Ну, привет «милашка»

Сейчас в резиденции проходило заседание глав кланов касательно того, что происходит в Мире грез. Глава Дубов – Воскресенье, устало вздохнул, смотря как члены правящих фракций спорят между собой или же обмениваются колкостями. То, что происходило там, в другом мире грез, создавало напряжение, и его надо было как можно быстрее устранить. Вдруг из коридора послышались чьи-то тяжелые, быстрые шаги и через минуту кто-то с грохотом распахнул дверь резиденции, совсем позабыв о нормах приличия. Бутхилл, именно так звали ворвавшегося, усмехнулся, и с некой надменностью оглядел присутствующих, останавливаясь на чудесном галовианце. Всë тот же прекрасный и красивый мальчик, совершенно не заботящийся о себе в последнее время. — Мне нужно поговорить с главой Дубов, поэтому попрошу вас покинуть данное место, милашки,–оскалившись, проговорил Бутхилл. Воскресенье был явно недоволен таким поведением вторженца, но осознавал, что ему лучше разобраться с ним лично. — Я совсем забыл о том, что у меня совещание с галактическим рейнджером насчет загадочного эманатора Небытие, приношу свои извинения. Можете нас оставить? – с натянутой улыбкой проговорил Сандей. Несмотря на недовольство, другие главы послушно покинули помещение. Все-таки, значит у главы Дубов в данный момент есть более важные вопросы, не терпящие отлагательств. Когда все эти «клоуны», как называл глав Бутхилл, оставили их наедине, ковбой облегченно улыбнулся, однако эта улыбка больше походила на оскал. — Как понимать то, что сейчас произошло? — пока галовианец спрашивал, киборг уже подошел к нему вплотную. От него так несло запахом сигарет, что мужчина невольно прикрыл нос. — Уже нельзя узнать как поживает бывший возлюбленный? –проговаривая эти слова низким тембром, Бутхилл обнял его за талию, наклонив голову к чужим губам. От такой наглой выходки, вполне ожидаемой от этой личности, Сандей невольно усмехнулся, обхватив ладонями его лицо. — У меня всё даже слишком хорошо, мой дорогой бывший, не переживай по этому поводу. Бутхилл знал, что Воскресенье нагло врет. Его крылышки находились в слегка опущенном положении, если их хозяин был чем-то огорчен или устал, эта особенность всегда выдавала, как бы Сандей не пытался сделать вид, что так и должно быть. Рейнджер знает его как свои пять металлических пальцев. Стоило ему слегка дотронуться до перьев, поглаживая их, реакция бывшего любимого человека была на лицо. Сандей недовольно посмотрел на него и слегка потянул за волосы. — Вы понимаете что творите, галактический рейнджер? — О, да, прекрасно понимаю, глава клана Дубов. Проговорив это, Бутхилл, не церемонясь, взял на руки галовианца, который начал шипеть и возмущаться. — Милашка моя, я не оставлю тебя в покое, пока ты не отдохнешь и не отведаешь тарталетки с клубникой, которые я принес специально для тебя. Галовианец вздохнул, немного успокоившись. Он знал бывшего возлюбленного слишком хорошо, читал как открытую книгу. Бутхилл был прав, после смерти сестры Воскресенье себе места не находил, не спал ночами, даже перестал есть десерты с клубникой. Сандей коснулся лица рейнджера, который слегка ластился к его ладони. — Я скучал, по тебе, Хилл. Очень сильно. Бутхилл поцеловал своего ангела в лоб, наконец-то добравшись до его комнаты, дорогу к которой давно выучил, и положил свое чудо на кровать. — Отдыхай, а я о тебе позабочусь. Зарянка была бы недовольна, увидев как ты мучаешь себя. Удивительно, что расставшись, они все еще любили друг друга, по-своему, зная друг друга вдоль и поперек. Они были словно солнце и луна. Бутхилл позаботится о нем, да, потом его ждут обязанности рейнджера, как и Воскресенье – обязанности главы. Но сейчас можно дать слабину.