* *
Гажил Редфокс, без сомнения, знал, что он самый невезучий человек в мире. Он знал это уже давно, с тех пор, как ему исполнилось семь лет. Он не знал, что это было, но по какой-то причине госпоже Удаче он, похоже, совсем не нравился. Каждый раз, когда он думал, что наконец-то добился успеха в жизни, что-то немедленно появлялось и снова сбивало его с толку. Он прикрыл рот большой ладонью, чтобы скрыть зевоту, и поплелся на кухню, чтобы попытаться сварить кофе. Было только 8 часов, а он уже был близок к обмороку, как, черт возьми, он должен был пережить еще семь часов такого состояния? — Меня вообще не должно было здесь быть, — проворчалл он, нажимая на крошечную ручку чайника, заставляя воду в нем закипать. Прислонившись к стойке, он на пальцах подсчитал, сколько именно смен он отработал допоздна на этой неделе. Если он правильно помнил (хотя, учитывая, как сильно он был недосыпан, он предполагал, что могло быть и больше), это была его пятая поздняя смена, и он знал, что ни за что на свете его зарплата в конце месяца не будет отражать всю его тяжелую работу. — Чертова блондиночка, — пробормотал он, рывком открывая шкаф и доставая свою любимую кружку, не особо заботясь о том, что, возможно, разбил несколько других, пока искал свою собственную. Предполагалось, что всю неделю он будет работать в ранние смены, но из-за того, что в пятницу вечером он поспорил с Лаксусом Дреяром о том, кто выпьет больше алкоголя за десять минут в баре, ему пришлось поменяться сменами с белокурой дьяволицей. О, он оспаривал результаты пари, когда наконец протрезвел. В конце концов, он был пьян! Нельзя доверять словам пьяного человека, но нет, его никто не слушал, и вместо этого ему пришлось столкнуться с самодовольной ухмылкой Лаксуса, когда он подписывал официальные списки сменщиков в следующий понедельник. Единственная мысль, которая заставляла его оставаться относительно спокойным, заключалась в том, что однажды он отомстит, и Дреяр пожалеет о том дне, когда попытался с ним связаться. — Все ещё строишь козни против Лаксуса, да? Гажил резко вскинул голову и увидел, что двое других членов его команды понимающе ухмыляются ему. — Отвали, Саламандр. Стриптизер, — сказал он, кивая соответственно двум мужчинам и произнося прозвища, которые он лично для них выбрал, — я не в настроении. — Мы хотим сказать, — заметил стриптизер, также известный как Грей Фуллбастер, проходя дальше на кухню, — что из-за тебя это место окутано плохой аурой, понимаешь? — Когда же ты запомнишь, — рассмеялся Саламандр, также известный как Нацу Драгнил, полностью игнорируя яростное выражение лица Гажила, — никто не может перепить Лаксус- — Я возмущена! К разговору присоединился еще один голос, и все трое мужчин подняли головы, чтобы увидеть, как на кухню входит единственная женщина, дежурившая в тот вечер. — А, да, — исправился Нацу, — никто, кроме Каны, не перепьет Лаксуса. — Спасибо, — благодарно улыбнулась брюнетка, прежде чем взобраться на стойку, — он все еще хандрит из-за этого? — Ага, — ответил Грей, роясь в буфете в поисках своей кружки, — придурок никак не заткнется. Лаксас это. Лаксус то. Только благодаря тому, что они все были в одной команде почти три года, Грей догадался пригнуться, когда Гажил швырнул свою кружку в голову бедняги. — Знаешь, — Нацу притворился невинным, облокотившись на стойку, — для служителя закона ты довольно жесток. — Отвали! — Выплюнул Гажил, прежде чем выскочить через второй выход. Да, это было бесспорно, он определенно был самым невезучим человеком в мире.* *
Она не была экспертом, но считала, что выглядит довольно неплохо. В светло-желтом платье с глубоким вырезом чуть ниже колен и черных босоножках на ремешках она выглядела идеально для приятного романтического ужина вдвоем. Она даже надела ужасно откровенный комплект нижнего белья, который младшая сестра подарила ей на Рождество в прошлом году. В конце концов, сегодняшний вечер обещал быть особенным, и она хотела приложить немного усилий к своему внешнему виду. Она часто беспокоилась, что Дэвиду может не понравиться, что она нечасто надевает красивые платья или тратит долгие часы на прическу и макияж. Но, видимо, ее опасения были напрасны, потому что год спустя они были здесь и счастливы, как никогда. Ровно в пять минут девятого она услышала его традиционный стук и чуть ли не бегом бросилась к двери. Каждый раз, когда она видела его, по ее телу пробегал электрический разряд. Со своими длинными вьющимися каштановыми локонами, шоколадными глазами, угловатой челюстью и невероятно мускулистым телом, скрытым под одеждой, он был чем-то вроде Адониса. — Дэвид! — улыбнулась она, открывая дверь, чтобы поприветствовать своего возлюбленного, — ты отлично выглядишь. Так и было. Одетый в элегантный черный костюм с темно-красным галстуком-бабочкой, он выглядел так, словно собирался отправиться на какую-нибудь шикарную вечеринку. — Входи, — она сделала шаг назад и впустила его, не замечая, что он еще не произнес ни слова, — знаешь, я не думала, что ты так нарядишься для этого. Я имею в виду, я знаю, что сегодня наша первая годовщина, но на самом деле, из-за тебя я чувствую себя плохо одетой! Слегка хихикнув, она жестом пригласила его присесть на диван, а сама ушла, чтобы принести им что-нибудь выпить. Хорошо, что она уже начала пританцовывать, чтобы принести напитки, когда упомянула об их первой годовщине. Иначе она бы точно поняла, что что-то не так. При упоминании слова «годовщина» у него отвисла челюсть, а брови взлетели вверх, почти скрывшись за линией роста волос. — Черт, — пробормотал он, нервно проводя рукой по своим вьющимся волосам. — Хм? — спросил Леви, появляясь с двумя бокалами и бутылкой довольно дорогого вина. Обычно это было не в ее вкусе, но это был любимый напиток Дэвида, и она знала, что он оценит его по достоинству. — Ты что-то сказал? Он вздохнул, прежде чем ответить. — Послушай… Леви, ты не могла бы присесть? Мы… — он сглотнул, — нам нужно поговорить. Что-то в тоне его голоса подсказало ей, что то, что он собирался сказать, не будет хорошей новостью. Тем не менее, она сделала глубокий вдох и лучезарно улыбнулась ему. Она любила его. Он любил ее. Верно? — Конечно, — она осторожно села, поставив бокалы и бутылку на кофейный столик перед собой, — что такое? Украдкой взглянув на часы, он начал: — Я знаю, что это будет тяжело для тебя, но я должен это сделать. Я больше не могу притворяться… — Дэвид? — она потянулась и сжала его руку в своей, — в чем дело? Ты можешь рассказать мне все, что угодно, ты ведь знаешь это, правда? — Я больше так не могу, — быстро выплюнул он, отдергивая руку от Леви и резко вставая, — не могу так больше. После этих пяти простых слов она почувствовала, что ее мир начал рушиться вокруг нее. Она могла только смотреть на него, пока он продолжал что-то бормотать. — Я уже некоторое время чувствую себя так, и… и это несправедливо по отношению к тебе. Я не могу и дальше водить тебя за нос. Я слишком сильно забочусь о тебе и…- С ее губ сорвалось что-то похожее на смесь всхлипа и смешка. — Ты слишком сильно заботишься? — тихо повторила она, — Дэвид, если тебе так не все равно, зачем ты это делаешь? Тем более в нашу годовщину? — По правде говоря, — пробормотал он, нервно потирая рукой затылок, — я совершенно забыл об этом. Мне жаль. Она отчаянно замотала головой. Этого не могло случиться с ней. Самое лучшее что случилось в прошлом году, не мог бросить ее. Это должно было быть что-то вроде сна мечты… Но это — кошмар. — Дэвид, я люблю тебя, — она всхлипнула, — пожалуйста… не надо… — Есть другая, — резко сказал он. Это был словно удар в живот. От его слов у нее перехватило дыхание. — Я встречаюсь с ней почти два месяца и знаю, что должен был порвать с тобой, как только встретил ее, но я не смог. Мне так жаль, Леви, но я так больше не могу, я не могу продолжать причинять тебе боль. — Два месяца? — тихо повторила она, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза, — значит, все те разы, — у нее перехватило дыхание, — все те разы, когда ты обнимал меня и говорил, что любишь, за последние два месяца, все это было ложью? — Нет, нет, Леви, — он умоляюще посмотрел на нее, — я действительно любил тебя! Я действительно люблю тебя, просто я не в- — Прекрати! — она схватила покрывало своего дивана и сжала его в кулаках, — не говори этого. Не смей этого говорить. Дэвид неловко стоял, наблюдая, как его теперь уже бывшая девушка плачет, сидя на диване. — Я, — он кашлянул, — надеюсь, мы все еще сможем быть друзьями.- — Убирайся, — ее голос был едва слышен, но он слышал ее отчетливо, — просто уходи, Дэвид. Я не хочу тебя больше видеть. Никогда. Не нуждаясь в повторении, он быстро извинился еще раз, прежде чем выскочить из ее квартиры. Она почти надеялась, что он вот-вот вернется и скажет, что все это была одна большая шутка, что он очень любил ее и никогда не смог бы ей изменить. Но она знала, что он этого не сделает. Все еще плача, она неуверенно встала. Она взяла с кофейного столика бокал и бутылку вина и медленно направилась в свою спальню. Он ушел. Мужчина, за которого она хотела выйти замуж, ушел и не собирался возвращаться. К тому времени, как она добралась до своей комнаты, ее мучительные вопли были достаточно громкими, чтобы разбудить соседей. О лазанье, конечно, забыли.* *
Работа пожарного была не такой, какой ее хотели видеть. Конечно, зарплата была неплохой, и ты заводил друзей, которые оставались с тобой на всю жизнь (как бы сильно Гажил не ненавидел — будучи ещё мальчишкой — признавать это). Но график работы был отвратительный, на кофе не хватало денег, и могли наступать ночи за ночами, когда вам не звонили ни разу. Это значит, что ты и еще трое бедняг оставались в пожарной части на девять часов, занимаясь бог знает чем. И все же, как бы он ни жаловался, он знал, что не хотел бы работать где-нибудь еще. Хотя он часто ловил себя на мысли, что хотел бы, чтобы у них было больше работы. Самой интересной работой, которая у него была за последнюю неделю, было спасение кошки с дерева. Кот был странного синего цвета, и Нацу он понравился. Последнее, что он слышал, — это то, что кот жил с Нацу и был окрещен «Хэппи». Почти оглушительный звук пожарной сигнализации заставил Нацу, Грея, Кану и Гажила начать действовать примерно в 9 часов. — Хорошо, — воскликнул Нацу, хватая свою защитную куртку и бросаясь бежать к машине, — я сижу впереди! Адреналин разлился по их венам, когда они побежали к своей машине. Было что-то странно волнующее в том, чтобы рисковать своей жизнью, сражаясь с ярко-оранжевой угрозой, более известной как огонь. Даже Гажил не смог сдержать улыбки, запрыгивая в кузов грузовика, когда Грей включил сирену. Наконец-то какое-то действие. Гажила всегда поражало, что всякий раз, когда возникал пожар, люди сразу же стекались к нему. И действительно, когда они прибыли на место происшествия, парковка жилого комплекса была до краев забита людьми, которые в шоке смотрели на горящее здание перед ними. — Хорошо, — сказал Нацу, как только они все вышли из грузовика, — Гажил, Кана, вы займитесь эвакуацией, выведите всех из здания подальше от этих идиотов. Убедитесь, что в здании никого не осталось. Я и Грей, разберёмся с пожаром. В обычной ситуации Гажил, вероятно, предпочел бы съесть свой собственный кулак, чем подчиняться приказам Нацу или кого-либо еще, но в подобной ситуации порядок был необходим, и Нацу превосходил его по званию. — Круто! — ухмыльнулся мужчина с розовыми волосами, прежде чем хлопнуть Грея по спине. — Тогда давайте сделаем это! — Они вдвоем обежали грузовик с другой стороны, чтобы схватить шланг, оставив Кану и Гажила разбираться с публикой. К счастью, Нацу и Грею потребовалось всего около 15 минут, чтобы справиться с огнем, прежде чем он начал распространяться по всему жилому комплексу. На данный момент горел только небольшой уголок, и, судя по его размерам, с ним можно было справиться в течение десяти минут. Гажилу и Кане было поручено провести эвакуацию. Помимо тушения пожара, чрезвычайно важно было убедиться, что все люди были эвакуированы на безопасное расстояние от здания. Тем не менее, это не означало, что Гажилу это нравилось. Он терпеть не мог иметь дело с плаксивыми детьми, плачущими о своих сгоревших плюшевых мишках. Или с сердитыми пожилыми парами, требующими, чтобы он сказал им, когда они смогут вернуться домой, как будто их дом не сгорел дотла прямо у них на глазах. — Внимание! — прорычал он, решив, что вежливый подход, к которому прибегла Кана: «Привет, вы в порядке? Насколько вам известно, все, кого вы знаете, были эвакуированы из здания? Вы видите их здесь?» просто не сработал. — Оглянитесь вокруг, все ли члены вашей семьи на месте? Все ли ваши соседи на месте? Если нет, и только если точнр нет, пожалуйста, немедленно выйдите вперед! Послышалась возня, и все начали оглядываться по сторонам, чтобы убедиться, что все, кого они знали, были здесь. На секунду Гажилу показалось, что ему повезло, что в кои-то веки все эвакуировались из здания и ему не нужно было предпринимать дерзкую спасательную операцию, но нет. Госпожа Удача не смогла дать ему даже этого. — Леви! Он резко поднял голову и увидел, что к нему подходит мужчина средних лет. — Леви Макгарден, она моя соседка напротив и… о Боже… Я ее здесь не вижу! Гажил прищурился и шагнул вперед, на ходу натягивая на голову свой огнеупорный шлем. — На каком этаже и в какой квартире она живет? — Ч-четвертый этаж, квартира 19С. О Боже, с ней все будет в порядке? Она… Гажил даже не стал дослушивать остальную часть того, что хотел сказать этот человек, вместо этого он просто застонал. Быстрый взгляд на здание подсказал ему, где именно она находится. Конечно, пропавший человек должен был находиться в единственном месте, которое все еще горело. «Госпожа Удача, ты, сука», — проворчал он себе под нос, направляясь к зданию, и едва не пропустил окрик Каны, призывающий его быть осторожным. Ему потребовалось около восьми минут, чтобы взбежать по лестнице на четвертый этаж, и с каждым шагом он чувствовал, что становится всё жарче. Инстинкт подсказывал ему, что пожар, должно быть, возник на четвертом этаже, и он все больше беспокоился, что он возник в квартире этой Леви. Когда он добрался до ее двери, она была обуглена, что говорило о его правоте. Причиной пожара была ее квартира. Вздохнув, он отцепил топор от спины и, не колеблясь, бросился с ним к двери. Из-за пожара деревянная панель была намного менее прочной, чем обычно, и довольно легко раскололась надвое, в результате чего он влетел в печь, которая, как он предположил, когда-то была гостиной Леви. Из гостиной вели три двери. Одна из них была полностью сожжена и, насколько он мог видеть, когда-то служила кухней. На кухне бушевал страшный пожар, и он быстро исключил вероятность того, что она там была. Даже если бы она там была, она бы ни за что не выбралась оттуда живой. — Эй? Леви? Ты здесь? — закричал он, пробегая через быстро разгорающуюся гостиную и распахивая первую дверь, которая вела в ванную. Он быстро прошел в ванную и отдернул занавеску в душе. — Отлично, — пробормотал он, выходя из ванной и устремляясь к следующей двери, хотя бы раз, всего один раз, ему хотелось найти пропавшего человека в первой же комнате, в которую он заглянул. — Леви? — крикнул он, проталкиваясь в следующую комнату и находя спальню. То, что он увидел, заставило его задуматься. На кровати, казалось бы, не обращая внимания на бушующий вокруг ад, лежала маленькая молодая женщина с голубыми волосами. Пройдя вглубь комнаты, он заметил пустую бутылку из-под вина, лежащую на полу рядом со стаканом. — Эй! — позвал он, доставая из рюкзака огнеустойчевое одеяло и осторожно заворачивая ее в него. Он не мог не заметить, что она была одета довольно прилично для человека, который планировал просто напиться и крепко уснуть, — проснись, Иисус Христос! Она просто пошевелилась, заставив его зарычать, прежде чем он легко подхватил ее на руки и бросился к выходу. Теперь, когда в квартиру поступил воздух, он знал, что это только вопрос времени, когда пожар разгорится еще сильнее. Какого черта Грей и Нацу делали там, внизу? Он убедился, что одеяло полностью прикрывает ее миниатюрное тело, прежде чем промчаться через гостиную в коридор. Хотя одеяло могло защитить ее от ожогов, ему нужно было вывести ее из здания, пока она не надышалась слишком много дыма. С ней на руках ему потребовалось двенадцать минут, чтобы выйти из здания, и не помогало то, что время от времени она ерзала и вытягивала руки и ноги, нечаянно нанося ему пощечины или пиная его при каждом движении. К тому времени, как он выбрался наружу, пожар на четвертом этаже был почти полностью потушен, а девушка в его объятиях начала шевелиться еще сильнее. Он решил, что она была странной малышкой. С ярко-голубыми волосами, она выглядела как персонаж комиксов. Хотя, он полагал, что видел и похуже — в конце концов, у Нацу были ярко-розовые волосы. Без предупреждения она распахнула глаза, и он обнаружил, что смотрит в самые выразительные глаза, которые он когда-либо видел в своей жизни. Они были теплого шоколадного цвета, и он видел в них ее невинность. Она моргнула ровно три раза, прежде чем заговорить. — О боже. У меня ведь сгорела лазанья, не так ли?