Секрет слизеринцев

Сначала она была просто Аниксией Макрис. Неугомонной девчонкой с Гриффиндора. Она носилась по коридорам, словно ураган, хохотала вечно над чем-то, абсолютно не стесняясь своих эмоций. Она могла громко болтать о несусветной ерунде, размахивая руками так, будто действительно желала снести парочку первокурсников. Макрис было плевать на мнение других. Но Регулус по-прежнему думает, что она лишь делает вид. Аникса воплощение чего-то солнечного и чудесного. При виде нее становится по-душевному тепло. Она вихрь, который никто в полной мере успокоить не может. Уже многие усвоили, что если в Хогвартсе происходит какая-то заварушка, то в ней точно участвует Аникса. По-другому и быть не может. Макрис везде. Сначала она привлекает внимание в Большом зале из-за своего неумения контролировать эмоции, потом на уроке она снова спорит с профессором, иногда раздражающе умничает и чересчур громко болтает со своей подругой, затем она опять со своими друзьями создает кучу проблем всем в этой школе и сидит в кабинете директора. Даже вечером энергия никак не покидает ее. Аникса удивительная. Из-за своих ярко-красных волос, которые чаще всего походили на гнездо, ее можно было заметить еще вдалеке. Со временем Регулус и Рабастан уже неосознанно начали высматривать эту макушку в толпе… Одним своим видом, своей энергией она сносила всех. Так думали Регулус и Рабастан. На самом деле так Аникса действовала только на них. Она завораживала. Рабастан думает, что все это началось, когда они столкнулись в библиотеке. Только в этом месте она вела себя немного тише. Но, видимо, в тот раз девушка никак не могла сдержаться, когда Регулус слишком громко и, по мнению Аниксы, абсолютно несправедливо начал критиковать магловскую литературу. Макрис, сидящая неподалеку, вспыхнула буквально за секунду. Лестрейндж правда не помнит сколько длились их препирательства, но в конечном итоге их выгнала мадам Пинс, недовольная такой дерзостью. Рабастан тогда не то чтобы очень внимательно слушал их спор. Он любовался. И Аниксой, и Регулусом. Слизеринец радуется, что в тот момент Макрис была слишком увлечена, чтобы заметить его горящий взгляд. Она в принципе не отличается особой внимательностью. Однако Блэк заметил. Он всегда замечает абсолютно все, любую мелочь. Регулус же думает, что все началось с осеннего вечера. Именно из-за него они начали тонуть в сомнениях, из-за него они чаще выискивали ее в толпе, из-за него они начали искать с ней встречи. Он точно помнит, что тогда они с Бастом возвращались с поздней тренировки по квиддичу. Парни разговаривали о предстоящем тесте по трансфигурации, обсуждали что-то, жаловались друг другу на все подряд. Они были одни. Никого вокруг… Никого, кроме идущей к ним навстречу Аниксы. Яркие кудри подпрыгивали при каждом ее шаге. С чуть смуглого личика никак не спадала эта яркая улыбка. Блэк удивляется тому, насколько часто она так улыбается. Это просто абсурдно. Улыбку на его лице можно увидеть только по праздникам. Он считает глупым улыбаться всему подряд. А Аникса в принципе часто делает глупые вещи. Тогда они впервые втроем сидели у Черного озера и разговаривали. Просто потому что Макрис предложила составить ей компанию. Слизеринцы по-прежнему не понимали, почему они согласились. Даже если это и была ошибка, то в таком случае они совершили самую лучшую ошибку в своей жизни. Разговаривать с гриффиндоркой в спокойной обстановке было довольно странно. Разговаривать с неугомонной Аниксией на тему астрономии еще страннее. Она тогда легла прямо на траву и без остановки болтала обо всем подряд, но не ждала чего-то в ответ. Слизеринцы смотрели на нее с долей удивления. Конечно, Макрис чужды все эти замашки чистокровных, их воспитание. Их с детства учат держать лицо, говорить правильно, вести себя достойно. У них нет свободы. Аникса же словно олицетворение той самой свободы. Быть может, поэтому они так потянулись к ней. «В пекло правила. Я буду собой. Я следую своим правилам.» — сказала она впервые, когда Рабастан невзначай кинул, что в чистокровной семье ее за такое поведение уже давно бы прокляли. Регулус прокручивает эту фразу у себя в голове вот уже несколько месяцев. Наверное, именно в тот осенний, чуть прохладный вечер началась любовь. Так любит говорить гриффиндорка. Рабастан и Регулус пока еще смущаются произносить это слово вслух. Для них такое в новинку. Аниксу с детства учили любить, учили уважать и жить в добре. Слизеринцы, увы, таким похвастаться не могут. Но они учатся всему этому сейчас. Макрис улыбается по-настоящему искренне, когда они оказываются рядом, когда интересуются ее делами, внимательно слушают ее и показывают заинтересованность. Она смущается, когда находит в своей сумке неприлично дорогой шоколад, когда сова прилетает к ней с букетом, когда они дарят ей новые украшения, стоимость которых упорно не раскрывают. Аникса смотрит на них и тает от любви. Она становится счастливее просто потому, что рядом те, кого вообще не должно было быть с ней. Она отдалась им всецело. Не смешному и приятному однокурснику, не милому и до умопомрачения красивому когтевранцу, не другу из Пуффендуя, который вечно поддерживал ее и помогал. Они все померкли на их фоне. Она выбрала двух хладнокровных слизеринцев, чистокровных волшебников, которые обычно презирают таких, как она. Удивительно, но почти с самого начала Лестрейндж и Блэк стали ее личной зоной комфорта. Не лучшие друзья, а они. Аникса совсем ничего не понимала, но, находясь с ними рядом где угодно, становилось так хорошо и спокойно. Рядом с ними она могла быть любой, ведь эти парни примут ее безоговорочно. Она могла плакать навзрыд, ведь знала, что слизеринцы вытрут ее слезы и ни за что не осудят. Она никогда не видела в их взгляде непонимания, осуждения или неприязни. Аниксу принимали и любили. И Макрис любила в ответ их двоих настолько сильно, что, кажется, этой любви хватило бы всему миру, однако она досталась Рабастану Лестрейнджу и Регулусу Блэку… Первого декабря, когда поздней ночью пошел снег, они, лежа на смятых простынях в Выручай-комнате, окончательно поняли, что коварная, но такая прекрасная любовь окутала их с ног до головы. Аникса Макрис стала самым грязным и самым привлекательным секретом в жизни слизеринцев. Она ведь обычная маглорожденая. Это звучало почти как приговор, но в один момент стало наплевать. Лестрейндж и Блэк по-прежнему смотрели на нее, как на произведение искусства. Наверное, эта девчонка могла бы вообще быть кем угодно. Они бы в любом случае бесповоротно влюбились в нее… *** Марлин, поправив сумку на плече, поглядывает на ужасно сонную гриффиндорку и нарочно громко вздыхает. Волосы подруги вновь походили больше на огромное и очень непривлекательное гнездо. — В чем была проблема просто уложить их? — кажется, десятый раз раз за это отвратительно утро спрашивает Маккиннон и, видимо, действительно надеется услышать что-то новое. Аникса протяжно зевает, потирая покрасневшие глаза. Сон длительностью в два часа не особо помог. Она понимает, что еще парочка таких ночей, и два парня со Слизерина со своими лекциями про здоровый сон просто сведут ее с ума. А потом, вероятно, вновь утянут в Выручай-комнату и заставят проспать часов девять. — Отстань, Марлин. Блондинка цокает, однако про волосы больше ничего не говорит. Маккиннон просто напросто раздражают стервозные девчонки, которые иногда посмеиваются над ней самой и над Аниксией. Именно поэтому Марлин выглядит так идеально, словно после урока пойдет на подиум. Она ходит с высоко поднятой головой и смиряет тех самых девочек таким взглядом, что желание посмеяться над гриффиндоркой у них отпадает. Макрис другая. Она будто не замечает всего этого. Все также не укладывает волосы, не ставит их на место, она не делает ровным счетом ни-че-го. Марлин не понимает. Громкие голоса неподалеку прерывают ее мысли. Маккиннон недобро прищуривается, когда понимает, что шумит небольшая толпа слизеринцев. О, как они ее раздражают. Даже сильнее этих стервозных девочек. — Змеи с самого утра расшумелись. Аникса вдруг резко вскидывает голову и впивается в них внимательным взглядом, словно те действительно могут вызывать какой-то интерес. Маккиннон опять ничего не понимает, однако пытается на этом не зацикливаться. Ей проще разобраться в нумерологии, чем понять Макрис. — Как же меня раздражают эти мерзавцы! — девушка кривит губы в презрении. — А Блэк? Мерлин, он такой надменный. Просто поражаюсь, как они с Сириусом могут быть братьями? А этот его Лестрейндж, который всюду бегает за ним? И гриффиндорка бы возмущалась еще очень долго, если бы ее не прерывал тихий, мечтательный голосок: — Да, Регулус красивый. И кудри у него очень мягкие… А у Баста глаза очаровательные. Марлин от такого заявления даже на пару секунд теряется. — Что, прости? — все раздражение куда-то мигом испаряется. На его место приходит шок. Если она расскажет мародерам, то они точно не поверят ей. Но вместо каких либо объяснений девушка лишь безразлично пожимает плечами. Когда двое вышеупомянутых слизеринца прощаются со своими однокурсниками и уходят, Аникса удивительно быстро оживляется. Сонливость пропадает мгновенно. — Иди без меня. Я попозже подойду. Марлин кажется, что она взорвется, потому кое-что все-таки понимает. *** Ремус здоровается с мадам Пинс и прямиком идет вглубь библиотеки. Многие столы пусты, и Люпин удовлетворенно кивает сам себе. Работать в тихом одиночестве ему нравится больше всего. Гриффиндорец поудобнее перехватывает парочку толстых учебников и медленно бредет в самый конец. В этом месте учеников особенно мало. Парень уже представляет, как спокойно, без особых трудностей сделает свое домашнее задание, а после отправится в теплую постель. Однако мечты разрушает тихий смех. Люпин досадливо поджимает губы. И вот опять все у него идет не по плану… Ремус прекрасно понимает, что просить пересесть учеников на другое место только ради него самого будет уж слишком глупо и странно. Но ведь парень весь день мечтал об уединении… Тишину прерывает все тот же тихий смех и уже новые голоса. Парню хватает несколько секунд, чтобы определить кому принадлежит смех. Аникса смеется уж слишком часто в компании мародеров. Но понятнее от этого не становится. Перед своим уходом Макрис сказала, что хочет встретиться и поболтать со своей знакомой из Пуффендуя. Вот только Ремус не уверен, что голоса, доносившиеся вместе со смехом Аниксы, похожи на женский. В конце концов Люпин делает еще несколько шагов вперед, а после невероятно осторожно выглядывает из-за стеллажа, дабы не выдать свое присутствие. Не зря мама иногда говорила, что излишнее любопытство может погубить. Теперь Ремус уверен в этом полностью. Вероятно, если бы он просто пошел искать другой столик, то тогда вполне смог бы спасти свою хрупкую психику. Люпин видел много удивительных и странных вещей, но вот его подруга, что прямо сейчас сидит между Рабастаном Лестрейнджем и Регулусом Блэком, это уже как-то слишком… Должно быть, это просто какое-то помутнение. Ремус не до конца понимает. — Детка, ты неправильно пишешь, — Рабастан мягко отводит руку гриффиндорки от пергамента. На лице появляется расслабленная улыбка. Люпин правда не помнит, когда в последний раз он лично видел этих двух парней улыбающимися. Аникса что-то тихо бормочет, а затем кладет голову на плечо Блэка. Вот так просто! Регулус даже не дергается, не шипит раздраженно. Парень лишь осторожно поглаживает ее по растрепанным волосам. — Эй, давай, от нумерологии еще никто не умирал. — Значит, я буду первая, — Аникса даже не думает отстраняться, а Ремус все еще надеется, что это галлюцинации и они скоро пройдут. Но галлюцинации не проходят. Рабастан скучающе листает учебник, свободной рукой играясь с многочисленными браслетами, что покоятся на запястье гриффиндорки. — О, нет, лисичка, даже не надейся. Все не так просто. Аникса хнычет, выглядя уставшей и крайне недовольной. — Мы бы сейчас могли сидеть в Выручай-комнате… — Но у тебя проблемы в нумерологии, — возражает спокойно Рабастан, — И мы это исправляем. Уж извини, но постоянно помогать на тестах мы не всегда сможем. Люпин удивленно вскидывает брови. Теперь то он понимает откуда у Макрис такие оценки, порой даже лучше, чем у него самого. — Давайте просто пойдем в Выручай-комнату, наберем ванную и… — девушка мечтательно прикрывает глаза, однако продолжить ей не дает чуть насмешливый голос Блэка. — И как только мы сделаем это, ты тут же заснешь. — И никакого веселого продолжения, — Лестрейндж разводит руками. Ремус массирует переносицу и думает, что лучше: уйти отсюда как можно скорее или потребовать объяснений. К слову, ничего из этого он не делает. — Эй, я не засну, — Аникса в отместку кусает Блэка за шею, а затем медленно, пытаясь выглядеть угрожающе, поворачивается к Лестрейнджу. — Тебе тоже достанется, имей ввиду. И Рабастан просто задирает голову, давая полный доступ к своей шее. — Вперед. Люпин спешит уйти. Он явно увидел то, чего не должен был увидеть вообще в своей жизни. Зато теперь он кое-что понимает. *** — Клянусь, эти змеи пожалеют, что вообще решили поступать сюда, — гневно шипит Джеймс, сжимая в руке палочку. На Хогвартс опустилась ночь. Вероятно, в стенах школы спят все, кроме них. И кроме Филча со своей кошкой. Питер зевает слишком громко, за что тут же получает слабый толчок в бок от рядом идущего Сириуса. Спать им оставалось и так ничтожно мало, поэтому мародеры почти сразу смирились с тем, что с большой вероятностью проспят первый урок, а после будут похожи на зомби. Но этот розыгрыш определенно стоит того. Слизеринцы явно перешли ту невидимую черту, когда начали оскорблять их. Джеймс, кажется, до сих пор не мог успокоиться из-за слов Крауча в сторону его Лили. Поэтому каждый считал, что слизеринцам определенно точно стоит провести пару деньков в больничном крыле. — Думаю, они слишком расслабились, — с лица Сириуса никак не сходит зловещая усмешка. — Стоит им напомнить, что бывает, когда связываешь с гриффиндорцами. Ремус хмыкает, параллельно проверяя их специальное зелье, спрятанное в кармане мантии. Сегодня все шло удивительно гладко. Это к лучшему. Возможно, они даже быстрее управятся и смогут поспать на полчаса больше. И стоит ему только действительно поверить в это, как вдалеке слышатся шаги. Мародеры замирают в то же мгновение. Питер напряженно всматривается в карту, но так ничего и не говорит. Парни недоуменно переглядываются. И Ремус думает, что лучше бы им вообще не стоило смотреть туда. Он едва подавляет уставший вздох. Как не вовремя Блэк, Рабастан и Аникса решили погулять по коридорам ночного Хогвартса. Ему все еще хочется верить, что это ночное приключение закончится хорошо. Ну или хотя бы без травм. — Какого черта? — едва слышно спрашивает Джеймс у ребят, словно они действительно что-то могут знать. Сириус напряженно смотрит вдаль, где отчетливо виднеются три силуэта. Ремус и Питер одновременно хватают друга за рукава мантии. Просто на всякий случай. Все же травм хотелось бы избежать. Гриффиндорцы не собираются уходить. Они слишком шокированы и слишком любопытны, чтобы просто так уйти. И так они невольно становятся свидетелем до ужаса странной картины. Аникса, их веселая и крутая подруга, держит двух слизеринцев за руки, счастливо улыбаясь. Все четверо задаются только одним вопросом: как рядом с этими змеями можно вообще искренне улыбаться? Но Макрис почему-то это делает. Они подходят ближе к укрытию мародеров и тогда им удается подслушать отрывок диалога. Аникса вдруг останавливается и непринужденно усаживается на подоконник. Слизеринцы встают по обе стороны от нее, облокачиваясь плечом на стену. — Ты по-прежнему не дала нам точного ответа на наше приглашение, — шепотом напомнил Блэк, осторожно заправляя чужую прядку волос за ухо. — Погостить в поместье у Баста пару деньков? — парни молча кивают, а Аникса хмурится. — Я то, может, и не против, но добиться согласия от папы будет трудно. Он явно будет не в восторге, когда узнает, что его единственная дочь будет несколько дней находиться в поместье, где только она и два парня со Слизерина. — Два парня со Слизерина, которые влюблены в тебя и которые хотят, чтобы их девушка хорошо провела время на каникулах, — поправляет Лестрейндж, поглаживая гриффиндорку по ноге и медленно поднимаясь все выше. Аникса смеется. Мародеры в шаге от того, чтобы упасть в обморок прямо здесь и сейчас. — В любом случае, оставь это на нас, — говорит Регулус. — Мы поговорим с твоим отцом. — А что же мы будем делать там совершенно одни? — Аникса хитро прищуривается, наклоняя голову набок… Джеймс делает вид, что его вот-вот стошнит, Сириус мрачнее тучи, Питер все еще на грани обморока, Ремус все сильнее беспокоится за сохранность своей нежной психики. Как только они выберутся из своего укрытия незамеченными, Блэк и Поттер тут же наперебой начнут говорить, что непременно напишут мистеру Макрису с убедительной просьбе не пускать свою дочь к двум мерзавцам со Слизерина. А еще с этим ночным открытием придется как-то жить. Это будет тяжело. Зато мародеры кое-что понимают… Аникса счастлива. Кажется, по-настоящему счастлива.