкладку браузера и погуглил, что можно использовать вместо недостающих ингредиентов, чтобы никому из них не пришлось бежать за ними в магазин.       Через некоторое время они сложили всё необходимое в большую кастрюлю и поставили её на плиту.       – Итак, нам нужно будет довести его до кипения, – сказал Питер, читая последний пункт инструкции, – а затем просто оставить кипеть в течение нескольких часов.       Баки пошёл ещё раз проверить Тони, пока Питер наблюдал за супом, а затем они встретились в гостиной и вместе свалились на диван.       – Ты выглядишь уставшим, куколка, – пробормотал он, целуя Питера в висок и прижимая ближе к себе.       – Я в порядке, – как можно более убедительнее попытался сказать Питер.       – Ты высыпаешься?       – Да, я стараюсь не засиживаться допоздна, – заверил он его.       – Дай мне знать, если тебе снова понадобится, чтобы я подменил тебя.       Чтобы убедиться, что плохие парни не привыкнут к установленному графику патрулирования Человека-Паука, он время от времени отправлялся на патрули вместе с Баки в ночи, которые были отведены для стажировки, а Баки брал патрули от его имени в ночи, которые Питер проводил наедине с Тони. Конечно, он не был так любим, как дружелюбный сосед Человек-Паук, но зато всем стало известно, что герой войны, Баки Барнс, присматривает за этим маленьким парнем.       – Я хорошо справляюсь, Бак, но обещаю, что обязательно дам тебе знать, если мне понадобится перерыв.       Каждый из них троих мог быть упрямым в определённых вопросах, поэтому это был лучший ответ, на который Баки вообще мог рассчитывать. Питер, возможно, и убедил Пятницу, что он сможет позаботиться о себе сам, но Баки знал, что не повредит, если и он тоже возьмёт на себя заботу о нём. Он кивнул, а затем обхватил шею Питера сзади и привлёк его в сладкий поцелуй, все еще удивляясь тому, как ему так чертовски повезло.       С Рождества прошло всего несколько месяцев, и их нетрадиционные трёхсторонние отношения только набирали силу. Конечно, у них бывали разногласия, и временами им приходилось скрываться, чтобы всё оставалось в тайне, но их характеры хорошо сочетались, и они не проводили слишком много времени наедине, чтобы начать действовать друг другу на нервы. У Питера была школа и патрули, Тони нужно было думать не только о делах Железного Человека, но и о Stark Industries, Баки же совсем недавно стал полноценным Мстителем, поэтому теперь одна из его главных задач заключалась в обучении других Мстителей рукопашному бою, когда у них не было миссий. Роудс также выразил заинтересованность в том, чтобы Баки добавил в свой учебный репертуар снайперскую стрельбу, после того, как Баки случайно продемонстрировал свои навыки на последней миссии, что добавило бы ему ещё больше обязанностей. Как бы им не хотелось проводить каждую минуту бодрствования вместе, они этого не делали, что на самом деле являлось дополнительным преимуществом, заставляя их больше ценить те моменты, которые они проводили друг с другом.       Поцелуй затянулся и вскоре, к большому удовольствию Баки, превратился в полноценный сеанс поцелуев. С самого начала они все условились, что любому варианту пар разрешено вступать в интимные отношения в отсутствии третьего партнера, однако это всё равно не происходило очень часто, даже если выдавалась такая возможность. Все трое, кажется, пришли к независимому выводу, что гораздо веселее, когда они все вместе, поэтому редко дело заходило дальше поцелуев и петтинга, когда их было только двое. И у Баки не было никаких сомнений по этому поводу, поскольку он находил ванильные взаимодействия чрезвычайно приятными. Возможно, дело было в том, что у него было так мало вообще какой-либо близости в течение более семидесяти лет, но даже простая близость со своими возлюбленными, поцелуи и объятия связывали его с ними на куда более глубоком уровне, чем когда-либо делал это секс. И если это делает Баки глупцом, что ж, он будет носить этот ярлык с гордостью.       Некоторое время спустя их прервала Пятница, которая объявила, что Тони проснулся.       – Он попросил меня передать, что устал лежать в кровати и направляется сюда, так что вам нет смысла вставать и идти в спальню, – добавила она.       Почти сразу после того, как ИИ закончила говорить, из коридора послышалось шарканье, и вскоре в дверях появился Тони. На его плечи было накинуто толстое флисовое одеяло, взятое с кровати, однако под ним он был полностью обнажён, не считая пары боксеров, а его волосы торчали в разные стороны. Лицо его всё ещё было бледным, тёмные мешки подчеркивали глаза, а нос был почти таким же красным, как у Рудольфа. Он выглядел изнурённым и несчастным и, как только Баки и Питер приглашающе протянули к нему руки, поспешил к дивану, чтобы опуститься между ними.       Баки повернул его таким образом, чтобы Тони прислонился к его груди, а Питер поднял ноги Тони к себе на колени и принялся разминать их.       – Чёрт, Пити, как приятно, – прохрипел Тони осипшим голосом.       – Чувствуешь себя лучше? – пробормотал Баки, укутывая одеялом себя и уютно устроившегося в его руках Тони.       – Может быть совсем немного, – признал Тони.       – Надеюсь, скоро мы поставим тебя на ноги.       – Надеюсь на это, – ответил он довольно жалким нытьём. – Я ненавижу болеть. И уже устал от всего этого дерьма с постельным режимом.       Баки держал свои мысли при себе – о том, как он был напуган и как осознавал, насколько уязвимым был его возлюбленный. Тони явно не оценит этого, и всё это просто заставит его чувствовать себя ещё хуже, чем сейчас.       – Просто дай себе время на выздоровление, – сказал ему Питер. – Нет смысла торопиться возвращаться к работе до того момента, пока тебе не станет лучше, иначе ты просто снова заболеешь.       – Но я так ненавижу быть непродуктивным, – пожаловался Тони.       – А мы ненавидим не иметь возможность трахнуть тебя, куколка, – сказал Баки, надеясь воззвать к его либидо. – Чем дольше ты болеешь, тем больше времени пройдет, прежде чем мы снова сможем сексуально и весело провести время.       – Оу, но ты же знаешь, как сильно я люблю наши сексуальные и веселые времена, – сказал Тони, надув губы.       – Тогда будь хорошим мальчиком и позволь нам позаботиться о тебе, чтобы мы снова могли вернуться к ним.       – Ты же знаешь, я не умею быть хорошим мальчиком – это сильная сторона Пити.       – Значит просто делай то, что тебе говорят, – сказал Питер, и его голос стал немного ниже. – И я обещаю, что упаду на колени и отсосу тебе, как твой идеальный маленький мальчик.       – Чёрт возьми, детка, – произнес Тони с тяжёлым вздохом, откинув голову на грудь Баки и закрыв глаза, – Ты же знаешь, как я ненавижу то, насколько сильно возбуждаюсь, когда ты говоришь подобные вещи, даже вопреки тому, что это чертовски жутко, учитывая нашу разницу в возрасте.       Питер ухмыльнулся, и Баки увидел, что он потирается довольно очевидной выпуклостью на своих штанах о ногу Тони.       – Имеет ли значение, насколько это жутко, если тебя это заводит?       – Да, да, имеет! – запротестовал Тони. – Просто давай договоримся, что ты больше никогда не будешь называть себя «хорошим мальчиком».       – Как бы то ни было, ты знаешь, что всё равно будешь думать об этом, когда мой рот обхватит твой член.       Баки вытащил ногу из под одеяла, чтобы пнуть Питера по рёбрам.       – Прекрати, куколка, – упрекнул он. – Ты просто заставляешь нас всех чувствовать себя неудовлетворёнными, и это совсем не весело.       – Вы же понимаете, что даже если я сейчас ни на что не способен, это не значит, что вы двое не можете, – многозначительно сказал им Тони.       – Знаешь, дорогой, без тебя это совсем не весело, – сказал Баки.       – Эй! – возмутился Питер.       – Ты понял, что я имел в виду. Ты же знаешь, мне не нравится, когда кто-то что-то пропускает.       – Да, да, – проворчал Питер, но на его губах появилась улыбка, которая показала Баки, что он совсем не обижен.       – Я замёрз, – неожиданно сказал Тони, протягивая руку Питеру. – Обнимешь меня?       Питер был счастлив перспективе объятий и забрался на диван, под одеяло, которое раскрыл для него Тони. Поскольку одеяло было полностью обёрнуто вокруг Тони, Баки не мог присоединиться к ним под ним, поэтому он просто обнял их обоих, следя за тем, чтобы Тони был окружён теплом своих улучшенных партнёров. Через некоторое время стало ясно, что они уснули, и Баки был счастлив, что они оба наконец-то отдыхают. Питер, возможно, и сказал, что с ним всё в порядке, но он не мог скрыть свою усталость от натренированных глаз Баки, поэтому сон для него был как раз тем, что прописал воображаемый врач. А Баки был более чем доволен лежать там, под их весом, полностью окружённый двумя мужчинами, в которых он определённо влюблён.       Баки не спешил признаваться в любви своим партнёрам и был счастлив просто расслабиться и позволить этому сладкому, тёплому чувству удовлетворения расти внутри него. Питер и Тони были влюблены друг в друга ещё задолго до того, как всё это произошло, и поэтому момент, когда они наконец выразили свои чувства, был особенным. Баки ни в коем случае не чувствовал себя обделённым – он был на седьмом небе от счастья за них обоих, да и к тому же их счастье всегда включало и его самого. Он также знал, что если бы произнес эти заветные слова, когда только осознал, насколько же глубоки его чувства к ним обоим, они были бы вне себя от радости, но он сдерживался, не желая торопиться. И не то чтобы он думал, что его заявление может что-то ослабить между ними двумя, просто Баки практически наслаждался, наблюдая за ними со стороны. Это было трудно объяснимо даже в его собственной голове, но ему нравилось ожидание, медленное разжигание пламени, которое, как он знал, перерастет в настоящий пожар. Это было похоже на один из тех изысканных обедов, на которые Тони любил приглашать их под видом «празднования достижений стажировки» – Баки смаковал каждое блюдо, оценивая тонкие вкусы и нюансы еды, но зная, что в конце подадут пудинг «Sticky Date». Пудинг всегда был лучшей частью обеда, но если бы он съел его первым, то уже не наслаждался бы так сильно остальными блюдами.       Его бессвязные метафоры о еде были прерваны ужасным приступом кашля Тони, который разбудил и Питера. Тот тут же вскочил с дивана и поспешил принести Тони стакан воды, в то время как Баки успокаивающе массировал его спину, чувствуя, как мышцы под рукой дрожат и сокращаются, пока мужчина пытался остановить спазмы в горле. Кашель всё ещё был сухим – конечно, раздражающий и неприятный, но не такой тревожный, как если бы его легкие были наполнены слизью. Но как только кашель станет влажным и отхаркивающим, Баки, невзирая на все протесты Тони, попросит Пятницу вызвать врача. Он будет счастлив взять на себя роль злодея, если на кону будет здоровье его возлюбленного.       Питер вернулся, чтобы передать воду, но вскоре снова исчез, чтобы после зайти в комнату с подносом, нагруженным тремя тарелками супа. Он мило краснел, когда раздавал тарелки и всеми силами старался избегать зрительного контакта с Тони.       – Ты приготовил мне суп? – спросил Тони, его хриплый голос при этом звучал одновременно удивлённым и довольным, в то время как сам он отстранился от груди Баки, чтобы сесть поудобнее и поесть.       Питер пожал плечами и сел на край дивана:       – Я подумал, что он может помочь.       – О, чёрт, я так люблю тебя, Пити.       – Это не только моя заслуга – Баки помогал мне.       Тони заглянул в свою тарелку.       – Я должен был догадаться – я могу измерить эту морковку с помощью линейки, и она будет идеальной, – он ухмыльнулся Баки, а затем протянул руку и сжал его колено.       – Ты лучший, детка.       – Всё для тебя, дорогой.       – Всё что угодно? – спросил Тони, многозначительно шевеля бровями.       Баки засмеялся, красный нос и потрескавшиеся губы его партнёра – хотя они, безусловно, всегда были очаровательными – явно не были сейчас самой сексуальной вещью в мире.       – Как только тебе станет лучше, всё, что захочешь.       – Это нечестно. Дурацкий, блокирующий член вирус простуды, – надулся Тони.       – Может быть, ты составишь список желаний, и как только выздоровеешь, мы сможем воплотить каждое из них в жизнь?       – Правда? Ты исполнишь все мои фантазии? – тёплые карие глаза почти комично расширились.       Баки пожал плечами и кивнул:       – Конечно, дорогой. Пока это не грозит нам арестом, я открыт ко всему.       Тони повернулся к Питеру и увидел, что тот покраснел так сильно, что это было уже даже не смешно.       – А что насчет тебя, детка?       Питер откашлялся и сказал:       – Ты же знаешь, что если это включает тебя и Баки обнажёнными, то я в деле. Я, ну, возможно, не очень хорош в том, чем ты захочешь заняться, но я очень постараюсь ради тебя, Тони.       – О, ты всегда такой хороший мальчик для меня, Пити, – проворковал Тони.       – Ну, как я погляжу, то правило продлилось всего каких-то пять секунд, – фыркнул Баки.       Тони пожал плечами:       – Полагаю, это просто правда.       Вместо ответа, Питер поднес к губам ложку с супом, видимо, думая, что набитый рот избавит его от необходимости говорить что-то. К сожалению, рот был заполнен недолго. Его нос очаровательно сморщился, и внезапно он выплюнул суп обратно в тарелку.       – Фу! Он ужасен! – пробулькал он, протягивая руку к стакану, который он принес для их пациента, и крадя оттуда несколько глотков. Он прополоскал рот водой, смывая противный вкус.       – Даже не пробуйте это, – предупредил он остальных. – Серьезно, он отвратительный!       – Уверен, всё не так уж и плохо, – сказал Тони, уверенно засовывая полную ложку супа в рот. Он поморщился, с трудом проглатывая, а затем кивнул:       – Да, что ж, ты прав – это чертовски отвратительно.       – Мне так жаль, – пробормотал Питер, вставая, чтобы забрать у них тарелки. – Думаю, не стоило пытаться заменить чем-то недостающие приправы.       Он печально улыбнулся, и Баки захотелось сцеловать эту улыбку с его губ.       – Я приготовлю что-нибудь другое.       – Просто закажи что-нибудь, детка, – сказал Тони, устало махнув рукой в сторону ящика, в котором они хранили буклеты с меню на вынос, прежде чем снова лечь и прижаться к груди Баки. – А после возвращайся и ложись к нам. Объятия полезны для души и помогают мне чувствовать себя лучше – но работает это только в том случае, если это объятия сразу от вас двоих.       Питер наклонился и поцеловал Тони в висок.       – Мы с доктором Баки с радостью поможем тебе поправиться.       – Ооо, – воскликнул Тони. – Добавь это в список, Бакару! Когда мне станет лучше, мы просто обязаны поиграть в доктора.       – Конечно, дорогой, – пообещал Баки. – Я просто уверен, что нам всем в любом случае предстоит обследование простаты.       Питер хихикнул на это, а Тони мягко ударил Баки в грудь, тихо пробормотав:       – Нахальная ты сволочь.       – Так, что вы хотите на обед? – спросил Питер, ставя поднос с ужасным супом на кофейный столик и вытаскивая из ящика меню.       Сердце Баки затрепетало в груди, когда он посмотрел на обоих своих возлюбленных и сказал:       – Не знаю как вы, но я бы очень хотел «Sticky Date» пудинг.