Delicious things

В клубе, куда Хёнджин и Феликс зачем-то притащили его с собой, Минхо преимущественно пил. Делал он это с определённой целью – напиться до того состояния, в котором он забудет, из-за чего пьёт, но забыть никак не получалось: Феликс постоянно вертелся перед глазами, улыбаясь и светясь в цветастом полумраке клуба, и Хёнджин тоже был где-то рядом, появляясь всё время из-за спины и рассеянно касаясь Минхо своими тяжёлыми горячими руками, похожими на лапы хищной кошки. Минхо смотрел на них, проглатывал сладко-горькую жгучесть алкоголя и собственных чувств, думал о своей пустой квартире и чужом счастье, за которым наблюдал слишком давно; ему было то хорошо, то муторно, но легче не становилось совсем. Наоборот, раззадоренные алкоголем чувства теперь казались ему такими огромными, что грозили накрыть лавиной. Он наблюдал, как они танцевали вместе. Заставлял себя отвернуться – и тут же снова начинал искать их глазами. Феликс много смеялся, откинув голову назад, и постоянно лез к Хёнджину с объятиями. Хёнджин тоже смеялся, но сдержанней, прикасался к Феликсу, но совсем по-другому, более откровенно и целенаправленно, так, что Феликс замолкал и прятал глаза. Феликс несколько раз повернулся у Хёнджина под рукой, в шутку крутя бёдрами, и снова рассмеялся, уткнувшись лицом ему в плечо. Рука Хёнджина скользнула ему сзади на шею и мягко сжала, и Минхо не знал, на чьём месте он хотел бы оказаться в этот момент: хотел ли он обнимать Феликса и слушать его смех – или же оказаться в руках Хёнджина и потеряться от ощущения его горячей ладони на шее. Потом они ушли, Минхо не знал, куда, и через какое-то время он уже подумал было, что они попросту забыли о нём, но они вернулись, с распухшими губами, а Феликс ещё и с маленьким засосом на шее, и оба почему-то с талым снегом в волосах. – А на улице снегопад, – по-детски счастливо сказал Феликс. – Круто, – безразлично сказал Минхо. – Пойдём посмотрим? Феликс схватил его за руку, и Минхо, закатив глаза, всё же послушно потащился за ним к выходу. Хёнджин следовал за ними на шаг позади, словно тень, и почему-то в ту ночь от его присутствия по спине бежали мурашки. – Если мы хотим добраться сегодня домой, нужно ехать сейчас, пока город не замело, – сказал Минхо, увидев, что творится на улице. Снег летел крупными мягкими хлопьями, заметая тротуары и дороги, укрывая весь город предновогодней чистотой, похожий одновременно на стихийное бедствие и на благословение. Закрыв глаза, Минхо подставил снегопаду лицо, чувствуя, как проясняется в голове, и позволил себе целую минуту не думать ни о том, что нужно вызвать такси, ни о том, что два человека, в которых он влюблён, стоят рядом и, хоть и ведут себя дружелюбно, наверняка тяготятся его присутствием. Из этого блаженного состояния – почти забвения – его вывел голос Феликса: – Поедем на одном такси? Приоткрыв глаза, Минхо встретился с его робким и как будто испытующим взглядом. На мгновение возникло ощущение, что спрашивают его на самом деле о чём-то другом, но – только на мгновение. Потом мир вернулся в привычное состояние. Ответил за него почему-то Хёнджин: – Конечно, нам же в одну сторону. Просто высадим Минхо у его дома. «Вы серьёзно этого хотите?» – Минхо скорчил скептическую гримаску, глядя на то, как их руки ласкают друг друга в тайнике кармана Хёнджина, но вслух ничего не сказал, и они поехали вместе. Втроём они разместились на заднем сидении, причём Минхо зачем-то посадили посередине, и произошло это так естественно, что он и опомниться не успел. В салоне приторно пахло химическим ароматизатором, было тесно, жарко, душно – и очень хорошо. Ехали ужасно медленно, то и дело застревая в пробках, и это тоже было замечательно, потому что возвращаться домой ой как не хотелось. В полумраке, раскрашенном разноцветными отсветами улиц, Феликс с Хёнджином дурачились, не обращая на Минхо ни малейшего внимания. Феликс перегибался через Минхо, чтобы что-то прошептать Хёнджину на ухо: «А давай…» – слышал Минхо, и всё остальное терялось в мягком неразборчивом шёпоте. Минхо старался отодвинуться, закидывал голову назад – волосы Феликса щекотали его подбородок, а тёплая маленькая ладонь упиралась то в колено, то в бедро. Хёнджин отвечал что-то такое же непонятное, и Феликс возвращался на место, мило и хитро хихикая – и почему-то бросая на Минхо загадочные взгляды. Потом они хватали друг друга за руки, переплетали пальцы и гладили ладони – Минхо смотрел на эти ласки, уже не пытаясь сделать вид, что ничего не происходит, – Феликс пробовал стащить с Хёнджина кольца, за что тот щёлкал его по пальцам, и Феликс снова смеялся. От его смеха становилось хорошо, как от первого глотка хорошего коньяка. Такси еле тащилось, у Минхо сладко кружилась голова, и город за окнами терялся в белой неге снегопада. Минхо откинулся на спинку сидения, чувствуя себя абсолютно, полностью счастливым – он и не помнил, когда в последний раз испытывал нечто подобное. А потом – потом Хёнджин притянул Феликса за волосы и поцеловал. Так, словно Минхо там не было. Они целовались прямо перед его лицом, ужасающе близко, Хёнджин опирался рукой о его бедро, и его чёрные длинные волосы касались губ Минхо. С обеих сторон они притискивались к его бёдрам, и от тесноты, и жара, и тихих звуков, которые издавали их губы и языки, и ещё от этих волос, лезущих прямо в рот, так, что невозможно не поймать губами, – от всего этого в голове Минхо поплыло, и тело изнутри окатило огнём. Он издал какой-то протестующий звук, чем привлёк к себе внимание. Хёнджин закончил поцелуй и, отпустив Феликса, взглянул на Минхо. – Если нас выкинут из машины – или водитель врежется в столб, это будет ваша вина, – сказал тот, ещё пытаясь спрятаться за шуткой, чтобы ситуация вырулила в нормальное русло, туда, где он будет хоть что-то понимать. Собственный голос, тихий и неуверенный, прозвучал совсем неубедительно. Хёнджин полоснул его ухмылкой. – Надо же. Я думал, ты до самого конца будешь прикидываться неодушевлённым предметом, – сказал он и до боли сжал его бедро. Его губы влажно блестели, а глаза казались черней, чем обычно (могли ли они быть полностью чёрными? – подумал Минхо). Он вжался в спинку сидения. Его сердце заколотилось, и он испуганно дёрнулся, когда Хёнджин коснулся его подбородка. В его ладонь успокаивающе легла рука Феликса. – Можно мы?.. – спросил Феликс, ткнувшись носом ему в щёку. «Можно – что?» – не решился спросить Минхо. Повернувшись, он только обалдело посмотрел на Феликса – и поцеловал. Просто потому, что не сделать этого было невозможно, ведь они были так близко, что дыхание Феликса касалось его лица. У поцелуя оказался вишнёво-пряный вкус алкогольного коктейля. Минхо зажмурился. Сердце замерло, а потом заколотилось где-то в горле. Он всё ожидал, что сейчас кто-нибудь из них ударит его или выкинет из машины, но вместо этого Феликс целовал его в ответ, вжимаясь в его рот так, словно он не был третьим лишним в этом такси. На плечо тяжело легла ладонь Хёнджина. Торопливо разорвав поцелуй, Минхо оглянулся на него, всё ещё пытаясь понять, что происходит. Но Хёнджин только ухмыльнулся. – Теперь я, – сказал он, и у Минхо на мгновение потемнело в глазах, а когда прояснилось, Хёнджин уже целовал его, то проникая языком глубоко в рот, то почти отстраняясь и мягко прикусывая его губы. На этом Минхо перестал пытаться что-либо понять. В его голове только пронеслось: «Одна ночь с ними – лучше, чем ничего». Дом Минхо они проехали, он даже не заметил, когда. Такси остановилось у дома Феликса, и, выбравшись на улицу и глотнув свежего воздуха, Минхо подумал, что это его последний шанс сбежать. «Это ведь разобьёт тебе сердце, когда они снова забудут про тебя», – сказал он себе, но даже не попытался воспротивиться, когда его взяли под руки и уверенно повели к Феликсу. В лифте всё началось опять, Феликс целовал его, а Хёнджин лапал за задницу, у Минхо от этого дрожали коленки и приходилось хвататься ослабевшими пальцами за их куртки, плечи и руки, чтобы хоть как-то удержаться на ногах. Потом, в темноте квартиры, едва дав ему разуться и скинуть куртку, его потащили сразу в спальню и бросили поперёк широкой кровати – несколько мгновений Минхо ещё казалось, что он продолжает падать куда-то в бездну. Следом на него, прямо в его объятия, Хёнджин толкнул Феликса, и Минхо не оставалось ничего другого, как обнять его, зарывшись пальцами в мягкие светлые волосы, и целовать без остановки, пока Хёнджин не вмешался снова, оторвав Феликса от него. По их взглядам, по мимолётным кивкам и жестам Минхо видел, что они договорились обо всём заранее, и он поразился тому, как мог ничего не замечать. Хёнджин скользнул подушечками пальцев по его плечам и груди, начал расстёгивать на нём рубашку, неотрывно глядя в глаза и сводя этим взглядом с ума. Минхо хотел было помочь ему, но его пальцы дрожали так сильно, что он скорее бы мешался. – Я никогда не занимался этим с парнями, – сказал он, почему-то выбрав для признания именно тот момент, когда Хёнджин закончил с его рубашкой и взялся за ремень брюк. – И что, я должен пообещать быть с тобой нежным? – язвительно поинтересовался Хёнджин. В обычной ситуации Минхо всегда мог сострить в ответ, но сейчас он чувствовал себя уязвимым, и тон Хёнджина ранил его. Однако прежде чем это стало действительно больно, к нему склонился Феликс и, погладив его по щеке, шепнул: – Мы действительно постараемся быть нежными. Постараемся не причинить тебе боли. Краем глаза Минхо заметил слабую улыбку на губах Хёнджина и вдруг понял, что тот не хотел на самом деле его обидеть. «Да вообще плевать», – подумал Минхо. Он хотел их, хоть как, даже если бы они были грубы. Может быть, так было бы даже лучше, потому что дальше плавиться от их нежности не было сил. Всё ещё обнимая Минхо, Феликс щекотно поцеловал его в висок и повёл губами вниз, по щеке, прихватил зубами мочку уха и продолжил спускаться по шее. Рвано вздохнув, Минхо чуть повернул голову, подставляя шею под нежные губы. Ему было так хорошо, что происходящее казалось сном. Расстегнув его брюки, Хёнджин накрыл своей большой ладонью его пах, поглаживая член через трусы, и Минхо толкнулся ему в руку. В ответ Хёнджин надавил чуть сильнее – и раскрытым ртом поцеловал Минхо в живот, проведя кончиком языка от резинки трусов до пупка. Раскинув полы рубашки, Феликс спускался поцелуями по его шее и груди, в то время как Хёнджин шёл вверх, ему навстречу, щекоча жарким дыханием кожу, и почти одновременно они прижались к его соскам. Их губы и языки были горячими, а зубы у обоих – острыми, и от того, что они творили, перед глазами Минхо то и дело вспыхивали разноцветные звёздочки. Поцелуи Хёнджина оказались нежнее, чем у Феликса, хотя Минхо ожидал, что будет наоборот. Феликсу нравилось кусаться, больно и сладко одновременно, так что кожа после него саднила и горела. Хёнджин, если и прикусывал, то делал это совсем осторожно, втягивая сосок в рот и едва ощутимо проводя по нему кончиками зубов. Стараясь не забыть, как дышать, Минхо то замирал на кровати, то начинал ёрзать и вжиматься членом в ладонь Хёнджина. – И давно вы это планировали? – простонал он, хотя, вообще-то, это его тоже мало интересовало. Просто он не привык плыть по течению, и ему хотелось сделать вид, что он ещё в состоянии думать о чём-то, кроме их пальцев, ртов и горячих тел, сжимающих его с обоих боков. Оторвавшись от своего занятия, Хёнджин снова обжёг его взглядом: – Давно. С тех пор как заметили, как ты на нас пялишься. – А?.. Минхо приподнялся на кровати, и Хёнджин рассмеялся. – Ты же не думал, что мы ничего не замечаем? Именно так он и думал, но не признаваться же было в этом. – Ты был таким милым, когда смотрел на нас, – мягко сказал Феликс, по-кошачьи потираясь пушистыми волосами о его плечо. – …что мы захотели тебя себе, – продолжил за него Хёнджин. В его глазах тускло горело что-то, какое-то жестокое желание, которое пугало Минхо и притягивало, как и всё в Хёнджине. Скользнув рукой глубже в штаны Минхо, Хёнджин мягко сжал его мошонку и провёл пальцами члену. Минхо ахнул, широко раскрыв глаза. Ему хотелось быстрее перейти к делу, хотелось, чтобы желание стёрло все мысли – о том, что они всё знали, что всё это время его любовь, которую он считал своей тайной, была так очевидна. Ему казалось, что на всеобщее обозрение оказалась выставлена его душа – и лучше бы они сосредоточились только на его теле. Думая об этом, Минхо обнял Феликса за шею и поцеловал, надеясь позлить этим Хёнджина и переключить его внимание на себя, но Феликс отвечал на поцелуй искренне, с присущей его характеру бесхитростностью, и Минхо быстро забыл о своей цели. Его рот был мягким и целовать его было одно удовольствие, даже когда – особенно когда – Феликс, чуть отстраняясь, пускал в ход зубы, прихватывая ими язык Минхо. Тяжёлая рука легла Минхо на голову, мягко потянула за волосы. – Ничего не забыл? – сладко поинтересовался Хёнджин. Минхо забыл – забыл обо всём на свете, но теперь Хёнджин напомнил ему, притянув его к себе и целуя вместо Феликса. Поцелуи Хёнджина были совсем другими, глубокими и требовательными. Хёнджин, казалось, пытался дотянуться языком так далеко, как только мог, и от этого у Минхо перехватывало дыхание. Он беспомощно хватался одной рукой за Хёнджина, вторую всё ещё держа на плече Феликса. С него сняли рубашку, он сам не заметил, как. Потом, уложив на кровать, по очереди коротко поцеловали и начали снимать с него брюки вместе с трусами. Минхо охотно помог им, приподняв бёдра. Ему хотелось, чтобы они прикасались к его обнажённой коже. Лежать голым перед двумя всё ещё одетыми любовниками было стыдно, но возбуждало до того, что сводило скулы. Прикусив от волнения язык, Минхо смотрел, как над ним Феликс и Хёнджин целовались, кусая и зализывая друг другу губы. Рука Хёнджина легла Феликсу на шею и каким-то удивительным образом нашла засос, который Минхо заметил ещё в клубе. Вслепую обведя маленький синячок пальцами, Хёнджин отстранился и быстро прижался раскрытым ртом к его шее, оставив ещё одну отметину рядом с первой. Феликс тихо ахнул. – Я тоже хочу, – прошептал Минхо. Прикрыв глаза, он провёл рукой по шее, мечтая, чтобы Хёнджин оставил такой же болезненный поцелуй на его разнеженной коже, с горечью представляя, как потом будет смотреться в зеркало и вспоминать эту ночь, пока след не сойдёт. – Сильно хочешь? – издевательски спросил Хёнджин, как будто сам не видел. Минхо провёл большим пальцем вдоль бьющейся под кожей жилки, демонстративно лаская себя перед Хёнджином, и это сработало: прижавшись горячим ртом к тому месту, где лучше всего прощупывался пульс, он с нажимом повёл языком вверх, к уху, а потом, спустившись обратно, впился в кожу, оставляя явно не такой аккуратный, как у Феликса, засос, оставляя, наверное, даже следы зубов – Минхо отчётливо почувствовал их прикосновение. Застонав, он обнял Хёнджина, запустив пальцы в его длинные волосы, которые обожал так давно, что иногда, когда никто не видел, тайком дотрагивался до их кончиков. Тяжело дыша, Хёнджин отстранился, разглядывая наливающийся синяк, а потом поцеловал это место ещё раз, и почему-то это заставило Минхо вздрогнуть. Всё это время Феликс наблюдал за ними тёмными влажными глазами, в которых горело такое явное желание, какое Минхо сам не смог бы представить в его взгляде. – Мне кажется, будет справедливо, если Феликс тоже поставит тебе засос, как думаешь? – спросил Хёнджин. Минхо снова не смог сдержать стон. Он не думал об этом, пока Хёнджин не сказал, но теперь понял, что хочет этого, совершенно безумно. Повернув голову, он подставил свою шею с другой стороны, и Феликс сразу же воспользовался приглашением. Оставив несколько осторожных поцелуев, словно специально чтобы Минхо расслабился, он прихватил языком кожу и втянул в рот. Ощущение из приятного почти сразу стало болезненным, но Минхо и это нравилось. Он никогда не относил себя к числу людей, которые любят боль, но с Хёнджином и Феликсом ему хотелось всего, в том числе и боли, которая заставляла его чувствовать, что он принадлежит им, пусть только – всего на одну ночь. Феликс погладил Минхо по щеке и коротко поцеловал его в губы. Его маленькая тёплая ладонь легла Минхо на шею, нежно поглаживая и чуть сжимая, скользнула ниже, по груди и до самого низа живота. Минхо подкинул бёдра, надеясь, что Феликс прикоснётся к его члену (и надеясь, что ему удастся не кончить от одного этого прикосновения), но Феликс его проигнорировал, положив руку ему на бедро. Одновременно с этим Хёнджин сжал другое его бедро, и Минхо почувствовал, как их ладони слаженно скользнули ему между ног, разводя их в стороны. Мгновение Минхо сопротивлялся, смутившись, но потом, тихо застонав, подчинился, и, словно в награду, его снова начали целовать по очереди. У Минхо от этого шла кругом голова. Он чувствовал их языки у себя во рту – только один отстранялся, как второй приникал к его губам, – и их руки, гладящие внутреннюю сторону его бёдер и иногда, словно случайно, трогающие его между ягодиц. Потом, когда Минхо уже всё равно не стал бы сводить ноги, Хёнджин ненадолго убрал руку и вернул через минуту. Минхо почувствовал, как ладонь Хёнджина легла ему на мошонку, а два пальца, холодных и скользких от смазки, коснулись его ануса и, не медля, проникли внутрь. Застонав в рот Феликса, Минхо рефлекторно сжался, хотя больно не было, только холодно и странно. Хёнджин понимал, что он испытывает, и не спешил, пока просто давая ему распробовать ощущение внутри. Его пальцы были длинными, и Хёнджин вогнал их сразу по самые костяшки. Наверное, он мог бы только ими довести Минхо до оргазма, однако Минхо уже хотел большего, хотел по-настоящему, неважно, будет это больно или нет. Медленно, пока что очень осторожно, Хёнджин начал двигать пальцами, вытаскивая их на одну фалангу и снова вводя внутрь. Минхо чувствовал, как они скользят по чувствительной внутренней поверхности; это ощущение нравилось ему всё больше, и от этого ему немножко хотелось провалиться под землю. Вытащив пальцы почти полностью, Хёнджин добавил к ним третий и ввёл все три разом. Минхо ахнул и принялся жадно ловить губами воздух. Хёнджин ощупывал его изнутри, мягко надавливая пальцами на стенки и заставляя мышцы сжиматься, отчего ощущения обострялись невыносимо и хотелось свести коленки, чтобы спрятаться от его руки. Феликс провёл большим пальцем по губам Минхо, привлекая к себе внимание, и мягко сказал: – Если будет больно, скажи. Минхо медленно кивнул. Смотреть в глаза Феликсу, когда Хёнджин делал с ним такое, отчего-то было стыдно, но и – сладко. Минхо тихо спросил: – А тебе было больно, когда вы с ним впервые?.. Феликс чуть улыбнулся. – Самую малость. Хёнджин развёл пальцы внутри него, и Минхо глухо застонал, закрывая глаза, чувствуя, как нежные внутренние стеночки судорожно сжимаются вокруг его пальцев. Прихватив зубами его мочку уха, Хёнджин тихо, но требовательно сказал: – Смотри на меня. Минхо послушно перевёл на него взгляд. – Вот так. Хочу видеть твои глаза, когда буду делать вот это… Медленно, откровенно дразня, Хёнджин начал вытаскивать из него пальцы и, дойдя до колечка ануса, растянул его, насколько смог. Минхо застонал от боли, которая тут же прекратилась, – Хёнджин свёл пальцы и снова протолкнул их внутрь. Он продолжил осторожно иметь Минхо, теперь доставляя только удовольствие, и Минхо начал понемногу насаживаться на его пальцы. Он пытался дышать ровно, но воздуха не хватало, и мысли тонули в жаре желания. Он почувствовал, как Феликс скользнул ладонью по его бедру, провёл пальцами по нежной коже между ягодиц и обвёл его растянутый анус. Прижав палец к пальцам Хёнджина, он начал вводить его внутрь, очень медленно, стараясь не причинить боли. – Феликс… – простонал Минхо, теряясь в ощущениях. Преодолев первое сопротивление, палец Феликса постепенно погружался внутрь, растягивая Минхо сильнее, чем он был готов принять, однако Минхо был не в силах противиться. Уже не вполне отличая боль от удовольствия, он продолжал чуть двигать бёдрами навстречу вторжению. – Молодец. Ты хорошо справляешься, – шепнул ему на ухо Хёнджин. Как о ком-то другом, Минхо подумал, что в обычных обстоятельствах уже дал бы Хёнджину подзатыльник, но сейчас он нуждался в одобрении, в дурацких ласковых словечках, которых не терпел в привычной жизни. – Мне кажется, ты уже готов, – сказал Хёнджин, и Минхо кивнул. Он понятия не имел, готов ли он, но ему хотелось быстрее ощутить в себе член; мысль об этом пугала и сладко волновала его. Он почувствовал, как из него выскользнул палец Феликса, а за ним – пальцы Хёнджина, и невольно сжался, словно надеясь почувствовать ещё что-то внутри себя. – Я буду первым, хорошо? – сказал Феликс. – С Хёнджином тебе может быть больно. Минхо задрожал от его слов, от осознания, что этой ночью они оба возьмут его, по очереди. Феликс поцеловал его, нежно, словно пытаясь успокоить, и Минхо обнял его за шею. Феликс был всё ещё одет, как и Хёнджин. Задрав его футболку, Минхо прижал руки к его груди и задержал их на несколько секунд. Ему очень давно хотелось прикоснуться к Феликсу. Должно быть, у Минхо в этот момент было очень влюблённое – то есть глупое – выражение лица, потому что Феликс ласково ему улыбнулся. Полностью раздевшись перед ним, не испытывая, кажется, при этом ни капли стеснения, он прижался к Минхо, кожей к коже, и продолжил целоваться. Минхо всегда нравилось смотреть на тело Феликса. Теперь же он узнал, что на ощупь оно ещё приятнее – горячее, крепкое, с манящими изгибами и шёлковой кожей, и Минхо гладил его, не думая больше ни о чём, сжимая его талию, впиваясь пальцами в ягодицы и стискивая бёдра. Случайно прижавшись членом к бедру Минхо, Феликс всхлипнул – и тут же отстранился, сев на колени. По его глазам Минхо видел, как мучительно было его желание. Хёнджин, должно быть, понимал это тоже. Протянув Феликсу смазку и презервативы, он невесомо коснулся его волос, словно подбадривая, и пристально посмотрел ему в лицо. Закусив губу, Феликс распечатал упаковку, дрожащими пальцами раскатал резинку по члену и нанёс немного смазки сверху. Минхо окатила волна жара. Ему всё ещё немного не верилось, что всё это по-настоящему, что сейчас произойдёт то, о чём он и мечтать-то не решался. Огладив собственные бёдра изнутри, он развёл согнутые в коленях ноги шире, понимая, как непристойно выглядит – и втайне наслаждаясь этим. Над его ухом хмыкнул Хёнджин. Минхо не нужно было смотреть на него, чтобы чувствовать на себе его взгляд. Склонившись к его коленке, Феликс прижался к ней губами и замер так на пару секунд. Минхо тихо застонал от нетерпения, и Феликс, подняв на него глаза и чуть улыбнувшись, лёг на него сверху, между его ног. Минхо смотрел на него, на его раскрасневшееся лицо с опухшими губами, заворожённый им. В глазах Феликса читалось какое-то несвойственное ему чувство, тёмное, манящее, влекущее на пугающую глубину. Минхо провёл руками по его лицу, убирая спадающие на него волосы, вглядываясь ещё внимательнее, и в этот момент почувствовал, как Феликс, помогая себе рукой, приставил член к его растянутому отверстию. Минхо с трудом сглотнул пересохшим горлом. Его бёдра дрожали от желания, и, не выдержав, он немного подался на Феликса. Его отверстие начало легко расступаться, принимая в себя плоть Феликса, и это ощущение, всё ещё немного запретное, отдалось жгучим удовольствием где-то в животе. На лице Феликса застыло удивление, даже изумление – глаза широко раскрылись, а губы очаровательно округлились, – и в следующее мгновение, не совладав с собой, он одним толчком вошёл в Минхо до упора. Минхо дёрнулся всем телом от неожиданности. Больно почти не было, только непривычно и как-то неправильно. – Прости, – испуганно выдохнул Феликс. – Ты в порядке? Выражение беспокойства так мило смотрелось на его лице, что Минхо, вместо ответа, поцеловал его. Его тело расслаблялось, постепенно привыкая к новому ощущению. – Он в порядке, – ответил за него Хёнджин. Минхо встретился со взглядом его прищуренных глаз, и его вдруг окатило жаром, так что он невольно сжался на члене Феликса, заставив их обоих застонать от острого удовольствия. Заметив это, Хёнджин поймал его за подбородок. – Смотри мне в глаза. Не отворачивайся. Почему-то это оказалось страшно, как падать с большой высоты – смотреть Хёнджину в глаза, отдаваясь в это время Феликсу. Минхо казалось, что внутри него всё сгорает, весь его мир и все тщательно выстроенные системы контроля, а за ними оставалось только дикое, измучившее его желание, и несчастная, больная, неразделённая любовь. Одной рукой прижав Феликса к себе, другой он схватился за плечо Хёнджина и, высвободив из его хватки подбородок, поймал его пальцы ртом. У них оказался сладковато-резиновый привкус смазки, и Минхо подумал о том, что прежде эти пальчики побывали в нём. Хёнджин начал играть с ним, проталкивая пальцы в рот и ловя его язык, а Минхо самозабвенно лизал и посасывал их. У него над ухом застонал Феликс. Минхо перевёл на него мутный от желания взгляд: Феликс смотрел на него большими влажными глазами, кусая уже губы и чуть хмурясь от напряжения. Он явно старался быть с Минхо нежным – и явно проигрывал своему желанию. Прикусив пальцы Хёнджина, Минхо вытолкнул их изо рта и прошептал Феликсу: – Ты можешь не сдерживаться. Феликс коротко кивнул. Впившись пальцами в бедро Минхо, он начал двигаться быстрее, глубокими рывками, и Минхо понял, что хотел этого не меньше Феликса. Минхо казалось, что ему никогда не было так хорошо. Запрокинув голову и полностью отдавшись во власть желания, он стонал в голос и двигал бёдрами навстречу толчкам. Он чувствовал горячие пальцы Хёнджина, скользящие по вискам и ласково убирающие волосы со лба, чувствовал дыхание Феликса и иногда его короткие поцелуи, обжигающие его щёки и губы; он чувствовал даже их взгляды, хотя сам не открывал глаз, и всё это сливалось для него в цельное ощущение блаженства. Феликс кончил внезапно, вскрикнув высоко и удивлённо, как будто сам не ожидал этого. Он толкнулся ещё несколько раз, потом замер и, словно в извинение поцеловав Минхо в шею, осторожно выскользнул из него. Минхо тихо всхлипнул. Его тело дрожало от не нашедшего разрядки желания, но он не мог злиться на Феликса. К тому же, он не хотел бы кончить сейчас – он боялся, что, когда возбуждение спадёт, всё покажется совсем другим; может быть, его накроет запоздалый стыд и горечь. Может быть, он снова почувствует себя одиноким. Феликс прижался к его губам в ласковом поцелуе, прежде чем вынырнуть из-под его руки и лечь рядом, и сразу же его место занял Хёнджин, целуя Минхо и лаская своими длинными пальцами его растянутое отверстие снаружи, но не проникая внутрь. Хёнджин не давал ему думать, не давал опомниться, и это было очень хорошо. Обняв его за плечи, Минхо попытался насадиться на его пальцы, но Хёнджин только усмехнулся и убрал их вовсе. Минхо разочарованно застонал. Разорвав поцелуй, Хёнджин отстранился и оглядел его тело так внимательно, что это было сравнимо с прикосновениями. Минхо выгнулся в спине, раскинувшись перед ним, бесстыдно демонстрируя себя и надеясь, что это заставит Хёнджина действовать быстрее. – Потерпи, малыш, – мягко сказал Хёнджин, снимая с себя рубашку. Это обращение почему-то смутило Минхо, и он попросил: – Не называй меня так. – Не нравится? – рассмеялся Хёнджин. – Ладно. В любом случае, обычно я зову так Феликса. Скинув с себя рубашку, он взялся за брюки. Минхо всегда нравилось его тело, но прежде ему приходилось любоваться им украдкой. Теперь же он рассматривал его совершенно открыто, скользя взглядом по его гибкому торсу и хорошо прорисованным мускулам. Хёнджину явно это нравилось – и нравилось дразнить, поэтому раздевался он медленно. Единственным, чего Минхо не видел до сих пор, был его член. Теперь, увидев его через ткань трусов, он понял слова Феликса о том, что с Хёнджином может быть больно. Хёнджин был большой – настолько, что Минхо невольно сжался. Он был больше Феликса, а с Феликсом Минхо уже чувствовал себя наполненным до конца. Ему стало страшно, но страх только подстегнул возбуждение. Закусив губу, Минхо наблюдал, как Хёнджин неторопливо снял с себя трусы и провёл рукой по члену. Довольный выражением его лица, Хёнджин усмехнулся. Склонившись к самому уху Минхо, он издевательски прошептал: – Как ты думаешь, войдёт? Я уверен, что да. Задрожав, Минхо прикусил язык, чтобы хоть немного совладать с накрывшими его эмоциями. С другой стороны к нему снова прижался Феликс и успокаивающе погладил по голове. Минхо тихо всхлипнул и благодарно потёрся о его ладонь. Ему хотелось ласки, но едва ли он мог получить её от Хёнджина. Едва дыша от волнения, он смотрел, как Хёнджин надевает презерватив и растирает по нему смазку. – Не бойся. Просто постарайся расслабиться, – шепнул Феликс ему на ухо. Минхо попытался последовать его совету, но невольно вздрогнул, едва Хёнджин коснулся его бедра. – Тише. Я тебя не обижу, – неожиданно мягко сказал он, погладив Минхо по щеке. Минхо замер и не шевелился, пока Хёнджин устраивался у него между ног. Одной рукой опираясь о кровать, а другой придерживая бедро Минхо, Хёнджин приставил член к его отверстию и чуть надавил. Минхо застонал, едва он начал проникать внутрь, но почти сразу Хёнджин вытащил. Потом – снова начал входить, заставляя Минхо почувствовать, как его плоть расступается под напором, и снова отстранился, не введя даже головку до конца. Минхо издал удивлённо-разочарованный возглас. Страх мешался с чувством предвкушения, и то, как Хёнджин дразнил его, сводило его с ума. Когда Хёнджин сделал этот в третий раз, Минхо тихо захныкал, уже не в силах держаться. По сосредоточенному лицу Хёнджина, по его сжатым губам и пролегшей между бровей морщинке, Минхо видел, как тяжело это давалось ему самому. – Мне так хочется натянуть тебя до упора, – выдохнул Хёнджин, подтверждая его мысли. Минхо вызывающе усмехнулся дрожащими губами и, стараясь, чтобы это прозвучало уверенно, произнёс: – Так что же тебя останавливает? Это было чистое безумие – дразнить Хёнджина, когда на самом деле Минхо хотелось попросить его сделать всё осторожно. Хёнджин поджал губы, оценивая его наглость, от которой Минхо и самому стало страшно, – и одним резким движением вставил полностью. Минхо закричал. Он думал, что сдержится, но не смог. Это оказалось больно, совсем не так как с Феликсом, но отдалось таким сильным, противоестественным удовольствием на грани эйфории, что Минхо полностью потерялся в этом чувстве. Он невольно рванулся, пытаясь отодвинуться, но Хёнджин держал его крепко, и Минхо оставалось только замереть, надеясь, что ощущения немного ослабнут. Задыхаясь, он вцепился в Хёнджина – и вдруг понял, что его ласково гладят и целуют, Феликс – его висок и щёку, Хёнджин – уголки губ. От этого стало легче. – Потерпи немного, – прошептал Хёнджин ему в губы. – Твоё тело должно привыкнуть, и тогда тебе станет хорошо. Если нет – я вытащу. Минхо протестующе замычал. Он не хотел, чтобы эта пытка прекращалась, даже если это значило, что ему будет больно. Тяжело дыша открытым ртом, он постарался расслабиться. Он чувствовал, как его внутренние мышцы то рефлекторно сжимаются, то чуть расслабляются. Боль понемногу стихала, и на её место приходило желание, такое нестерпимое, что становилось не до инстинкта самосохранения. Закусив губу, он на пробу двинул бёдрами и тут же снова вскрикнул от остроты ощущений. – Уверен? – хрипло спросил Хёнджин. Минхо кивнул. Хёнджин начал двигаться, медленно и очень осторожно. Его член скользил внутри нестерпимо сладостно, и, судя по лицу Хёнджина, это было так хорошо не только для Минхо. Тихо застонав, Хёнджин начал понемногу наращивать темп. Минхо держался за него крепко, словно боясь отпустить. Ему хотелось чувствовать Хёнджина так полно, как только возможно, чувствовать его член глубоко внутри, тяжесть его тела, вдавливающего его в кровать, его жар и запах и короткие поцелуи-укусы. От всего этого наплыва ощущений шла кругом голова, он терялся в них и забывал себя. Хёнджин прижался к его губам, не столько целуя, сколько дыша в рот, и Минхо коротко облизнул его губы, почувствовав на них привкус крови. – Как ты думаешь, сможешь кончить только от моего члена? – прошептал Хёнджин, склонившись к его уху. – Смогу, – сказал Минхо, не сомневаясь. Он чувствовал, как удовольствие нарастает и расходится по его телу характерной дрожью, свидетельствующей о приближении оргазма. Хёнджин рассмеялся, запрокинув голову. Его лицо, преображённое мучительным удовольствием, было таким невозможно красивым, что у Минхо захватило дух. Приподнявшись, он провёл языком по его шее, солоноватой от пота, и поймал губы в поцелуе. Хёнджин уложил его обратно на подушку, целуя, прижимаясь к нему горячим телом и входя очень глубоко. Минхо мог только стонать в голос, беспомощно цепляясь за его плечи и изгибаясь под ним. Удовольствие нарастало постепенно, а потом вдруг обрушилось на него лавиной, заставив кричать и задыхаться. Впившись зубами Хёнджину в плечо, Минхо кончил и обмяк в его объятиях. Смутно, сквозь дымку догорающего удовольствия, он чувствовал, как Хёнджин, войдя в него до предела, замер, переживая свой собственный оргазм, и медленно выскользнул из него; чувствовал, как тут же Феликс принялся целовать его губы, но не мог найти в себе сил, чтобы ответить на поцелуй. Несколько раз Феликс повторил ему на ухо, что всё хорошо, и только тогда Минхо понял, что по его лицу почему-то катятся слёзы. Феликс стирал их дрожащими пальцами, пока Минхо не поймал его руку, чтобы прижаться к ней губами. Приоткрыв глаза, он встретился с немного встревоженным взглядом Феликса. Рядом сидел Хёнджин, красивый, как статуя. Откинув голову назад, он расчёсывал пальцами влажные от пота волосы и облизывал искусанные губы. – Ты в порядке? – мягко спросил Феликс. Минхо смог только кивнуть. Тряхнув напоследок волосами, Хёнджин лёг рядом с Минхо и обнял его поперёк бёдер. С другого бока к нему прижался Феликс. Он натянул на них всех одеяло и, повозившись, устроил голову у Минхо на плече. Минхо невольно улыбнулся. Он был благодарен им за то, что они остались рядом. На мгновение в его голове промелькнула мысль о том, как, наверное, неловко, одиноко и вообще отвратительно ему будет завтра, когда придёт время возвращаться к себе домой. Но он решил оставить её наутро. Сейчас ему было слишком хорошо. Прошло немного времени, четверть часа или около того, и Хёнджин зашевелился у него под боком. – Есть хочу, – сообщил он и пихнул Минхо локтём: – Сгоняешь на кухню? – Совсем офигел? – огрызнулся Минхо, думая, что, наверное, это было бы странно, если бы Хёнджин вдруг перестал его доставать. – Моя кухня, я схожу, – пробормотал Феликс и выскользнул из-под одеяла. – Ну вот, из-за тебя Феликсу пришлось вылезать из кровати, – рассмеялся Хёнджин, и Минхо лягнул его по ноге, отчего Хёнджин засмеялся только громче. Какое-то время они лежали рядом, плечом к плечу, и сквозь сладкую полудрёму Минхо слушал дыхание Хёнджина и звуки с кухни. – Да будем мы встречаться, будем, – вдруг сказал Хёнджин. – А? – Минхо удивлённо открыл глаза. – С тобой. Втроём. Я же знаю, о чём ты думаешь. – Да? И с чего это ты взял, что мне это нужно? – с издёвкой спросил Минхо, стараясь не выдать своих подлинных чувств. – Это и так ясно, – небрежно бросил Хёнджин. Минхо резко сел на кровати, собираясь дать Хёнджину затрещину, но тут же чуть не зашипел от боли в заднице. – Эй, будете бутерброды с джемом? – крикнул с кухни Феликс. – Больше ничего нет. – Мы всё будем, – откликнулся Хёнджин. Поймав Минхо в медвежьи объятия, он уложил его обратно в постель. – Сейчас Феликс вернётся, – сказал он. – Он очень расстроится, если мы подерёмся. В его объятиях было, на самом деле, очень хорошо, и, пару раз дёрнувшись для виду, Минхо расслабился. Он был бы не против остаться в руках Хёнджина навсегда.