«Опыт — это имя, которое каждый даёт своим ошибкам.»
Оскар Уайльд
Я стояла на алебастровом подиуме в сердце океанариума, окружённая стенами из прозрачных панелей, за которыми разыгрывается фееричное подводное представление. Удивительно, как тысячи самых разных рыб могут уживаться вместе. Если только это не всего лишь иллюзия. Голографические зоопарки, океанариумы, ботанические сады были уже привычными. Но, к своему же удивлению, я не видела разрыва картинки или диодов у рыб. Они казались настоящими, и это меня удивляло. Над головой сквозь невесомую стену воды медленно проплывали элегантные рыбы, их чешуйки блестели под лучами света, создавая манящую симфонию цветов и оттенков. Они словно танцевали в невесомости, витая в мире безграничной свободы, где каждое движение наполнено грацией и легкостью. Я иду дальше по коридору, и вскоре пластмассовый пол сменяется прозрачными плитами. Там тянется коралловый лабиринт — его множество оттенков и форм создают впечатление чудесного сада под водой. Рыбы-клоуны играют в прятки среди водорослей, а морские коньки медленно плывут, словно феи в исподнем мире, раскрывая свою непостижимую красоту. Я ощущаю влажный воздух, пропитанный солью моря, и слышу приглушенный шёпот волн, создаваемый вентиляционными системами. Но даже сейчас я не успеваю полностью погрузиться в эту чудесную атмосферу. В секции, где плавают рифовые акулы, я слышу приглушённые шаги. Я научилась узнавать их из тысячи. Коннор встал за моей спиной, так же пристально наблюдая за этими дивными животными. — Мы с мамой часто ходили в такие места. Правда, в Нью-Йорке они все были ненастоящими, — я дотронулась до стекла, когда к нему подплыла маленькая акула, — но мне нравилось проводить с ней время. Иногда даже больше, чем с отцом. — Тогда почему ты не берёшь трубку? — Коннор наклонил голову, теперь внимательно смотря на меня. — Потому что… это не моя мать. Точнее, это мачеха, и мы с ней в небольшой ссоре. — Я тяжело выдохнула: неужели ему так была важна эта информация? — Ты не можешь прийти просто так, чтобы составить компанию. Значит, что-то случилось? — Ты права. Новое убийство в апартаментах в Мартиус Парк. Ждать никто не стал, так как жильцов беспокоит запах, так что тело забрали в судебный морг, — констатировал Коннор, зачем-то пытаясь заглянуть мне в лицо. Я кивнула ему и пошла к выходу, в то время как он на несколько секунд задержался, смотря мне вслед.***
Запах в квартире и правда стоял ужасный. Тело пролежало здесь явно не один день и, исходя из этого, уже начало гнить. Я бродила по кухне, где его и нашли, осторожно обходя маленькое пространство, чтобы ничего не сломать. На удивление оказалось, что этот человек любил жить в полной темноте. К оконным рамам поперёк были прибиты доски, поэтому свет сюда не проникал и приходилось освещать предметы фонариком. — Мы ещё не раскрыли дело об убийстве адвоката, а тут уже новое. Почему, кстати, убийство? Если он весил больше двухсот килограмм, то вполне себе мог умереть от инфаркта. — Я поморщилась и отпрянула, увидев, как по столу, на который я чуть было не облокотилась, ползали тараканы. — Его ноги были связаны острой проволокой, а на теле обнаружены гематомы от побоев. Поэтому, предположительно, это убийство. Нам нужно будет поговорить с патологоанатомом. — Хорошо. Как я понимаю, эксперты ничего толком не нашли и даже соседи ничего не слышали? Не столько удивительно, сколько странно. — Я в который раз прикрыла нос рукавом и вдохнула. — Не думаю, что здесь есть ещё что-нибудь интересное, — Коннор подошёл ко мне, взяв под локоть и ведя к выходу, — а ты скоро в обморок упадёшь от этого запаха. В последнее время ты стала очень слаба. Идём. — Я слишком много думаю об этих убийствах и толком не сплю. Они не дают мне покоя, — жаловалась я, пока мы не вышли на улицу и я наконец-то не смогла жадно вдохнуть свежего воздуха. — Прошло уже — сколько? Почти неделя! А вместо решения загадки у нас новые трупы. — Раньше мы ловили девиантов, и, поверь, это ещё было лёгкой работой. Не было таких ужасных смертей. Максимум — андроид-сиделка взбесился и нанёс двадцать восемь ножевых хозяину, который ещё и пролежал три недели, пока мы его не нашли. А вот когда нас перевели в убойный отдел, начался самый настоящий кошмар. Я не думал, что в Детройте могут происходить такие ужасные вещи. — Диод Коннора замигал жёлтым, давая понять, что его обладатель что-то вспомнил. — Люди более жестокие, чем машины. Ты никогда не задумывался, а вдруг Маркус был прав? — Мои слова, казалось, вогнали его в ступор: он с каменным лицом мигал диодом, обдумывая мои слова. Вообще, на первый взгляд, Коннор и правда был самой настоящей услужливой машиной. Выполнял миссии на отлично, придерживался правил и был сдержанным. Но только человек, который уже раньше работал с девиантами, мог разглядеть в нём те самые глубинные слои интеллекта, не являющиеся частью программы: волнение, попытки спора, разное отношение к разным людям. Теперь для меня он казался лишь человеком, который пытается быть тем, кем не является. Это так свойственно людям — постоянно притворяться, лишь бы доказать самому себе, что в тебе нет изъяна. — Маркус был повреждён и, очевидно, неисправен, потому и хотел получить то, чего люди бы никогда не допустили. — Тон RK800 пробрал меня до мурашек — сталь в его голосе, буквально леденящая душу, была настолько отчётливо слышна, будто он действительно машиной никогда и не являлся — Он был опасен и глуп. Мне пришлось его убить, чтобы спасти город. — Тебе пришлось, потому что тебе велела программа. Но сейчас ты сам себе хозяин. Хочешь сказать, ты никогда не задумывался о том, правильно ли поступил? Не думал о том, что было бы, если б ты поступил иначе? Теперь Коннор выглядел озадаченным. Я явно не первая, кто задаёт такие вопросы, но, очевидно, задумался он о них впервые. Его молчание, казалось, длилось вечность. Я похлопала его по плечу и двинулась к машине, садясь за руль. Я наблюдала за ним сквозь стекло автомобиля, но тот будто выключился или находился на перезагрузке. Вскоре он сел в машину, смотря на меня как обычно. — Нужно ехать в судебный морг. Мы с тобой слишком сильно задержались, Крис. — Я внимательно наблюдала за каждым его действием и только потом завела машину. — И, возможно, мы ещё вернёмся к этому разговору.***
Мы входим в мрачный мир, где молчание пронизывает каждую клеточку твоего тела. Морг раскинулся перед нами, брошенное строение из прошлого, забытое временем и судьбой. Повсюду царит полумрак, прерываемый лишь мерцающим светом неоновых ламп, создающим искаженные тени на стенах. Удивительно, что за столько лет передовых технологий структура морга так и осталась нетронутой, разве что некоторые технические средства были заменены. Наши шаги раздаются эхом по узким коридорам. Бетонные стены покрыты потускневшей краской и кое-где плесенью, а запах хлорки и формалина несёт навязчивый душный аромат, заставляя морщиться от каждого вздоха. Я мысленно посетовала на то, что за сегодня мне повезло оказаться аж в нескольких «ароматных» местах. Чуть слышны тихие звуки машин, работающих где-то в глубине морга, создавая жуткое напряжение в воздухе. Андроид оглядывается по сторонам так, будто первый раз прибыл в это место. Повсюду стоят скрипучие столы для вскрытий, покрытые металлом, и холодные лотки для трупов, скрытые под непроницаемыми покровами. Фигуры в белых халатах, похожие на призраков, скользят мимо нас, их лица скрыты под масками, их движения бесшумны и загадочны, но вовсе не подозрительны — они просто люди, выполняющие свою работу. Наконец, мы входим в нужную комнату и попадаем как раз на время вскрытия. Кисловато-сладкий запах вперемешку с гнилью заполоняет всю комнату. Коннор внимательно смотрит на систему человеческих органов, которые с такой же легкостью достали из тела, с какой небрежностью потом бросили на специальную подставку. Всё сделано очень чисто, а кровь уже давно свернулась в один большой черный сгусток. Под белым светом лампы внутренности блестят и выглядят не так уж и противно, но только до того момента, пока их не начали разрезать на части. Они заметно почернели и потеряли свой истинный насыщенный цвет. Тем временем, второй сотрудник осторожно разрезает кожу на голове трупа и, подобно рукаву, закатывает её до бровей, оголяя череп. Я отворачиваюсь, когда он берет пилу и начинает проводить трепанацию. Звук такой, будто он пилит простое дерево. Вместо этого зрелища я наблюдаю за рёбрами погибшего, которые разрезали, чтобы проверить на наличие переломов. Через секунду к органам, лежащим на подставке, добавляется мозг. Он стал серовато-зелёным и по структуре похож на желе. Удивительно было то, что жир так и оставался внутри тела, и лишь некоторые его части достали вместе с органами. Желудок бедолаги был настолько полным, что лопнул в некоторых местах. Я поражалась тому, как вовремя я успеваю приходить куда-то. Мою слизистую, казалось, уже разъело от этой вони. К счастью, ждать долго не пришлось, и теперь мы могли спокойно поговорить с патологоанатомом. — Детектив, — Он слегка поклонился, снимая перчатки и кидая их в сторону. — Вам понравилось наблюдать? — Очень, — в тон ему ответила я, отошла от стены и приблизилась к нему, склоняясь над заключением, пока Коннор наблюдал за тем, как труп зашивают. — Что вы можете мне рассказать? — Ну… Судя по тому, что уже началось трупное озеленение, он умер дня четыре назад. Органы уже начали гнить. На теле обнаружены следы побоев, но смерть наступила не из-за этого. — Глядя на моё лицо, которое тоже напоминало начавшийся процесс трупного озеленения, собеседник открыл баночку с мятной мазью, чтобы дать мне понюхать её. — У него лопнул желудок и открылось внутреннее кровотечение. — Он ел, пока не лопнул? — Я благодарно взяла баночку и поднесла её к носу, вдыхая свежий аромат, который помог ненадолго прояснить мысли. — На его ногах была проволока… А не было ли никаких странных царапин на его теле? — Человек в принципе не может есть так, чтобы убить себя. Психосоматика или что-то типа того. Так вот, я предполагаю, что его кормили насильно, поскольку в ротовой полости есть небольшие ранки, которые могли оставить ложкой или вилкой. Если это была чья-то шутка, чтобы просто поиздеваться над толстячком, то она слишком жестока. Что касается царапин, нет. Только гематомы от ударов. Даже не помыв руки, патологоанатомом взял в руки какую-то булочку и принялся жевать, продолжая дальше заполнять отчёт. Глядя на это зрелище, я мгновенно почувствовала, как меня начинает мутить. Я потянула Коннора, который с увлечением наблюдал за тем, как ассистент один за другим накладывает швы на уже мёртвую плоть, за рукав и пошла к выходу, оставляя зловонное и мерзкое место позади. Стоило нам выйти на улицу, я тут же глубоко вздохнула, упершись руками в колени. — Всё хорошо, Крис? — Андроид наклонился, пытаясь заглянуть мне в лицо. — Да… Сейчас… Мне нужно отдышаться. Этот запах… Он меня просто убивает. Знаешь, я завидую, что не могу не чувствовать запахи, как андроиды. — Многие андроиды чувствуют запах. Я в том числе, просто он на нас никак не действует. — Я посмотрела на него, слегка нахмурившись, после чего выпрямилась. — Однако я в первый раз был в судебном морге. — И как? Понравилось? — усмехнулась я. — Не сказал бы… Но меня очень удивляет, как устроено человеческое тело. По сути, ваша сердечно-сосудистая система такая же, как наша, а вот всё остальное у нас отсутствует. — Что ж, всё бывает в первый раз. — Я похлопала напарника по плечу. — Потом тебе это надоест. Я была много раз, но так и не смогла привыкнуть к этому запаху. А они ещё и едят там… Боже. Поехали в отдел.***
Я и Коннор продолжаем своё расследование, сидя перед компьютером в задумчивом молчании. Экран монитора светится бледным сиянием, которое, кажется, отражается на напряжённом лице андроида. Его пальцы ловко пляшут по клавишам клавиатуры, пока на экране появляются фрагменты информации о загадочном Брэдли Симонсе. Цифры, строки кода и названия файлов плывут перед нашими глазами, словно пазл, который нужно собрать, чтобы раскрыть тайну этого человека. Я приближаюсь к экрану, увлечённая поиском, устремляя взгляд на каждый отдельный бит информации, словно охотник, следящий за следами своей добычи. В это мгновение мир вокруг замирает, и только гул вентиляторов и клацанье клавиш напоминают о том, что я всё ещё нахожусь в реальности. Единственный человек, о котором есть хоть какая-то информация. — Значит, Брэдли Симонс. Сирота, жил один и очень редко выходил из дома — и то только за продуктами. Работал в онлайн фирме по производству красок, — я вслух читала его дело, — жил в апартаментах. Да уж, я думала что такие сотрудники зарабатывают больше. — Нет никаких связей с прошлыми людьми. — Коннор повернул голову, смотря на меня. — Крис, тебя что-то беспокоит? Ты слишком сильно напряжена. — Здесь явно что-то не так. Вообще всё это дело какое-то странное. Такое чувство, будто я уже видела или слышала о подобных делах. Отец вёл что-то подобное, но он мне никогда не рассказывал об этом. Не понимаю, — я опустилась на стул, уходя в свои воспоминания и пытаясь найти хоть какую-то зацепку.***
Я застала отца сидящим на излюбленном скрипучем кресле и внимательно рассматривающим фотографии. Энтони, мой младший брат, бегал где-то внизу, играя с Киллианом в прятки. Я обошла стол и облокотилась на спинку, наблюдая за ним. — Что-то серьёзное, пап? — Тот вздрогнул, когда услышал мой голос. — Всё хорошо? — Криста, детка, зачем же ты так меня пугаешь? — папа обернулся, убирая фотографии в шкафчик. — Всё хорошо. Просто очередное дело. — Может быть, мне помочь тебе? Как-никак я теперь тоже работаю в полиции и имею кое-какие полномочия… — Отец нахмурился. Он никогда не поддерживал мою идея работать в органах. — Пап? — Нет, Криста. Мне не нужна помощь. То, что ты теперь работаешь в полиции, не значит, что я буду делить с тобой деталями своего расследования. У тебя полно собственных дел. Его серьёзный тон наводил меня на какие-то мысли, краем глаза я заметила надпись на документе:«Дело о серийных убийствах».
Рядом почерком отца было приписано: «ритуальных».***
Я даже и не заметила как прошёл час. Я помотала головой, стараясь сбросить наваждение и теперь услышала, как меня окликнул Коннор. — Я думал, ты уснула. Эксперт принёс заключение о том человеке, голову которого отрезали, — он протянул мне папку, и я принялась читать.
«Навин Униял, 47 лет. Раньше проживал в Калькутте, а в возрасте тридцати четырех лет переехал в Америку. Часто путешествовал. Был судим за домогательство и попытку изнасилования ребенка. Вышел из тюрьмы в возрасте сорока трёх лет. По данным полиции штата Калифорния, состоял в индийском культе. Был основателем и имел посредников, которых так и не удалось вычислить.»
— Больной ублюдок. — Я отложила заключение, теперь держа в руках фотографию записки под ультрафиолетом. — Если он основал секту, кто знает, сколько жизней его последователи уже успели погубить. — И не является ли наш убийца одним из них, — дополнил Коннор. Я посмотрела на него. — Судя по той записке, можно предполагать, что он был последователем иной веры, нежели Навин. Но теперь, зная о нём чуть больше, мы не можем отрицать, что, возможно, у них был конфликт на почве веры. Я вновь опустила голову, читая записку. Теперь, на ней выделялись совершенно другие слова.«Будешь ли ты точно так же умна, как был умён твой отец, Криста? Совершишь ли ты ту же ошибку, которую допустил он?».
Я застыла и перечитала записку ещё раз. Казалось, будто моя душа ушла в пятки, а на глазах выступили слёзы. В этот момент мир вокруг меня словно остановился, окутанный вуалью горя и печали. Коннор осторожно вытянул записку из моих рук и прочитал её. Взгляд его стал более взволнованным, в то время как я сидела в непонимании. Неужели прошлое дело и это связаны той же красной нитью, которая обвивает мою шею? — Коннор, — хрипло позвала я. — Да? — немедленно отозвался андроид. — Принеси воды.