«Когда человек отнес все страдания и муки в ад, для неба не осталось ничего, кроме скуки.»
Артур Шопенгауэр
Я стояла у окна, рассматривая серую улицу, окутанную ночным мраком. В руке плавно тлела сигарета, выделяя слабые клубы дыма, выписывавшие причудливые пируэты на ветру. Моё лицо было озарено бледным светом уличного фонаря, бросающего призрачные тени на щеки, а взгляд уходил в даль, свидетельствуя, что его обладательница затерялась в мыслях. Прохладный ветер слегка трепал волосы, заставляя их легко колыхаться в ночном бризе. На улице царила тишина, лишь периодические шорохи проносящихся мимо машин нарушали мелодию ночи. Атмосфера была наполнена серыми оттенками, словно вся окружающая реальность пронизана меланхолией и таинственностью. Вдруг раздался звонок телефона, прерывая монотонность ночного пейзажа. Я судорожно дёрнулась, отводя взгляд от улицы и медленно подняла телефон к уху. — Да, я слушаю, — Я вновь затягиваюсь сигаретой и слышу знакомый голос. — У нас новое дело. — Тон Коннора, как всегда, холодный и беспристрастный, — Восток-Лафайетт-Стрит, дом 438. Я не успела даже спросить, что произошло, как он бросил трубку. Тяжело вздохнув, я затушила сигарету и выкинула окурок в окно. Через какие-то десять минут я въехала в район Бриктауна. Казалось, будто все поступления, о которых я читала в газетах, были совершены именно здесь. Этот район легко можно назвать центром распространения заразы — убийц и прочую шваль со всего города тянет сюда, как насекомых на сладкое. На ум всегда приходит Бронкс в Нью-Йорке, но Детройт в этом плане незначительно, но уступал. Вдалеке я увидела свет от сирен, и несложно было догадаться, что это и есть место преступления. Припарковав машину на обочине, я вышла, осматриваясь. Несмотря на высокую преступность, район на первый взгляд казался очень благополучным. Хорошо отстроенные дома, рядом с которыми стояли дорогие машины. На окнах сроду не было решёток для защиты своего жилья, и у большинства людей не было даже собаки. Жители, привыкшие к преступности, как будто знали, что их никто не тронет, так как они живут здесь очень давно. Я поморщилась от своих же мыслей. Нет, вряд ли к такому можно привыкнуть. Максимум, смириться. Обойдя полицейские машины и заметив Хэнка и Коннора, я подошла ближе. В глаза сразу же бросился фотограф, который фиксировал взломанный замок на двери. Видимо, преступник даже не пытался сделать это аккуратно, ведь даже с такого расстояния намётанному глазу были видны следы неаккуратных царапин и небольшое расширение замочной скважины. — Крис, как раз вовремя. Мы только собирались заходить, — кивнул мне Хэнк в знак приветствия. Пока я отвечала, мой взгляд снова притянуло ничего не выражающее лицо Коннора. — Торопилась, как могла. Всё-таки я ещё не до конца выучила местоположение районов в городе. Что там произошло? — Соседи жаловались на крик, — на моё удивление, андроид заговорил первым, — детский крик. Родителей дома не было — они работают в ночную смену и должны вот-вот приехать. Стоило Коннору упомянуть детский крик, я заметно дёрнулась. Неприятное послевкусие прошлой жизни вновь почувствовалось на кончике сознания. Призрачные тени, загадочные и мучительные, словно прикосновения призраков, зашептались у меня в ушах, напоминая о том, что было когда-то, что я так старалась забыть. Дождавшись, пока фотограф закончит, мы вошли внутрь дома. С порога в нос ударил стойкий запах железа, и я постаралась сосредоточиться. Это был маленький одноэтажный дом без чердака. Вместе с экспертами мы вошли в детскую комнату, где кровь, свидетельствуя о непостижимых ужасах, присутствовала буквально везде: на полу, стенах, подоконнике и кровати. Она ещё не успела потемнеть и была ярко-красного оттенка. — Матерь божья, что здесь произошло? — Хэнк даже не стал заходить сюда: я видела, как ему стало не по себе от этой картины. — Предположительно, покушение на убийство с похищением. Но, трупа нигде нет. Видимо, ребенка забрали с собой, — Бен вышел из-за угла, как привидение, — судмедэксперт говорит, что кровь шла из задней большеберцовой артерии. Мальчику повредили ногу. — Мальчику? — переспросила я, и тут же получила от него протокол, углубляясь в чтение. — Дэвид Бекхэм, 10 лет. Кошмар какой-то. — Я вижу следы борьбы и могу точно сказать, что всё началось в коридоре, — встрял Коннор. — Дэвид проснулся и вышел туда, когда услышал странный звук, — он указал на упавшую вазу, — потом его попытались поймать, и он забежал в комнату, но дверь выбили, — андроид ходил по комнате, показывая на те или иные улики, — он хотел защититься клюшкой и ударил преступника несколько раз по голове. Потом попытался сбежать через окно, но преступник ранил его в лодыжку. Я слушала его внимательно, в который раз поражаясь способности RK800 выстроить ход событий, зная только пару деталей. Но, как показывает практика, даже эта навороченная система может ошибаться. Пока все следили за действиями парня, я отошла в сторону, заметив на стене что-то странное. Не учитывая кровь, стены были покрыты белой штукатуркой, на которой не было ни единого рисунка. Но в самом углу комнаты, куда обычно не обращают внимания, была подпись. Я присела, включив фонарик и разглядывая её. Из-за крови половина была размазана и остался лишь небольшой краешек. Чернила успели подсохнуть, но не до конца. Значит она была сделана недавно. — Зафиксируйте это, — я подозвала фотографа и указала на стену. В следующие секунды я услышала щелчки фотоаппарата и вышла из дома, ощущая смешанные чувства внутри. Дежавю вперемешку с негодованием. Коннор и Хэнк вышли через пару минут, и первый протянул мне какой-то листок. Я взяла его, повертев в руках, замечая на нём капли крови и только потом приступила к чтению.
«Да свершится великая Яджна. Пускай тот, чья душа была отделена от тела, явится к Агни и взмолится над этой карой небесной. Да будет ему утешение в ином мире рядом с богами. Да будет мне великое искупление».
На секунду моё сердце провалилось в пятки, а перед глазами всплыла похожая записка, найденная мной пять лет назад. Я застыла, жадно вчитываясь в текст вновь и вновь, стараясь вспомнить какие-то детали старого дела. Я не слышала, что ко мне обращаются. Будто весь мир теперь не имел значения, ведь я снова окунулась в то время, когда мне было двадцать три года. Моё первое нераскрытое дело. Без лишних слов, я пошла к своей машине крепко сжимая записку в руке.***
Уже второй час я сидела за столом в специальной секции библиотеки, в которую меня пустили только благодаря удостоверению детектива. Это был словно тихий храм мудрости, расстилалась атмосфера мистики и духовности. Полки, уставленные мудрыми свитками и древними пергаментами, словно огоньки мудрости, устремлённые к небесам знания, переплетались с запахом священных трав и древесных благовоний. Книжные полки были забиты доверху: древние тексты Вед, Махабхараты, Упанишады, а также книги, раскрывающие многомерный мир индуистской философии и брахманизма. Старинные рукописи с золотыми узорами и вышитыми символами, словно ключи к истинному знанию, лежали рядом с современными исследованиями и интерпретациями священных текстов. На моём столе лежали книги о шактизме, вайшнавизме, шиваизме и смартизме. Как оказалось, последние три не имели никакого отношения к моему делу. Путь левой трактовался только в шактизме. Голова уже гудела от всей этой информации, и мысли стали путаться. Я осторожно отложила книги в сторону, ненадолго закрыв глаза, чтобы закрепить в голове всё прочитанное, а после взяла только одну книгу. Передав библиотекарю мои данные, я направилась к выходу. В моих глазах ещё живо мерцал поток мудрых истин, растворенных на страницах древних трактатов о жизни и смерти, о вечности и мимолетности бытия. Дорога домой показалась лишённой смысла, и я поехала в департамент, чтобы обсудить детали с напарниками. Когда я приехала туда, я заметила обоих в кабинете Фаулера, которые оживлённо беседовали о чём-то. Я прошла к своему столу, стараясь не тревожить их и дождаться, пока они сами придут. Положив книгу на ровную поверхность, я заметила серый конверт. На нём была сургучная печать с изображённой поверх чёрной розой. Стакан с кофе упал на пол, привлекая к себе внимание других сотрудников. Я взяла конверт, не замечая, как мои руки начали трястись. Сорвав печать и открыв его, я достала два уже знакомых предмета. Маленькую фотографию и семисантиметровый листок.
«В Детройте где-то лежит Озеро, что мечты пленяет. Среди городского шума зеленеет, В сердцах путников желанья зажигает».
— Кто положил этот листок на мой стол? — я спросила тихо у соседнего полицейского, но тот лишь покачал головой, — кто чёрт возьми принёс этот конверт?! — я вскрикнула, заставляя всех обернуться и посмотреть на меня, — кто был здесь?! — Криста, что-то случилось? — Хэнк и Коннор вышли из кабинета, подходя ближе, — Почему ты кричишь? — Устроили истерику из-за конверта? — на его лице была лёгкая ухмылка, когда он просканировал записку, — ещё и с детской загадкой. — С детской загадкой? — я мотнула головой и развернулась к нему, — послушай меня сюда, кусок переработанного железа, как ты смеешь так со мной разговаривать?! — А разве я сказал вам что-то грубое или задевающее? Вы не в Нью-Йорке, чтобы командовать, и не в психиатрическом учреждении, чтобы устраивать панику из-за бумажки. Напряжение висело в воздухе, словно электрический заряд. Мы стояли в неподвижной позе, взгляды наши сверкали оттенками непонимания и скрытых эмоций. Я готова была врезать ему со всей силы, совершенно невзирая на то, что он андроид. Встав между нами, Хэнк растолкал нас в разные стороны, словно защищая свою территорию от ожидаемой угрозы, оставив в воздухе послевкусие пассивной агрессии и невысказанных слов. — Хватит. Устроили тут цирк, как малые дети. Двое взрослых, ещё и лучшие детективы, а ведёте себя так, будто не поделили песочницу, — голос мужчины хрипел, но он старался разговаривать спокойно, — Почему тебя так напугала эта записка, Крис? Коннор отвернул голову, смотря теперь на книгу, которую я принесла. Я же протянула записку Андерсону, а сама села на стул, набирая междугородный номер. — Потому, что я уже встречалась с отправителем таких записок, — гудок в телефоне в скором времени пропал и послышался тихий женский голос, спрашивающий о линии соединения, — здравствуйте. Соедините меня с департаментом полиции Нью-Йорка. Со старшим лейтенантом Джеймсом Харчи. — Ожидайте. — Снова послышались гудки и казалось, будто они будут длиться вечность, но вскоре я услышала уставший голос, — Харчи на проводе. Кто меня спрашивает? — Это Криста, Джеймс. Мне нужна твоя помощь. Без лишних слов, отправь мне копии старого дела о похищении детей в Куинсе. Это очень важно. Абсолютно всё, от показаний свидетелей до улик, которые мы нашли. — Криста, Криста, а ты всё никак не можешь оставить это дело. Прошло уже пять лет, ты уехала в другой город, но всё так же гонишься за призраком, — я слышала как он зевает, видимо недавно проснулся. — Джеймс, это важно. Сегодня я получила в точности такой же конверт, как и тогда. Пожалуйста, отправь мне копии, и больше я тебя не побеспокою. — Хорошо-хорошо, детектив. Отправлю всё это в ближайшие два часа. До связи, — он скинул трубку, и я выдохнула, глядя на напарников. Они же в свою очередь разошлись по своим местам, оставляя меня в относительной тишине. Я открыла карту Детройта, рассматривая на ней озёра, внимательно изучая каждое в поисковике и смотря на их местоположение. — Маскодей, Оконока, Харбор Таун, Франсес, Оверфлау и Такома. Всего шесть озёр. Первые два отпали быстро, так же как и последние три, из-за их расположения. Слишком далеко и невыгодно, там всегда много людей, — я сидела и рассуждала вслух, рассматривая фотографию в конверте. На ней был изображён кусочек озера, а в самом углу край крыши. Небольшой заборчик, а на другой стороне озера дома и завод. Я знала, что если это тот самый человек, о котором я думаю, то время ограничено. Прошло уже тридцать минут, а я так и не нашла нужное озеро, ведь по фотографии подходили ещё два. Наконец я нашла за что зацепиться: в самом низу фотографии можно было разглядеть маленькое ограждение, которое подходило только одному. Встав с места и ничего не сказав, я вышла и поехала туда.***
Вечер медленно окутывал озеро, окружая его тёмные воды мраком и загадкой. Тишина, прерываемая лишь шелестом листвы и печальным пением соловья, словно придавала месту мрачный колорит загадочности. На поверхности воды отражались последние лучи заходящего солнца, рисуя золотистые узоры на её поверхности, но сквозь эту красоту просматривалось что-то мрачное и неизведанное. Я бродила вокруг берега, заметив небольшую плотину, с помощью которой в озере каждый вечер повышали уровень воды, чтобы устраивать заплывы на лодках. Где-то на середине озера, словно потерявшийся во времени, плавал маленький силуэт. Его очертание было размыто. Я долго всматривалась в него, пока не осознала, что это был человек. Без колебаний я прыгнула в воду, скинув с себя только пальто. Я слышала, как на берегу припарковалась ещё одна машина, слышала голос Хэнка. Но мне было не до этого. Вода была слишком холодной, но я упрямо плыла дальше, всё ближе и ближе приближаясь к маленькому телу. Моё сердце пропустило удар, когда я увидела его лицо. Коннор помог мне вытащить его на берег, и я упала на колени рядом с ним, давя на грудь и пытаясь хоть как-то спасти его. Но было поздно. Он умер из-за асфиксии. От холода произошёл спазм голосовой щели и он попросту задохнулся. Даже не из-за воды. Я тяжело дышала, чувствуя как на мои плечи опускается чья-то куртка, но было не до этого. Я не успела спасти его, слишком долго медлила. Когда прибыли эксперты, они принялись осматривать тело, и я настояла на том, чтобы остаться и понаблюдать. Моё предположение бледного утопления оказалось ложным. Его шея была перерезана. А на запястье красовалась надпись, выведенная лезвием: «у тебя был один час».