“I’ll hit from the back, just to you don’t get attached”

Апрель…красивый месяц. Всё потихоньку начинает цвести, деревья вновь обрастают листьями, даже хмурая атмосфера зимы стала отходить и начинало быть тепло и приятно даже просто сидеть на скамейке или на качелях на улице. Но для меня этот месяц был не таким уж и счастливым. Сидя на качели и слушая спокойную музыку, я наслаждалась видом, вот только настроения как раньше, как в детстве, когда одно только солнышко могло дать улыбку и настроение, сейчас даже такая теплая погода и прекрасная атмосфера как в этом месяце не давала ничего, никаких эмоций, а это потому, что сейчас я думаю над тяжёлым выбором что в дальнейшем решит многое… Я уже несколько лет жила вместе с Владимиром. Мы не были в каких-то отношениях, больших, по крайне мене, но мы были как лучшие друзья, что решили жить под одной крышей. Мы были знакомы со старшей школы. Он был обычным и забавным парнем, иногда мог быть злым и даже, жестоким, но большую часть своего времени в школе я видела его самым обычным и добрым одноклассником. Я же в свою очередь была самой обычной девочкой. Нет, меня не привлекали парни так сильно, как других, да и по большей части я проводила время только с мальчиками и играла в их забавы, может и поэтому, мы хорошо так с ним и ладили. Посадили вместе нас где-то к 8 классу и это было лучшее, что могло случиться в моей жизни. Вместе мы смеялись на уроках, а также помогали с контрольными друг другу…хах, было смешно когда в очередной раз кто-то из нас входил в ступор когда учитель выдавал сложные самостоятельные, а другой помогал чем мог. На переменах мы были не разлей вода. Вместе играли в игры, шутили над другими или даже вставали на защиту друг друга. Помню как в один момент с меня начали смеяться в классе из-за очередной двойке по химии, а Владимир терпеть не стал. Подошёл к этой стерве и врезал ей по лицу со всей силы и затем добавил —ещё раз хоть слово про неё скажешь и ты будешь лежать в гробу—он сказал холодно и грубо, а после развернулся ко мне и добавил—не парься из-за таких дурочек, ты обязательно станешь лучше—он погладил по голове и даже потрепал немного Именно это и был первый раз, когда я поняла что влюбилась в него, конечно знала, что это не взаимно, ведь он сам признавался, что не любит эту всю романтику и вообще мечтает владеть миром и стать лучшим военным. Кстати про это…было приятно сидеть с ним вместе на скамейке и в жаркие дни слушать истории от друг друга. Он рассказывал о оружии, о том, как хочет быть известным и достичь цели, а именно показать себя сильным. Я в тот момент говорила только о обычных скучных вещах: про различные игры в которые играла и про то, как проводила время с семьей. Вот только, он не любил это, из-за того, что у него повесился отец в раннем возрасте, в такие моменты я всегда затыкала свои диалоги и слушала только его, изредка давая поддержку, а самое приятное было просто обнимать друг друга и радоваться этому Когда школа закончилась, мы вдвоём закончили отличниками и даже получили красную медаль. Именно выпускной…это был последний (как я думала) день когда мы виделись с ним. Мы вместе вспоминали смешные моменты и смеялись с них, были мы только вдвоём, пока остальные только и были в той огромной кучке. Когда наступила ночь мы в последний раз крепко обняли друг друга и он сказал мне то, от чего все мои мысли были заполнены ещё очень долго —ну…вот и расходятся наши пути…я надеюсь что мы ещё когда нибудь встретимся—он ухмыльнулся, а после шёпотом добавил—спасибо за всё то, что ты мне давала. Я люблю тебя—после этого он ушёл, ушёл далеко… В университете было гораздо скучнее и грустнее. Уже с первого курса я не смогла найти себе никого, кто мог бы поговорить как Владимир со мной, а именно так, что можно было и посмеяться вместе, так и обсудить душевные проблемы, что терзали обоих. Нет, так мне не везло тут и я была обычной тихоней, что хоть и могла постоять, но никто не брал всерьёз. Каждую ночь я писала в личный дневник о Макарове, о том, что хотела бы его когда-то в своей жизни увидеть вновь. Рисовала его, писала стихи, да и вообще не могла выкинуть с головы. Когда и эта учеба закончилась, я до сих пор думала о Владимире, даже когда уже работала и жила одна, он был как обычным дежавю, как воображаемым другом которому я говорила всё, зная, что его и близко рядом со мной нет. Мне было двадцать пять, когда я включила новости и увидела…его…в заголовке новостей писалось «Владимир Макаров сел в тюрьму- террорист устроил теракт в Верданске, после чего туда была отправлена ОТГ-141, врага доставляют в тюрьму и на данный момент опасность для мирных граждан такого уровня миновала» Я была шокирована. Как он стал террористом? Когда он успел насобирать огромную ЧВК? Почему он решил убивать всех мирных граждан? Что же так сильно его сломало? Вопросов было много, а вот ответов ноль… Спустя ещё четыре года я стала забывать о Макарове. У меня была неплохая карьера и я радовалась жизни, пока не случилось одно событие, от которого я знатно была вне себя. Так как мне по работе пришлось переехать в так называемый Урзыкстан, я сначала была даже не против такой теплой обстановке, пока там не началась война…Россия вторглась в эту страну и жесткого начала проводить военные действия. Меня это также не обошло, ведь вскоре и ко мне зашла так называемая «война» ну а точнее она забрала у меня жильё. Ракетный удар разломал его в клочья, а я как-то ещё и осталась жива, сама не верю даже на сегодняшний день…тогда же и напали русские и больница была в тотальном контроле. Там ходили солдаты, много, а я была с большими ранениями. Я села и постаралась посмотреть выход отсюда пока не увидела его…сам Владимир разгуливал по больнице как царь, что убивает кого угодно Изменился он знатно. Стал выше, волосы были ухоженные и тёмные, даже появилась щетина. Все таки он зашёл в тот день ко мне в палату с пистолетом, и я тогда думала, всё, смерть, пока не обнаружила его удивлений взгляд на лице. И вот вся эта дикая натура перешла в напуганную, не понимающую ситуацию. Макаров подбежал ко мне и затем спросил —ты…как ты тут оказалась? Что случилось? Господи…столько лет не виделись…—он будто потерял все слова при виде меня. Говорил нервно и в спешке —случился ты и твоя армия, твои ракеты взорвали мой дом…и меня как видишь зацепило….—я говорила грубо и даже с некой ненавистью к нему. Всё таки это был именно он, а даже если и не сам лично, то его солдаты И тут он оказался в ступоре. Он молчал, ни говорил ни слова, недоумение прям читалось тогда в лице. Он будто спрашивал в своей голове куча вопросов, но боялся спросить. Спустя пятиминутного молчания он пробубнил что-то —какого…блять…что я могу сделать…ну чтобы ты это…извинила меня…за это…? «Что?!»—тогда промелькнуло в мыслях. Как такой жесткий террорист просто мог шагать тут и при виде такого человека как я начать вести себя как жалкий котёнок?! Столько всего хотелось задать, может даже накричать за то, что он ранил меня, но по сути задавать не хотелось вовсе, много чего случилось за эти года нашего разлучения и не хотелось даже на малейший миллиметр пересекать ему дорогу —ничего!—я на секунду замолчала, ведь сама удивилась своему тону в тот момент, а затем все же продолжила, в более мягком и спокойном тоне—просто…прошло много с того момента как ты и я разминулись…и, я больше тебя не вижу как радостного и хорошего человека Он слушал, а затем понимающе кивнул —понимаю, но…раз я ранил тебя, то хотел бы загладить вину и…ты можешь пожить у меня и подлечится, а затем иди дальше своей жизнью… Одна сторона моей души хотела пойти с ним, хотела наконец-то раскрыть ту подростковую любовь и жить с ним долго и счастливо, но другая понимала, понимала то, что этого никогда не случится и жить с ним будет не хорошо…нет, это будет плохо для самой себя. Эти отношения будут как добровольный акт сэлфхарма, только не физического, а морального. Я не отводила с него взгляд. Смотрела твердо и холодно в то время как он…он в то время смотрел как бездомный котёнок, что хотел получить хоть какой-либо счастье в его жизни (по крайне мере так думала я). Ещё немного пораздумавши я взвесила варианты на тот момент. Всё таки, как бы не хотелось, но деваться мне некуда. Дом разрушен, а я не в лучшей форме чтобы вернуться домой, поэтому со вздохом я ответила —хорошо…я согласна остаться с тобой, но только до того момента, как я поправлюсь На его лице появилась небольшая улыбка, а глаза зажглись некой искрой, искрой надежды и счастья —да? Ну тогда…пошли, я вытащу тебя отсюда—он решающе ответил и нежно взял за руку. Именно это прикосновение сразу отправило меня во времена школы снова, где все прекрасно и я нахожусь рядом с хорошим человеком, а не командиром ЧВК… Он стал выводить меня с больницы. Пока мы шли, он представил меня своим солдатам, но только в роли какой-то важной женщины с верхушки. Они лишь одобрительно кивнули в сторону своего лидера и затем мы сели в вертолёт. Вся поездка была тихой, мы молчали и смотрели друг на друга, ах, как же было тогда прекрасно видеть того, кого ты так ждала, но только скорее всего это лишь эйфория, но не более… Спустя время, вертолёт сел вокруг какой-то базы и мы вышли. Пока солдаты шли спереди, он проговорил тихим голосом ко мне —ну…вот мой так называемый «дом»… А этот «дом» был огромным. Когда я вошла внутрь, я была мягко говоря, шокирована. Всё было хорошо обустроено, даже для самих солдат, а не только для него. Также у него появилась какая-то собака по имени Милена. Как только Макаров вернулся и держал меня, она только и делала что бегала и говорила ему о своих делах, понятное дело что не каждый сможет выдержать такую, и Владимир попросил её удалится что она послушно и сделала. Как только мы прошли по лестнице, меня встретили огромные дубовые двери, как будто ты не на какой-то военной базе, а в целом пятизвездочном отеле. Войдя внутрь Владимир присел за свое большое и, на вид, уютное кресло. Дальше он жестом попросил сесть меня за стул напротив него и огромного стола —итак…как ты и говорила…прошло много времени…и я думаю, ты поняла чем я занялся в жизни… —ага…прямо как и рассказывал по летним вечерам Он издал небольшой смешок —мгм…точно, все таки…достиг цели—уже тут он говорил более уверенно, хотя и было слышно некую нервозность —так что мне делать? —что? —что делать мне? Хоть у меня и есть ранения, но они не серьезные и я могу чем-то помогать по «дому» —о нет, нет. Ты не будешь тут делать ничего, так как для меня-ты подруга детства, а для моих компаньонов пленная, то просто будешь сидеть тут до полного выздоровления—в отличии от предыдущих фраз, эту он сказал четко и на полном серьезе —но что ты предлагаешь делать? Просто сидеть и ждать этого выздоровления? —тебе нужен отдых, не так ли? У меня есть тут ещё одна небольшая комната на случай чего, можешь находится там, и жить нормально. Я буду стараться чтобы проведывать этот офис чаще, чем обычно. Я уверяю тебя, тебе не нужно делать ничего, я обо всём позабочусь да и к тому же…я виноват в этом Только в этот момент он стал говорить твердо и серьезно, он имел все на полном серьезе. Я просто молчала пока он рассказывал об этом, но также возникло куча мыслей. Почему террорист так легко стал заботиться просто о той, кого знает лишь со школы? Почему он настолько заботлив, на данный момент? Все же, я решила сказать то, что думала —зачем ты так заботишься обо мне? Ты террорист и твоей натуре это не подлежит, не так ли? Он приподнялся с кресла —да, не подлежит, но все таки. В школьное время ты много где поддерживала меня, и слушала, а это много что значит. Я виновен в том, что случилось с тобой и беру полную ответственность за это—он подошёл ближе и положил свою руку на моё плечо—а теперь, уже поздно, а у меня есть ещё несколько дел, так что можешь идти спать, я проведу Я встала и он нежно, но крепко держал за руку и повел в помещение что находилось рядом с его офисом. Это была небольшая комната, в которой был столик, стулья, небольшая кровать, шкаф ну и небольшая ванная комната —ну…вот что есть. Если что-то потребуется-зови—когда я села на постель, он неожиданно подошёл ближе и слегка приобнял, а после прошептал—спокойных снов—а после развернулся и ушёл Сон как назло не был удачным. Всю ночь вертелась и думала о произошедшем, если бы это только оставалось моей главное проблемой в «новой жизни» На следующие утро я встала в семь утра. Чувствовала себя как зомби и после небольшого прихода в себя (да, в ванной находилась расческа) я поплелась на кухню сделать чай. Макарова не было, видно пошёл по делам. После сделанного крепкого чёрного чая, я решила остаться тут. Выходить было не безопасно и ждать, было на то время, лучшим решением Пришлось голодать и ожидать так как офис это не столовая и еды ясное дело тут нет, но хоть был чайник и пару пакетиков чая, и на этом спасибо. Владимир пришёл к девяти утра. Увидев меня сидящую на стуле, он подошёл ко мне —и со скольки не спишь? —да часа два назад встала. Спать было невозможно —что мешало? —свои мысли —а…ну надеюсь тебя тут ничего так особо не тревожит, а если и да, то говори, постараюсь сделать все возможное—он улыбнулся, на этот раз улыбка была теплее и искренней нежели ранее —может все таки я чем-то могу помочь? —нет, я не хочу чтобы ты была тут рабом —но помощь не равно рабство —я сказал нет—он сказал более грубее, а затем резко замолчал—прости…иногда могу срываться. Многие на работе сильно раздражают —да все в порядке… Он вздохнул —если так хочешь, то можешь делать что угодно, только…не нагружай себя, пожалуйста… —конечно не буду, у меня все же ещё есть некие царапины и раны —нужны медикаменты? —был бы неплох бинт —черт…все настолько плохо? Почему вчера не сказала, я бы подготовился лучше —тогда не так болело, а сейчас чуть хуже стало Он резко вышел с кабинета и спустя несколько минут вернулся с аптечкой наполненной разной медицинской всячины. От пластырей до жгутов —вот что есть. Показывай ранение Сначала я была не согласна с этим, все же не хотелось вот так раздеваться при таком человеке, но все таки понимала, что рана находится там, где я сама себе не перевяжу, так что придётся подчиниться —только пожалуйста…без глупостей Макаров закатил глаза —ой тоже мне, думаешь если разденешься, то я сразу захочу переспать? Перестань, я не такой… Это не сильно успокоило, но все же я принялась за снимание верхней одежды. Снявши футболку, на моей спине находилось большое ранение, там находился осколок от ракеты (ну а точнее там был шрам так как врачи достали его) что попала в дом того дня, хотя бы не убили, но боль ужаснейшая. От увиденного Владимир молчал и смотрел на рану, буквально ничего не делал, тупо втыкал в рану —что? Настолько плохо —ебать…это тебя как НАСТОЛЬКО СИЛЬНО зацепило?—он выглядел шокировано —попал осколок —…сука…—он прошипел под себя Затем он достал принадлежности для перевязывания и принялся за работу. Делал это он на удивление нежно и ласково, стараясь не сделать больно, хотя мой мозг сделал ему образ больного садиста, что будет делать ужасно только для своего веселья, может он такой только ко мне? Когда работа была закончена, он встал с кровати (да, мы перешли в спальню) —ну…вроде всё. Насколько плохо? Он подал мне небольшое зеркальце и посмотрев на свою спину я удивилась. Всё было красиво перебинтовано и чувствовалась забота, с которой было сделано —вау…даже не знаю что сказать…спасибо—я улыбнулась —не за что. Помочь ещё с чем-то? —да нет, все равно я могу только тут сидеть, не так ли? —ну да…пока что. Скоро я расскажу другим правду, но пока лучше тебе быть тут Я понимающе кивнула —мгм…когда ты вернёшься? —оу, да даже не знаю. Дел сегодня больше чем обычно, если удаться, то приду к двум часа дня —все настолько плохо? —да…всё таки я командир и моя работа следить за порядком и многое другое —кстати…может хоть какой-то еды принести, раз я сама не могу выходить? А то я с утра пила лишь чай. Я же надеюсь его можно было пить? —а? Да, конечно, сейчас—он вышел и после очередных нескольких минут вернулся—ну вот что было из того, что не нужно готовить —спасибо После этого Владимир ушёл и я осталась заниматься своими делами в этом помещении. Решила слегка прибраться и вытереть пыль, которой тут было немерено. Видимо Макаров не убирается здесь вообще, хотя ему некогда так что можно простить После работы я сделала себе обед из того, что было, а затем вернулся и сам Макаров —привет. Как дела, самочувствие? —да все в порядке. Думаю скоро придётся сменить бинт —не волнуйся, сделаю Я улыбнулась —спасибо… Каким же было всё таки удивлением для меня, что жить с командиром известной ЧВК, и с террористом будет не так уж и плохо. Он старался делать для меня все, что было в его силах, да и я не злорадствовала его добротой. Следующие несколько недель проходили также. Он перевязывал мне раны, приносил покушать да и даже занимался разными вещами, когда было свободное время. Мы могли порисовать, поиграть в правду или действие (только в нашем случае это была игра только с правдой) или могли поговорить по душам, как раньше… Всё же мне было гораздо легче и я была готова уже уходить. Тогда была последняя ночь, когда я нахожусь на этой базе, если я уже привыкла и спала прекрасно, то в ту ночь было также как и при первой встречи после большого разлучения И вот, утро…с одной стороны хотелось остаться, не говорить ничего об уходе и просто остаться с давней любовью и дальше, но с другой, нужно было уходить. Владимир сильно изменился и я не смогу адекватно жить с ним. Насколько бы не было все прекрасно, нужно идти и я уверенным шагом подошла к нему и сказала то, чего так не хотелось —доброе утро. Слушай, мне уже гораздо лучше и я думаю, что могу двинуться дальше и жить той жизнью, как раньше Макаров аж поперхнулся чаем, а затем добавил —погоди что? То есть ты собираешься меня просто вот так оставить? Снова?—он встал с кресла —Вова, пойми…просто…—я сделала несколько шагов назад создавая дистанцию. В тот момент он сильно меня напугал —что просто?! Ты думаешь мне настолько приятно будет когда я опять кого-то лишусь?! Как ты думаешь?! Я столько всего сделал для тебя, и это так ты мне благодаришь?!—он грубо взял моё запястье и толкнул к ближайшей стене И тут я успела тысячу раз пожалеть. И почему так наивно тогда думала, что такой террорист легко отпустит… у меня не было слов и я постаралась вырваться из его хватки, но он держал крепко —и да, думаешь что я просто дам тебе гулять после того как ты знаешь обо мне настолько много информации?—он улыбнулся, только эта улыбка показывала не радость…а злорадство —ты ведь сам пообещал мне тут жить до выздоровления и как видишь…мне лучше и теперь я могу податься своей дорогой. Я обещаю что никому ничего не расскажу о тебе Он на секунду замолчал, а затем добавил —блять…—он отпустил руку и отошёл—прости за это, не знаю что на меня нашло. Просто пойми что я не могу дать тебе так легко уйти после всего того, что ты знаешь —и что предлагаешь делать? Я не могу скрываться в твоём офисе и дальше —у меня есть небольшое убежище, можем переехать туда —а твоя работа? Ты же тут по сути и живёшь —я что нибудь придумаю —а базе рассказать не легче будет? —они не будут принимать тебя за свою, да и сто процентов относится будут не как к бойцу, а как к той, что решила просто подлизаться ко мне, главарю этой ЧВК —а Милена разве так не делает? —это совсем другое…—он закатил глаза—так что? Согласна жить со мной или…—он не договорил Взвесив варианты свои на тот момент понимала, что другого выхода помимо согласия у меня нет, так что пришлось кивнуть —хорошо…давай попробуем… После этого мы переехали в его убежище. Это был неплохой дом, он был огромным с кучей мебели и декором. Всё было просто на высоте и с первого взгляда даже и не подумаешь о том, что это всего-то бункер для пряток от врагов —ну ты тут обстраивайся, а я сейчас вернусь Комнат было две (даже не известно для чего) и все они были настолько шикарными, что моя подростковая версия да и даже взрослая могла только позавидовать тому, что у него сложилась такая жить. Жестокая, но настолько роскошная Как только я осмотрелась Владимир вернулся и держал что-то за спиной —о, привет, даже не заметила тебя сначала… —ага…вообщем я тут подумал и хотел подарить тебе вот это—к моей руке он преподнёс чёрное ожерелье сделанное очень красиво —где ты его взял? —у меня есть свои пути—он улыбнулся, на этот раз также добро как и в подростковое время—все таки ты заслуживаешь это. Я иногда веду себя как кретин и вообще испортил тебе жизнь, так ещё и накричал…давно думал что-то подарить за то, что ты делала мне за всю жизнь что я тебя знаю. Не против если я одену? Я улыбнулась и вздохнула —ну давай…кавалер…—я издала небольшой смешок Он подошёл за спину и аккуратно стал надевать аксессуар на мою шею, а затем отошёл подальше —ну…вот так, нравится? —ага…спасибо большое тебе за это—я обняла его, а он был и не против, обнял в ответ После захода внутрь мы стали пытаться жить вместе. Так и пытались, три года мы живём в этом здании. По началу было тяжело приживаться, так как были недопонимания и даже иногда могло доходить по поднятия на меня руки, конечно он лишь замахивался, но все же было тяжело Вскоре подобные недопонимания улетучились и мы свыклись с этим. Спали отдельно, а затем даже стали вместе, когда было желание у обоих. Мы могли обнимать друг друга как поддержка. Много говорили да и вообще жизнь с ним была не ужасом, а сказкой…. Но вот теперь я, сижу в этот день апреля на качели и думаю о том, как бы порвать с ним и уйти спокойно Подобные мысли в голову стали приходить совсем недавно. От силы недели три назад, а этого из-за того, что в один день Владимир вернулся в ужасном состоянии и с ножевым ранением на плече. Он был зол на всех и вся, но затем все же дал себя перевязать, хоть и вернулся он к двум часам ночи —что случилось? Откуда рана —долбаное ОТГ-141 и этот их «Соуп» Мактавиш…хотя бы прикончил гада, а то убил бы. Мне нужно будет работать над терактами, так что тут я явно некоторые сутки не буду возвращаться —только…будь осторожен, пожалуйста —сам разберусь!—он рявкнул и встал с кровати, а после ушёл И вот эти три недели шли медленно и ужасно. Макарова то сутки не было «дома», то если и приходил, то был злым и жестоким. Даже прибегал к избиению если по его словам я слишком часто пристаю и либо сильно отпихивал или давал пощёчины. О объятьях и речи не было больше. Как возвращался, то сразу обвинять меня в бедах. И тут, моя жизнь пошла на полный перекосяк. Сбежать я не могла, не знаю куда, да и скорее всего он бы нашёл, а если бы и нашёл то последствия будут не самые приятные. Насколько все было плохо, хорошо что хоть нашла эту площадку неподалёку и могла побыть наедине со своими мыслями И вот в этот день сижу на качели в последний раз. Почему? Потому что я решила, что сбежать из этой «новой» жизни я не смогу и единственный выход я решила найти…настолько ужасный, но по другому никак Прийдя опять в дом, я Владимира не увидела, хотя это было уже и неудивительно, он давно сюда не приходил. Зайдя в подвал, я достала верёвку и затем подыскала себе место для проведения «ритуала». Лучшим местом оказалась своя спальня. Затем вырвала с тетради листок, а также со своих вещей (все же мы вернулись ко мне в мой родной дом и я забрала вещи, а затем вернулись обратно) я достала тот самый дневник со времен университета, и положила рядом со столом, на записке я написала то, что давно хотела ему сказать: «Ну что же…это последнее моё сообщение для тебя. Даже не ожидала что когда-то решусь на это в своей жизни, но ты и сам все увидишь. Как только мы в университете разлучились, я поняла что ты был моим всем. Я любила тебя, но этот месяц ты сам как не свой, я понимаю у тебя свои дела, но так больше идти не может. Я никуда ходить не могу и поэтому это решение приняла недавно, я не сбегу от тебя, поняла, так что эти слова это то, что ты прочитаешь. Спасибо за то, что ты был моим смыслом, я люблю тебя, прощай» Затем на моей шеи вместо того черного ожерелья, что подарил мне сам Макаров оказалась твердая верёвка. К сожалению эта любовная история кончилась для меня вот этим, а я даже и не узнаю. Заметил ли это Владимир или нет…