***
Пробуждение от долгого сна оказалось чудесным, будто кто-то вел Итадори за руку, возвращая в реальный мир. Сознание легко вынырнуло из блаженной пустоты, так отлично от того, как Юджи просыпался каждое утро. Он чувствовал себя в раю, высоко-высоко, далеко от мирских проблем и тревог. Открывать глаза категорически не хотелось. Любопытство пересилило — Юджи распахнул веки и огляделся вокруг. Сомнений не было — это точно рай. Светлая комната в традиционном стиле, контрастирующая с ней кровать европейского образца и гигантская плазма напротив, наглухо задернутые плотные портьеры, в углу журнальный столик с графином чего-то алого, похожего на кровь, тут же кресло с, видимо, ангелом, встречающим его. Хотя, присмотревшись, Юджи усомнился в своем решении. Мужчина больше походил на дьявола с этими чернильными татуировками на лице и алыми глазами, опущенными в книгу. Но, черт возьми, в аду правда такие красавчики? Незнакомец поднял голову и пронзительно посмотрел прямо в глаза Юджи, чуть нахмурившись. Итадори сел на кровати и выпалил первое, что пришло на ум: — Я умер? Дьявол захлопнул книгу и ответил с веселой усмешкой: — Да. Получить подтверждение собственным догадкам оказалось неприятно. Хоть все вокруг казалось прекрасным сном, но жизнь была прекрасна даже со всеми ее трудностями. А как же друзья? Они наверняка будут грустить. Ну, что ж, ад так ад, ничего не поделать. Если там обитает вот такой контингент, Итадори даже поблагодарит того, кто…заведует всеми этими перемещениями между жизнью и смертью. Юджи кивнул сам себе и уверенно начал откровенничать: — Если вы — дьявол, пришедший по мою душу, то я точно не против отправиться в ад, — Итадори во все глаза пялился на величественно восседающего мужчину, рассматривая детальнее. А рассмотреть было что, — В смысле, если у вас там живут такие красавчики, то я готов пройти все девять кругов. Ну, в самом деле, чего стесняться? Он же все равно уже умер, хуже не будет. Дьявол в ответ сначала подвис, переваривая поток торопливой речи, но после громко расхохотался, откладывая книгу на столик. Да он даже смеется привлекательно. Может быть, он и не дьявол вовсе, а божество какое? — Пацан, ну ты и кадр! — сквозь смех выпалил все-еще-незнакомец. Он постарался собраться: движением руки отодвинул выпавшие из укладки пряди назад, поправил оби и поднялся на ноги. Нет, точно божество. Юджи, даже сидя на кровати, осознал, насколько высок оказался мужчина, — Меня зовут Рёмен Сукуна, глупый мальчишка. Знаешь, я бы не сказал, что то, что случилось с тобой, можно назвать смертью в привычном для тебя значении, — он хмыкнул, на его лице до сих пор сохранялась тень веселья. Юджи нахмурился и отодвинул от себя скомканное одеяло, тут же принимаясь рассматривать собственные ладони. Он точно помнил ослепительный свет фар летящей на него машины и крик Нобары. А дальше…вот. — То есть, я выжил? — Ты умер, пацан, просто твои безмозглые друзья обратили тебя в вампира и повесили на меня. Не дергайся. В вампира? Друзья? Что? Сукуна приблизился к Юджи, коленом упираясь в матрас рядом с ним, и бесцеремонно большим пальцем влез к нему в рот, нажимая на верхний ряд зубов. Второй рукой он раздвинул веки Итадори, осматривая глаз. Юджи завертелся, смущаясь и уходя от прикосновений. О господи, он что, сейчас флиртовал с этим человеком? Если Итадори сделает вид, что ничего не произошло, Сукуна забудет об этом? Рёмен отошел от него к столику и подхватил бокал, наполняя его жидкостью из кувшина. Могло ли это быть… Ну, если слова про вампиров были сказаны всерьез. Юджи наблюдал, как Сукуна неторопливо выпивает то, что могло быть кровью, и вновь наполняет бокал. Значит, он тоже вампир? Юджи не знал, как ему реагировать на происходящее. — Иди сюда, — Итадори нерешительно поднялся с кровати. В нос ударил металлический запах, а в глазах помутнело. Как-то чересчур стремительно, словно завороженный, он оказался рядом с Рёменом, — Спокойно, — он придержал Итадори за плечо, не позволяя двигаться слишком резко, — Пей, — Сукуна протянул ему бокал, наблюдая, как Юджи, принюхавшись, в пару глотков выпивает предложенное. Странное чувство и пелена перед глазами тут же отпустили его, и он медленно моргнул, приходя в себя. Господибоже, это и правда кровь. Юджи брезгливо стер с уголков губ алые капли и облизал вмиг пересохшие губы. Видимо, на его лице отразился весь ужас происходящего, раз Сукуна закатил глаза и взял из его подрагивающей руки пустой бокал, отставляя его к графину. Они начали одновременно: — Успокойся, она донорская. — Я что, правда должен это пить?! Рёмен что-то недовольно пробормотал себе под нос и вернулся в ранее покинутое кресло, закидывая ногу на ногу. — Пацан, конечно, ты должен пить кровь. Разве ты ни разу не видел, чем питаются твои бестолковые друзья? Юджи думал, что хуже быть не может. Сначала он заигрывает с мужчиной, которого видит впервые в жизни, потом узнает, что стал вампиром, затем пьет человеческую кровь, а теперь? Его друзья тоже вампиры?! Судя по всему, он совсем плохо выглядел, раз Сукуна взмахом ладони предложил ему занять место рядом с собой во втором точно таком же кресле. — Слушай внимательно, повторяю один раз: сегодня ночью твои друзья и их учитель из клана Годжо притащили твое искалеченное тело на порог моего дома с претензией на то, что я должен забрать тебя к себе. Вы пили в баре, находящемся на моей территории, а потом тебя сбила машина. Твой дружок Фушигуро решил погеройствовать и обратить тебя. Он не учел, что ты станешь моей проблемой, а не их, — Сукуна протянул руку и отодвинул ворот юкаты, в которую был одет Юджи (когда его успели вымыть и переодеть?), надавливая на след укуса. Он хотел дернуться, но боли не последовало. Кожу слегка покалывало, словно восприятие обострилось. Ощущалось…необычно. Он честно старался вникнуть в то, что ему говорят, но по мере повествования вопросов становилось все больше. — То есть, я умер, меня…эм, — Юджи на мгновение замялся, — Укусил Фушигуро, который тоже вампир, — Сукуна молча кивнул. Итадори все еще не понимал. Причем здесь тогда Рёмен? Будто прочитав мысли Юджи, Сукуна недовольно заговорил: — Я понятия не имею, чем думает верхушка, но, из-за того, что тебя обратили на моей территории, ты считаешься членом моего клана. Просто веди себя хорошо и не доставляй проблем, пацан, — Рёмен поднялся с места и взял со столика книгу, возвращаясь обратно, — Первый месяц ты будешь находиться здесь по законам обращения с новообращенными, а потом — катись на все четыре стороны. Всего месяц. Итадори кинул задумчивый взгляд на Сукуну, вновь рассматривая и улавливая все больше и больше деталей. Татуировки спускались вниз и скрывались под складками кимоно, ногти выкрашены им в тон, волосы чуть темнее, чем у самого Юджи. Чем дольше Итадори смотрел, тем привлекательнее ему казался Сукуна. И, боги, он был просто огромным. Юджи не уверен, но, наверное, его рост был далеко выше среднего, а вкупе с широким разворотом плеч Сукуна казался и того больше, чем был на самом деле. Честное слово, ему место среди божеств, а не в этом бренном маленьком мире. Юджи улыбнулся сам себе и подумал о том, что может ждать его дальше. Эти мысли казались ему очень, очень многообещающими. Месяц под крылом суперсекси вампира? Ох, на такой рай Юджи точно согласен.***
Никакой это не рай. Гребаный Сукуна оказался вспыльчивым ворчливым Сатаной с заскоками короля. При этом он не переставал быть самым горячим мужчиной, которого Юджи когда-либо встречал в своей жизни. Этот диссонанс сводил его с ума. В принципе, если бы Рёмен не открывал рот или, хотя бы, начал фильтровать то, что из него вылетает, то его вполне можно было бы назвать идеальным. С того дня, когда Юджи впервые открыл глаза в своей новой жизни, прошло чуть меньше двух недель. Осознание всего масштаба катастрофы пришло к Итадори не сразу: сначала он почти час пытал Сукуну, выспрашивая у него все-все-все, потом его правая рука, Урауме, заглянула к ним, чтобы отдать небольшую сумку Юджи, всю в пыли и грязи, и Рёмен, сославшись на важные дела, покинул комнату, скрываясь в бесконечных коридорах. Итадори в тот момент был слишком занят тем, что пытался включить свой телефон, на котором треснул экран. Урауме протянула ему зарядку и строго сказала, чтоб он не смел заходить в соцсети и мессенжеры. Для всего мира он теперь мертв. И тогда Юджи накрыло. Он и правда вернулся с того света. Он и правда теперь должен пить кровь людей. Он и правда может не переживать о том, что не успеет сделать все в своей жизни. Свет фар и визг шин по асфальту могли бы сниться ему в кошмарах, если бы во сне была необходимость. Отдельной благодарности заслуживал Мегуми. И хоть ответственность за Юджи легла не на его плечи, Итадори радовался, что друг все же спас ему жизнь. Если бы он знал, кто его друзья на самом деле, то наверняка попросил бы обратить себя раньше и при более благоприятных обстоятельствах. Это же так круто! Итадори чувствовал себя героем манги с захватывающим сюжетом, какими часто зачитывался вместо выполнения домашки. Но все-таки нечестно, что Нобара и Мегуми так долго скрывали от него свою сущность. После того, как дисплей загорелся, Юджи незамедлительно набрал Фушигуро по фейстайму. Тот сразу снял трубку: — Алло? Итадори, с тобой все хорошо?! — на экране замелькало взволнованное лицо друга. На фоне что-то загремело и послышался слабый писк Нобары. — Привет, я…да, все хорошо. Наверное. Я не знаю. Думаю, что должен поблагодарить тебя, — Юджи помахал в камеру и присмотрелся к изображению. На первый взгляд ничего не изменилось: глаза из светло-карих стали странного желтого оттенка, какой бывает только у кошек, ушли все мелкие шрамы и несовершенства кожи, которая стала несколько светлее, чем раньше. На шее красовался красно-синий укус, кое-где не до конца восстановились повреждения. Юджи улыбнулся, надеясь увидеть настоящие вампирские клыки, но вместо них были его родные, ни капли не измененные зубы. В это время в трубку что-то наперебой говорили встревоженные друзья, совершенно не обращая внимания на то, что он использовал камеру в качестве зеркала. — Почему у меня нет клыков? — они оба в раз замолчали. Юджи терпеливо дожидался ответа, вспоминая, как Сукуна надавил на его зубы. Видимо, проверял их наличие. — Ты кретин, Итадори! Мы тут тебя успокаивать пытаемся, а тебя волнуют только никому ненужные зубы?! — злобно закричала Кугисаки так громко, что Юджи пришлось немного отодвинуть телефон от себя. Слышать и видеть он стал в разы лучше прежнего. — Я очень это ценю, правда, но я час выспрашивал у Сукуны, что тут и как, — друзья снова замолчали. На их лицах застыло удивление, смешанное с испугом, — Я так и не понял, почему обратил меня Мегуми, а отдали ему, но, знаете, я не жалею, — тишина в трубке стояла такая, что Итадори решил, что связь пропала, а картинка зависла, — Вы его видели вообще? Нобара издала какой-то странный задушенный звук, похожий на крик гиены, а Фушигуро шикнул на нее. — Юджи, милый, ты запал на Сукуну? — елейно начала Кугисаки, а Мегуми, судя по тряске камеры, пытался отодвинуть телефон подальше от нее, — Он старше тебя как минимум на…наверное, девятьсот восемьдесят лет? Сколько?! Если бы Юджи надо было дышать, он бы непременно поперхнулся кислородом. Ну, если подумать, он точно не выглядел на тысячу… — Да-да! Болван, не смей строить глазки этому чудищу! Он сожрет тебя, даже косточек не оставит, — Кугисаки призадумалась, на секунду замолкая, — Я слышала, что он поощряет того безумного врача из своего клана, — она щелкнула пальцами прямо перед камерой и зажмурилась, усердно пытаясь что-то вспомнить, — Фушигуро, как же его звали, напомни! Он еще над людьми проводил какие-то сомнительные опыты! — Понятия не имею. — Неважно! Итадори, дурак, ты меня услышал? Не лезь в змеиное гнездо! Юджи мог только кивнуть в ответ. Нобара обладала поистине взрывным нравом, поэтому нарваться на ее гнев не хотелось. — Слушай, Итадори, мы как-нибудь навестим тебя, пожалуйста, избегай Сукуну, это точно не тот, кто заслуживает хоть капли твоего внимания, — спешно заговорил Фушигуро, поддерживая слова Кугисаки и всячески стараясь заглушить ее гогот. — Хорошо-хорошо! Я понял вас, — Итадори помахал рукой серьезному Мегуми и Нобаре, которая не переставала гаденько улыбаться. — Держись там, — сказал Фушигуро и завершил вызов. Юджи пару секунд посмотрел на экран, задумавшись, а затем откинул телефон на столик, спиной падая на кровать и утопая в мягком матрасе. Хоть Юджи и посоветовали держаться от Сукуны подальше, он не мог сопротивляться своему интересу. Как там говорится? «Любопытство сгубило кошку»? Юджи помнилось, что потом она воскресла. И все же, лучше бы он послушался Фушигуро. Каким же занудным, высокомерным, непробиваемым бараном оказался Рёмен! Видимо, Юджи удалось развеселить его тогда, в момент пробуждения, и обеспечить хороший настрой на беседу, но в обычное время… С ним ведь невозможно разговаривать! А кроме разговоров в этом гигантском особняке делать было нечего. Телевизор наскучил в первые два дня, выход в интернет Юджи был заказан, выход на улицу — тем более. Он ждал, пока про его смерть «при загадочных обстоятельствах» забудут. Итадори честно пытался занять себя, как мог: читал, исследовал возможности собственного тела (никто не должен узнать, что ту вазу на втором этаже разбил он, ни за что и никогда), пытался рисовать и даже нашел в одной из комнат фортепиано. Правда, Урауме тут же вежливо выгнала его, сказав, что ему пока не хватает навыков. Как она любезна. Юджи зацепился за возможность поболтать и ходил за ней по пятам до конца дня. С ней было не особенно интересно: Урауме в основном молчала, передвигаясь из комнаты в комнату незаметной тенью, и лишь изредка кивала, создавая видимость, что слушает. Особой пыткой были ночи. Итадори жалел, что не может спать. Восемь часов, отведенных на сон, нужно было чем-то занимать, а если учесть, что скучал он днями, то ночами начинался кошмар наяву. Вот тогда-то Юджи и добрался до Сукуны. Нагло уселся на диван неприлично близко, касаясь Рёмена плечом. — А правда, что вампиры боятся чеснока? — Серебро может обжечь меня? — Я сгорю на солнце, если выйду на улицу? — Почему вампиры не испытывают боль? Глупые, бессмысленные вопросы, на которые Юджи уже знал ответ. Все-таки отцовское серебряное кольцо оставалось на нем еще с момента пробуждения и никак не тревожило. Сукуна с громким хлопком закрыл книгу и положил ее себе на колени. Взгляд его не предвещал ничего хорошего, поэтому Юджи предусмотрительно отполз чуть дальше. Быть может, Рёмен пытался прожечь в нем дыру или, по крайней мере, разрезать его на кусочки этим взглядом, но Итадори снова залип на черты лица, окаймленные татуировками. Он правда это не контролировал! Именно поэтому Юджи не успел уклониться от руки, схватившей его за волосы. Юджи вскрикнул от неожиданности, но не пошевелился, заглядывая Сукуне в глаза. — Пошел прочь, засранец. Ты мешаешь. Итадори попытался состроить жалобную мордашку, но с Рёменом такие фокусы не работали. Сукуна лишь отпустил его волосы и вернулся к чтению. Юджи несмело пододвинулся ближе, заглядывая в книгу. Он тут же скривился: иероглифы походили на привычные ему, но в связный текст не складывались. Это что, устаревший язык? Юджи уже всем весом привалился к чужому плечу, пытаясь понять хоть строчку и теряясь в сложных символах. — Что тут написано? — Ничего особенного. Тут написано: «Свали, наглый мальчишка, иначе я сверну тебе шею». — Сукуна-а, — капризно протянул Юджи, — Тут так скучно. Поговори со мной. Рёмен, конечно же, не послушался, лишь молча перелистнул страницу, но, когда Юджи уже решил, что его проигнорировали, он начал вслух зачитывать какой-то исторический документ со времен…с очень давних времен. Сукуна читал монотонно, безэмоционально, практически не делая пауз. Юджи прикрыл глаза и улыбнулся, просто наслаждаясь его голосом. Бабочки в животе наверняка пытались вспороть ему живот своими тонкими противными крылышками.***
Сукуна ненавидел новообращенных, помните? На его опыте один лишь Джого вел себя прилично и на стенку не лез. Махито был просто кровожадным ублюдком, в Кендзяку наряду с вампирской сущностью проснулась жажда экспериментов (чего он только не химичил с вампирской и человеческой кровью), Кашимо испытывал собственное тело всеми мыслимыми и немыслимыми способами (один раз он разворошил провода в электрической будке просто чтобы узнать, что случится с ним), даже Урауме, рациональная и невозмутимая, первое время не выходила на свет, сверкая яркими глазами из темного угла. В общем, один другого краше. Мальчишка превзошел всех. Он не бесчинствовал, вел себя относительно тихо и в принципе угрозы никому не представлял, но что-то все равно было не так. Главной проблемой оказалось то, что Итадори Юджи постоянно крутился рядом и умудрялся из раза в раз влазить в мысли Сукуны. Чем-то пацан напоминал Ёродзу, которую Рёмен всеми силами старался избегать. Конечно, Итадори не спамил ему во всех соцсетях бессмысленными сообщениями о любви, не караулил у дома, не пытался пробраться в его комнату, но эти взгляды. Они оба даже не скрывали своего восторга. Самое ужасное — Юджи не хотелось избегать. Возможно, когда его сдвиг по фазе произойдет, Сукуна изменит свое мнение, но сейчас пацан был вполне…вполне себе неплохим. Болтливым, капризным, наглым, бестактным, человечным, забавным, очаровательным. Он прямо-таки излучал свет, словно солнце, так сильно ненавидимое Сукуной. Чем дольше он оставался в его доме, тем чаще появлялся в мыслях. В один момент Сукуна осознал, что прислушивается к шорохам и стукам, чтобы определить, где сейчас ошивается пацан и чем занят. Когда он появлялся рядом, то Рёмен изображал полную незаинтересованность, наблюдая, как Итадори куксился и настойчивее пытался привлечь к себе внимание. Он оказался так падок на него, прелесть. Пора останавливать эти мысли. Они точно идут куда-то не туда. Помимо этого странного хождения вокруг друг друга оставалась нерешенной еще одна проблема. Время шло, и обещанный Годжо месяц рисковал растянуться на более длительный срок по достаточно тривиальной причине. Пацан не менялся: никто не сказал бы, взглянув на него, что он вампир. Исключительно базовые изменения — кожа да глаза. Регенирировать он все еще не мог, а клыки не поменяли форму, оставаясь по-человечьи тупыми. Итадори по-настоящему зациклился на них, спрашивал каждый день «ну когда же?», лез Сукуне в рот, оцарапывая пальцы об острые края зубов. Изводил как мог, в общем. И, наверное, все это было не очень хорошо. Наверное, Рёмен все-таки слишком многое спускал ему с рук (пусть пацан и дальше думает, что он не знает про свою драгоценную разбитую вазу, бережно хранимую несколько столетий). Взять хотя бы то, как Итадори однажды тайком протащил своих глупых друзей в дом Сукуны. Если бы не девчонка, он бы и вовсе не заметил их, увлеченный беседой с Урауме, но чересчур звонкие шепотки выдали всех троих. Сукуна раздраженно закатил глаза и направился к источнику звука. У Рёмена было преимущество — он знал свой дом, умел ходить бесшумно и не издавать прочих посторонних звуков. Сукуна уже хотел заявиться к ним и прервать веселье, но остановился прямо у дверного проема, оставаясь за стеной и прислушиваясь к разговору. Что-то удержало его от того, чтобы немедля войти в свою собственную кухню, где сейчас три малолетних вампира пили кровь из его холодильника. Что за вопиющая наглость! — Я всегда знала, что у тебя ни мозгов, ни вкуса нет. Чего только стоили эти идиотские плакаты, бр-р-р, — Фушигуро шикнул на Кугисаки, намекая на то, что нужно быть тише, — Из всех людей- — Ну, технически, он и не человек, — перебил ее Юджи. — Какая, к черту, разница?! — громко зашептала Кугисаки, несдержанно ударяя ладонями по столу, тут же немного успокаиваясь, — Ладно, хорошо. Хорошо. Ответь мне: ты серьезно пытаешься строить глазки мудаку Сукуне? — Я не пытаюсь ничего строить! — Юджи немного повысил голос, тоже нарываясь на нагоняй от Фушигуро. Рёмен с интересом слушал эту странную беседу. Пацан созвал своих друзей, чтобы посплетничать? Он хоть понимает, что подвергает их опасности, приглашая сюда? Юджи в это время продолжил: — Я просто…никто не запрещает мне смотреть, окей? Мне до сих пор стыдно за то, как глупо я флиртовал с ним, когда проснулся, — Нобара хихикнула, видимо, уже введенная в курс дела, — По крайней мере, то, что он до сих пор терпит меня, уже можно считать успехом. — Он терпит тебя, потому что у него нет выбора, — включился Фушигуро, — Как только верхушка решит, что ты безобиден, Сукуна тут же выставит тебя за дверь, — так и есть. Наверное. Рёмен, на самом деле, еще не решил, что делать с мальчишкой. Итадори хоть и был ужасно надоедливым, но в то же время он…увлекал. Скрашивал своей непосредственностью серую вечность. И Сукуна не знал, что с этим делать. Он хотел посмотреть, куда пацана приведут его прелестные чувства. Куда они приведут их обоих. Праздный интерес, не более того. Нет-нет, стоп. Сукуна одернул себя, прерывая поток хаотичных мыслей и возвращаясь к чужому разговору. — О, ужас, какое отвратительное лицо ты делаешь, когда говоришь о Рёмене, лучше замолчи, — с противным сюрпаньем Кугисаки отпила из своего стакана, прерывая Итадори на полуслове. Сукуна прослушал, но, видимо, пацан говорил о нем. Это льстило, несмотря ни на что, и Рёмен ухмыльнулся. Это какое такое лицо делает мальчишка? — Эй, ты могла бы просто поддержать меня! Фушигуро, скажи ей! — Она права, — судя по глухому стуку, Итадори разочарованно опустил голову на руки, сложенные на столе. — Вы ужасны. Просто поддержите меня. Скажите: «Хей, Юджи, все будет хорошо! У тебя перестанет ехать крыша при одном взгляде на древнего красавчика!». Вперед, это не- — Следи за языком, мальчишка, — прервал его Сукуна, показываясь в проеме. Все трое застыли оленями в свете фар, широко раскрыв глаза и дергаясь. Юджи первый взял себя в руки, хотя на его лице за секунду промелькнул целый спектр эмоций — от паники до нервного веселья. Фушигуро ткнул его пальцем в бок, намекая на то, что нужно что-то ответить. — Э-э-э, привет, — Итадори несколько неловко помахал ему, поднялся на ноги и подошел ближе. Домашняя юката сидела на нем небрежно и больше походила на обычный халат, — Это мои друзья. — Я вижу. Какого черта они забыли в моем доме? — Фушигуро и Кугисаки должны быть благодарны ему за то, что он не покалечил их на месте. Все знали, что Сукуна не жалует гостей, а особенно гостей из других кланов. — Они мои друзья, и я позвал их в гости. — Ко мне? — скептично спросил Сукуна. — К тебе, — беззаботно пожал плечами Итадори и, как ни в чем не бывало, повернулся лицом к друзьям, — Я провожу вас, — и все трое вышли из кухни, удаляясь все дальше к выходу и шушукаясь о своем. Сукуне стоило бы разозлиться. Просто для профилактики, чтобы мальчишка знал свое место. Отчего-то не хотелось. Он сжал переносицу двумя пальцами и зажмурился. О чем и речь. Когда такое было, чтобы Сукуна отказался читать нотации? Праздный интерес начинал выходить из-под контроля, выливаясь во что-то непонятное и непредсказуемое. Сукуна не смог бы дать однозначный ответ и не соврать при этом, спроси кто, нравится ли ему эта странная игра.***
В тот момент, когда дверь его личной комнаты, вход в которую был разрешен только Урауме, распахнулась от неконтролируемого удара Юджи, Рёмен понял, что начались проблемы. Пацан даже не оделся по-нормальному: накинул кимоно и едва завязал оби, из-за чего то ткань небрежно соскальзывала с плеч, то расползался в стороны ворот. Итадори постоянно тянулся его поправить, неизменно сверкая улыбкой от уха до уха. — Сукуна! Посмотри, посмотри, посмотри! Мне не кажется, правда ведь?! Причину восторга Сукуна приметил сразу же. Зубы заострились, стали еще не совсем вампирскими, но уже и не человеческими. Пацан молча ждал его реакции, заглядывая в глаза и улыбаясь еще шире, хотя казалось, что уже некуда. Рёмен повернулся к нему спиной и подошел к окну, задергивая плотные шторы, не пропускающие ни лучика солнца. Чего он не ожидал, так это того, что мальчишка в мгновение ока окажется рядом, практически прижимая его к подоконнику. Рёмен развернулся и свысока окинул пацана снисходительным взглядом. — В такой важный момент ты меня игнорируешь? Сукуна, так нечестно! — он схватил Рёмена за запястья, не позволяя сделать ни шагу. Вряд ли бы это могло остановить Сукуну, но все же он остался стоять на месте, рассматривая лицо мальчишки, на котором эмоции сменяли друг друга с поразительной скоростью. — Показывай, — Рёмен склонился поближе к нему и освободил одну руку из захвата, приподнимая ею голову Итадори за подбородок. И правда, клыки. Сукуна переместил ладонь под челюсть, немного разворачивая лицо пацана, старательно отводящего взгляд, — Разомкни зубы, — Юджи послушно сделал, что сказано, но тут же дернулся, когда Рёмен большим пальцем надавил на клык. Он даже не поцарапался. Зубы хоть и начали меняться, но тот самый особенный устрашающий вид, к разочарованию Юджи, еще не приобрели. Сукуна убрал руку от его лица, едва ощутимо коснувшись нижней губы напоследок, и наклонился еще ближе. В последнее время он с удивлением обнаружил в себе непреодолимое желание дразнить мальчишку. Изводить, намекать, подшучивать — что угодно, лишь бы смутить его. Тот реагировал в точности так, как Сукуне хотелось — лепетал что-то невнятное и отводил сверкающие удивлением глаза. Свою радость Итадори скрывал плохо. Каждая двусмысленная фраза, каждая подколка или издевка, каждое касание, словно неосторожная случайность, — он сиял, получая это извращенное подобие взаимности. Сукуна не думал о том, что Юджи достоин чего-то лучшего, более искреннего. Сукуна просто ждал, когда Итадори сам придет к нему. — Не радуйся раньше времени, — Рёмен положил свою ладонь на основание шеи Юджи, перекрывая ею след от укуса Фушигуро. Итадори так и не повернул к нему голову, пристально разглядывая стену и лишь изредка косясь на лицо Рёмена. И вновь его забавляло это очаровательное, наивное поведение. Сукуна ощутил, как рука, все еще удерживающая его запястье, сжимается крепче, — Они даже не острые. Это только начало. Юджи тут же повернул к нему голову, изумленно глядя в глаза. Сукуна про себя ухмыльнулся, сохраняя на лице выражение нерушимого спокойствия. На самом деле, он сказал правду. Позже Итадори пожалеет о том, что когда-то хотел эти дурацкие клыки. Они знаменовали финальную стадию, полное изменение организма, хотя практической пользы в современном мире почти не несли. Рёмен не мог предсказать, что начнет творить пацан. Сукуна встречал разные реакции на изменение клыков: от безобидного желания кусаться до невыносимой жажды крови и убийств. Мальчишка ведь сломается, если высосет невинного человека до капли. О, Сукуна бы посмотрел на это. Он оказался жаден до живых эмоций Итадори, желал увидеть каждую, направленную на него самого или на мир вокруг. — Хочешь сказать, что тебя можно поздравить? — Поздравить…? — на мгновение на его лице мелькнуло новое выражение, которое Сукуна растолковать не сумел. Итадори хихикнул, — Да, поздравить… Закрой глаза, пожалуйста. А вот это уже интереснее. Рёмен хмыкнул и сделал то, что попросил пацан. Тот скользнул одной рукой до сгиба локтя Сукуны, другую положил на его закрытые веки, не давая шанса подглядеть. Рёмен подумал, что было бы неплохо сейчас иметь вторую пару глаз, чтобы посмотреть на выражение лица Итадори. Прикосновение его губ оказалось коротким, по-детски невинным, мягким и очень, очень предсказуемым. Сукуна даже не назвал бы подобное поцелуем. Юджи тут же отстранился, делая большой шаг назад к двери. Он смотрел прямо Сукуне в глаза, ожидая его слов или действий, готовый в любой момент сорваться с места. Рёмен удивленно приподнял бровь: и это все? Куда делась вся его храбрость? — Считай, что поздравил, — Итадори улыбнулся, дерзко и открыто, и развернулся, готовый уйти. Сукуна отметил, что пальцы на его руках нервно подрагивают. Уже когда пацан стоял в проеме и тянулся к двери, чтобы закрыть ее, Рёмен кинул ему в спину: — Как мало тебе нужно. Твоя смелость мне нравится больше, Итадори Юджи. Он замер, но тут же потянул дверь на себя, окончательно закрывая ее и оставляя Сукуну наедине с собой. В тени коридора на его лице Рёмен успел заметить ослепительную улыбку.***
Гребаный ад. Юджи хотелось либо сдохнуть, либо кого-нибудь сожрать. Он был в ужасе. В тотальном и неизмеримом ужасе. Зубы то ли чесались, то ли зудели, то ли болели так, будто на них давят чертовой кувалдой, не меньше. Хотелось грызть что-нибудь. Сначала в ход пошли ручки, но когда Юджи обнаружил, что перегрыз колпачок надвое, то откинул эту идею. В тот момент было еще не так плохо. Ну, зато он наконец-то видел в зеркале то, чего ждал целый месяц. То, что сейчас он желал выдрать к чертям собачьим и забыть, как страшный сон. Когда состояние ухудшилось, перед глазами начало мутнеть, а люди на экране телевизора стали казаться обалденно привлекательной пищей, Юджи всерьез обеспокоился. И потянулся к пульту. Это всегда так будет? Как оказалось, помогает кровь. И укусы. Хоть Итадори и кусал сам себя. Регенерация работала медленно, а количество ранок увеличивалось в геометрической прогрессии. Он точно выглядел, как неудавшаяся жертва иглотерапии. Вместо иголок, видимо, использовали шило. Еще и Сукуна этот…непонятный. Итадори не представлял, что творилось в его голове. То делает вид, что Юджи не существует и пропускает его слова мимо ушей, то вдруг подкрадывается со спины, подходя ближе, чем того требуют правила приличия. Как будто Итадори был против. Но, все равно, что ему думать? Тем более, в подобные моменты это получалось из рук вон плохо. Он смущался, ладно? Юджи никогда не мог похвастаться тем, что был асом в романтических отношениях и понимании психологии других людей. Или нелюдей. Особенно нелюдей. Все как-то в раз навалилось: и клыки дурацкие, и змей этот разрисованный, утягивающий его в пучину собственных неоднозначных чувств, и…вообще. Ну вот кто его тянул целовать Сукуну? Юджи знал, что получит в ответ какую-нибудь колкую фразочку со скрытым смыслом. Смелость ему нравится… А Итадори нравится, когда все просто и понятно. В целом, после пары суток терзаний внешних и внутренних, Юджи понял, что с него хватит. Он твердо решил, что прямо сейчас заявится к Сукуне, потребует чего-нибудь, что поможет облегчить болезненные ощущения, и задаст все вопросы, которые не давали ему покоя эти несколько дней, проведенных в одиночестве. Уже стоя перед дверью чужой запертой комнаты, Юджи занервничал. В прошлый раз, когда Итадори был здесь, все закончилось тем, что он сбежал, не желая показываться Сукуне на глаза ближайшую вечность. Конечно, в глубине души Юджи хотел повторить тот недо-поцелуй. Не один раз. И не два. Он занес кулак над дверью, не решаясь постучать. Выглядел Итадори сейчас точно не очень: взъерошенный, покусанный, с мутным, слегка безумным взглядом. Он видел себя в зеркале. Прежде чем Юджи все-таки решился наконец-таки постучать, Сукуна уже открыл дверь, загораживая собой комнату. Черт бы побрал его умение передвигаться без единого звука при такой внушительной комплекции. Рёмен посмотрел на него с высоты собственного роста, сделал для себя какие-то выводы и с не предвещающей ничего хорошего улыбкой отошел в сторону, пропуская Юджи. Тот незамедлительно вошел, избегая его пристальный взгляд, и тут же плюхнулся в кресло, прижимая колени к груди. — Ну? — первым не выдержал Сукуна, разрезая тишину своим голосом. Он собрал в аккуратную стопку документы, которыми, видимо, занимался до прихода Юджи, и вальяжно расселся на кровати. — У меня болят зубы. Сукуна принял такой вид, будто глубоко задумался. — Давай вырву? — Ты не помогаешь. — Я и не пытаюсь. Юджи отодвинул от себя колени, чтобы хмуро взглянуть в лицо веселящемуся Рёмену. Ох, зря он это сделал. Сукуна человеком не был, но сейчас, когда Итадори был готов грызть даже подлокотник кресла, на котором сидел, он казался таким невероятно заманчивым. Юджи не отводил взгляд от не скрытого кимоно участка шеи. Если укусить, станет легче? Да, точно, это помогает… Надо попробовать. Как заколдованный, он поднялся с места, приближаясь к Сукуне. Из головы вылетели все вопросы, с которыми он заявился сюда, сменяясь бессознательной жаждой. Юджи пришел в себя от того, что Рёмен одной рукой схватил его лицо, удерживая на уровне своего и не позволяя опуститься ниже. Итадори моргнул, замечая, в каком положении застыл. Не очень удачная ситуация. Он дернулся, но Сукуна лишь гаденько улыбнулся, сжимая руку крепче. Как же близко, чересчур, слишком много для Юджи. — Что-то хотел? Итадори снова опустил взгляд на его шею, заторможено отрицательно мотая головой. Он коленом уперся в край кровати, чтобы удержать равновесие, а рукой надавил на плечо Сукуны, в надежде отодвинуть от себя. Тот не шелохнулся, приближаясь еще ближе, так, что их носы едва-едва соприкасались. Юджи опустил взгляд на руку, закрывающую половину его лица, снова глянул на Рёмена и, не разрывая зрительный контакт, со всей силы сжал зубы на ладони. Совсем не то же самое, что кусать себя. Итадори глубже вогнал клыки, вцепился пиявкой и отпускать не желал. Сукуна пальцами надавил на его щеки, вынуждая разомкнуть челюсти, и отклонился немного назад, рассматривая затягивающиеся на глазах ранки. — Ты можешь сделать то, что хочешь, засранец, — Рёмен издевался, говорил, растягивая гласные, и не спускал с него надменного взгляда. Юджи, не думая ни секунды, свободную руку переместил на шею Сукуны и замер, ожидая его реакции. А вдруг он все не так понял? Вдруг Рёмен просто решил так глупо пошутить? Вдруг все происходящее — лишь плод домыслов Юджи? Вдруг, вдруг, вдруг! Он пообещал себе обязательно научиться сначала думать и только потом делать. Сукуна улыбнулся, заметив заминку Итадори, и сам притянул его к себе, устраивая ладони на боках и давая ответы сразу на все незаданные вопросы. Вот оно что. Какой же он все-таки мудак. Итадори нравится до мурашек. Теперь ничего не могло помешать ему крепче схватиться за Рёмена и поцеловать его так, как давно хотелось: кусаясь, ногтями царапая заднюю сторону шеи, прижимаясь так близко, как только возможно. Он отстранился, чтобы перекинуть одну ногу через бедра Сукуны и устроиться на них. Рёмен сам притянул его голову к себе, снова вовлекая в поцелуй, схватил за волосы, направляя так, как нравится ему самому. Юджи готов поклясться — Сукуна улыбался, он чувствовал эту чертову улыбку губами. Итадори укусил его, намереваясь сбить спесь, и отодвинул нахальное лицо от себя, чтобы взглянуть на результат. К его разочарованию, кожа почти стянулась, не оставляя и следа от клыков, а Сукуна все продолжал улыбаться. Итадори отполз чуть дальше по его ногам, передвигая руки на плечи. Он тут, значит, не знает куда деть себя от нервозности и переживаний, а Рёмен веселится. Так не пойдет. Если взять во внимание руки, скользящие по спине и бокам Юджи и прижимающие близко-близко, так, что только два слоя одежды отделяли их друг от друга, то можно прийти к выводу, что их намерения совпадали. — Весело тебе, да? Сукуна улыбнулся еще шире и опустил ладони на бедра Юджи, придвигая его на прежнее место. — Ни в коем случае, — прошептал он прямо в губы Итадори, прежде чем невесомо чмокнуть в самый их краешек, — Видел бы ты себя. Юджи прищурился, пытаясь обнаружить подвох или очередной подтекст, но быстро откинул все ненужные мысли в сторону, когда Сукуна вновь поцеловал его, в этот же момент развязывая пояс юкаты и скользя руками по голой коже. Итадори всегда знал, что эти руки будут ощущаться на его теле слишком органично и правильно. Юджи схватил ворот чужого кимоно, крепко сжимая в кулаках, и дернул его подрагивающими руками. Тот не поддался, лишь чуть-чуть разъехался в стороны, открывая вид на грудину; Сукуна, в отличие от Итадори, не пренебрегал правилами носки традиционных одежд, поэтому все ненужные сейчас тряпки сидели на нем с иголочки. Рёмен оголил его плечи, оставляя ткань болтаться на сгибах локтей, а затем взял ладони Юджи в свои, возвращая их себе на шею. Сукуна сам развязал свой оби, пока Итадори цеплялся за него, ластясь ближе. Он скользил ладонями от ключиц и вверх, ерзал, проезжаясь ягодицами по его бедрам, целовал, снова и снова, сталкиваясь зубами и языками. Когда уже порядком надоевший ворот наконец-таки поддался рукам Юджи, ему представилась возможность в полной мере рассмотреть татуировки, двумя разорванными полосами тянущиеся откуда-то со спины и заканчивающиеся ломаным изгибом на груди. Итадори подушечками пальцев обвел их по краю, потом поднял руки выше, повторяя то же самое с рисунками на лице Рёмена. Две симметричные черточки на подбородке, от них вверх вдоль скул по заостренным геометричным линиям и дальше на незамысловатые раздвоенные у края узоры под глазами. Поднимая глаза еще немного выше, Юджи встретил пристально наблюдающий за ним темный, будто темнее обычного, взгляд. Руки на теле Итадори сползли вниз на бедра, оттуда снова вверх к талии и лопаткам, сжимая или, наоборот, едва касаясь там, где нужно, где правильно и лучше всего. Юджи дрогнул, ощущая, как мурашки побежали от прикосновений этих холодных рук, способных сломать его, но вместо этого ласкающих так, как никто и никогда прежде не мог. Итадори поцелуями спустился на шею, рукой вплетаясь в волосы и оттягивая голову Сукуны назад. Тот не сопротивлялся, позволяя Юджи проявить инициативу, параллельно стягивая с него болтающуюся на руках юкату. — Поднимись, — Итадори пришлось отлепить себя от Рёмена, разгибая колени и поднимаясь выше. Ему подумалось, что это единственная поза, в которой Сукуна позволил бы смотреть на себя сверху вниз. Мысль не задержалась в голове Юджи надолго. В ней в принципе не могло сейчас задержаться что-то, кроме имени сидящего под ним мужчины и осознания, что он в самом деле возбужден из-за его — Итадори — действий. Сукуна устроил ладони на задних сторонах бедер Юджи, с чувством их сжал, впиваясь ногтями и наверняка оставляя розоватые следы-полумесяцы, и кончиками пальцев пролез под край боксеров. Итадори отклонился от него чуть назад, заглядывая в глаза, и укусил прямо под челюстью. Если бы его тело не лечило себя с невероятной скоростью, Сукуна давно уже был бы усыпан отметками от клыков. Сам он по неясной причине следов на Юджи не оставлял. Итадори хотел видеть их на себе — пройдет совсем немного времени, прежде чем его организм научится моментально залечивать любые повреждения. В районе ребер зародилось неясное желание своими глазами видеть доказательство их связи, доказательство того, что за прошедший месяц Юджи добился как минимум симпатии со стороны этой ледяной глыбы. Итадори никогда в жизни не был особо везучим, но, по крайней мере, настойчивости в нем было хоть отбавляй. — Сними, — Юджи недовольно дернул за край кимоно. Нечестно, что Сукуна все еще оставался одетым. Рёмен в ответ хитро улыбнулся, сжимая ладони на ягодицах и предпринимать что-то явно не спешил, — Сукуна, не томи, — немного подумав, Юджи тихо прошептал ему прямо на ухо, — Пожалуйста. Руки сжали Итадори сильнее, тут же опрокидывая на заправленную постель. Он приподнялся на локтях и согнул ноги в коленях, не вовремя смущаясь и пытаясь хоть как-то спрятаться от внимательного взгляда. Не отрывая от Юджи глаз, Сукуна на ощупь вытащил из прикроватной тумбочки лубрикант и кинул куда-то в складки одеяла недалеко от головы Итадори. Рёмен забрался на кровать, перед этим стянув с себя всю одежду, подтягивая Юджи ближе к себе за бедра и стягивая с него белье. Сукуна, в отличие от Итадори, не пытался сжаться и не стеснялся своей эрекции. Он, судя по всему, вообще не обращал на нее внимания, пытаясь занять наиболее удобное положение между ног Юджи. В голове бегущей строкой мелькнула мысль о том, что ему там самое место, тут же улетучиваясь, когда Сукуна с нажимом огладил внутреннюю сторону бедра и наклонился ближе, целуя ключицы и плечи. Юджи тихо промычал ему в шею, когда Рёмен сжал его член, большим пальцем размазывая предэякулят по головке. Итадори захотелось снова свести колени, но вышло только сжать ими торс Сукуны. Тот оторвался от его тела, руками упираясь по обе стороны от головы Юджи, который успел устроить ладони на шее партнера и сейчас разглядывал круги на плечах и полоски на бицепсах и кистях. — Когда-нибудь был принимающим? — спросил Сукуна, поднимаясь вверх, и пододвинул к себе смазку. Одной рукой он провел по прессу Юджи, от него по груди, цепляя сосок, чувствуя под ладонью вмиг напрягшиеся мышцы и дрожь, пробежавшую по ним. Итадори в ответ отрицательно помотал головой и вернул взгляд на губы Сукуны, ощущая потребность немедленно их поцеловать. Или это было желание кусаться? Юджи путался сам в себе, не отличая волнующие ощущения. Рядом с Рёменом все сливалось в единый порыв быть ближе, забраться под кожу и остаться там, никогда не разрывая контакта. Может, он спешил в своих желаниях, но сейчас, когда Сукуна смотрел на него с блеском в алых глазах, не как на надоедливого щенка, мельтешащего под ногами, а как на своего партнера, Юджи не чувствовал, что ошибается. Он все еще до конца не верил, что все происходящее — не сладкий сон, а еще более сладкая реальность. — Юджи, — он встрепенулся от обращения, широко распахивая глаза. Итадори хотелось записать этот звук на диктофон, чтобы тоскливыми вечерами переслушивать звучание собственного имени из этих уст. Сукуна, судя по всему, остался доволен произведенным эффектом и продолжил, — Не смей уходить в свои мысли. Думай только обо мне и моих руках. Он мог только кивнуть в ответ и откинуть голову назад, не сдерживая стон от того, что Рёмен взял оба их члена в ладонь и с оттяжкой провел по ним вверх-вниз. Юджи потянулся к нему, желая уцепиться за плечи и наконец получить свой поцелуй, но Сукуна уже убрал руку и взглядом обвел тело Итадори, распластанное под ним. Юджи сжал его коленями, надеясь, что он поймет намек и вернется к прерванному занятию, но Рёмен лишь опустил ладони на чужие ноги, легко поглаживая и в итоге снимая их с себя. — Перевернись, — Итадори подчинился, переворачиваясь на живот, и подтянул лежащую поблизости подушку, просовывая под ней руки и прижимая к себе. Сукуна вздернул его бедра вверх и рукой надавил на поясницу, побуждая прогнуться. Юджи удобнее расставил колени и вытянул руки вперед, опуская плечи еще ниже. Он прикрыл глаза, ожидая дальнейших действий Рёмена, но тот не торопился продолжать. — Сукуна? — Итадори чувствовал себя слишком открытым, стоя в такой позе, и очень хотел обернуться и посмотреть, на что отвлекся партнер. Тот почти сразу отозвался, устроив ладонь на правой ягодице: — Будь ты менее хрупким, я бы взял тебя без подготовки. Юджи обернулся к нему, даже не сразу соображая, как ему реагировать на подобное заявление. Во-первых, это, наверное, первый раз в жизни, когда кто-то назвал его хрупким. Но, хорошо, Итадори понимал, что на фоне Сукуны кто угодно будет так выглядеть. Или дело в том, что его тело не стирало с себя все повреждения, будто по мановению волшебной палочки? Во-вторых, эта фраза точно не была тем, что Юджи ожидал услышать во время своего первого раза с мужчиной. Но, по крайней мере, он будет иметь это в виду в будущем, если, конечно, это самое будущее состоится. Юджи надеется на лучшее. — Как мило с твоей стороны, — начал Итадори, краем глаза улавливая шевеление Сукуны и слыша щелчок колпачка. Юджи расслабился, сводя лопатки еще ближе друг к другу и прогибаясь ниже. Рёмен просунул руку под живот и снова взял его член в ладонь, обводя головку большим пальцем по кругу и чувствуя, как напрягаются мышцы пресса. В тот момент, когда Юджи простонал в подушку то ли ругательство, то ли имя партнера, Сукуна ввел в него первый палец, с нажимом проводя по внутренним стенкам. Итадори искренне не понимал, почему кому-то вообще может нравиться ощущать в себе что-то. Он однажды пробовал сам вставить в себя пальцы, интереса ради, но его авантюра не увенчалась успехом. Итадори тогда просто не смог добиться каких-то особенных ощущений, поэтому прекратил, вернувшись к обычной дрочке. Сейчас он сосредоточился на руке, ласкающей его, и просто постарался игнорировать странное ощущение внизу. Второй палец вошел без особого сопротивления, растягивая тугие мышцы. Сукуна наклонился к спине Итадори, накрывая собой, и оставил укус на стыке шеи и плеча, прямо поверх почти зажившего укуса Фушигуро, тут же целуя прокушенное место. Он не переставал медленно двигать рукой по члену, приближая Юджи к грани, и постоянно менял угол проникновения пальцев или раздвигал их на манер ножниц. Когда Сукуна нащупал простату, Итадори под ним вскрикнул, заглушая себя подушкой, и крепко сжал ее руками. Он напрягся всем телом сразу, но тут же вновь расслабился, когда Рёмен провел рукой вдоль позвоночника. Сукуна уже целенаправленно двигал пальцами в одном направлении, свободно скользя двумя. Юджи чувствовал мурашки, бегающие по спине, холодное тело Рёмена позади себя, пальцы, надавливающие на внутренние стенки, и понимал, почему это может нравиться. Чувство оказалось необычным, но приятным до мерцающих звездочек перед глазами. Юджи даже не заметил третий палец, который Сукуна ввел в него с незначительным сопротивлением мышц. Итадори хотел уцепиться за него, посмотреть в глаза, понять, о чем он сейчас думает, нравится ли ему вид, открывшийся перед ним, коснуться, в конце концов, но мог лишь снова сжать изрядно помятую подушку. Юджи на пробу двинул бедрами навстречу скольжению пальцев и, не почувствовав дискомфорта или, тем более, боли, увереннее повторил движение. Когда Сукуна решил, что подготовки достаточно, и убрал руки, размазывая остатки смазки на одной из них по своему члену, Юджи сам перевернулся на спину, притягивая его к себе и жадно целуя. Рёмен выглядел потрясающе с растрепанными волосами, спадающими на лоб, и с горящими предвкушением глазами, такой далекий от привычного лоска, но не менее великолепный. Сукуна шире раскрыл его бедра, потираясь головкой по промежности, и, снова вовлекая в поцелуй, вошел ею внутрь, медленно проталкиваясь на половину длины. Юджи скрестил ноги у него за спиной и пятками надавил на поясницу, двинув бедрами навстречу. Сукуна ухмыльнулся в поцелуй и отстранился, медленно толкаясь и сжимая бока Итадори. — Ты можешь быть быстрее, — Юджи прищурился и схватился за запястья Рёмена, чтобы лишний раз не проскальзывать по постельному белью. В ответ Сукуна закинул обе его ноги себе на плечо, обхватив их двумя руками под коленями, и двинул бедрами резче. И, ох, да, вот так. Юджи откинул голову назад и протяжно простонал, зажмурившись. — Конечно, я могу, — Рёмен прикусил выступающую косточку на лодыжке, намеренно проводя по ней клыком и оставляя короткую царапину. Наконец, он начал двигаться, то набирая темп, то вновь замедляясь, так хорошо чередуя плавные толчки с грубыми. Юджи вскрикивал и стонал под ним, цепляясь за постельное белье и проскальзывая по нему туда-обратно. Как приятно оказалось просто отключить мозг и полностью отдать себя в чужие руки. Вот бы еще эти руки наконец отпустили его колени и вернулись на прежнее место. Прикосновения Сукуны были не менее важны для Юджи, чем его движения внутри и тихие стоны откуда-то сверху. — Эй, — позвал он и вытянул руки вперед, — Обними меня. Сукуна остановился и улыбнулся. Снова медленно, ужасно медленно, толкнулся внутрь и двинул тазом обратно, наслаждаясь долгим мычанием, слетевшим с губ Юджи. Прелестный, искренний, более человечный, чем люди, просто прекрасный, так сильно подходящий ему человек. Сукуна опустил его ноги себе на бока, руками уперся по обе стороны от головы, чувствуя, как Юджи обхватывает его всеми конечностями, оставляя на шее укусы один за другим. Рёмен возобновил движения, толкаясь уже более хаотично и просовывая одну ладонь между их телами, чтобы провести ею по донельзя возбужденному члену Юджи в ритме толчков. Тот на его действия крепко сжал зубы на плече, заглушая им все звуки, и ногтями полоснул по спине, наверняка оставляя тут же исчезающие розовые полосы. Итадори был горд за себя уже оттого, что продержался так долго. Еще чуть-чуть, пара движений, и он получит долгожданную разрядку. А пока Юджи отпустил плечо Сукуны, и, схватив его одной рукой за подбородок, поцеловал, клацая зубами. По-другому с ним не получалось: Рёмен, точно так же приближая себя к оргазму, напирал яростнее, грубее, не оставляя ни капли нежности даже на поцелуи. Двигался аритмично, резко и быстро, будто хотел душу вытрахать. Юджи не удивился бы, окажись это правдой. На особо удачном толчке он кончил, поджимая пальцы на ногах и вскрикивая, и непроизвольно сжал Сукуну внутри себя. Он, не обращая внимания на вмиг расслабившегося Юджи, продолжал двигаться, догоняя собственное удовольствие. Итадори лишь тихо шептал ему какие-то глупости на ухо, хныкая от чрезмерной стимуляции, и зачесывал назад волосы, упавшие на глаза. Сукуна сжал ткань постельного до хруста рядом с головой Итадори и двинулся последний раз, прежде чем выйти из него и за пару быстрых движений рукой кончить на живот Юджи. Тот притянул его лицо к своему и поцеловал, мягко, без укусов и языков, сцеловывая остаточную негу. Сукуна разорвал поцелуй, ложась на бок рядом с Итадори. Тот притянул к себе угол одеяла, стирая им беспорядок, оставленный на его животе. Рёмен прижал Юджи ближе к груди, к тому месту, где давно уже не билось окоченевшее сердце. — Кажется, ты просил тебя обнять, — эта ухмылка вообще когда-нибудь пропадет с его лица? Итадори без предупреждения в который раз цапнул его за плечо и посмотрел прямо в глаза. К слову, зубы перестали так нещадно ныть, что точно можно было счесть заслугой Рёмена. Юджи взглянул на запертую дверь в комнате, наверняка ведущую в смежную ванную, затем на Сукуну, неотрывно наблюдающего за ним, немного подумал и снова его поцеловал. Вот такие легкие поцелуи нравились ему больше всего — отчего-то столь простая ласка приносила больше всего удовольствия, отзываясь теплом где-то под ребрами. А целовать Сукуну оказалось до дрожи, до сладкого тянущего чувства в груди приятно. Расслабленный Рёмен, без извечной напыщенности и отстраненности, растрепанный и задумчивый, был не просто красивым, а по-настоящему неотразимым. Хотелось сказать это вслух, но Юджи не решался нарушать воцарившуюся между ними тишину. Он подумает обо всем случившемся позже. А пока…а пока Итадори позволит себе насладиться своим маленьким триумфом. Безраздельное внимание Сукуны и его объятия стали самой сладкой наградой. Юджи закинул на него одну ногу, а руками надавил на плечи, опрокидывая его на спину и ловко взбираясь сверху. Он не ощущал усталости или, тем более, сонливости: Итадори был как никогда полон сил и энергии — спасибо нечеловеческой выносливости и пылкому энтузиазму. В самом деле, он шел к этому моменту целый месяц. Еще бы у него не было сил. Сукуна под ним не выражал стремления прекратить, лишь выжидающе глядел на Юджи из-под полуприкрытых век. Тот наклонился и оставил поцелуй на шее, от нее выше на подбородке, на челюсти, остановился на губах и в этот же момент двинул тазом на бедрах Рёмена. Он оттянул его от себя, обманчиво мягко хватая за волосы и недобро скалясь. — Какой самоуверенный. Юджи улыбнулся и повторил движение. — По-моему, это тебе и нравится, — он прижался макушкой к держащей его руке и уперся в плечи Сукуны для опоры. Рёмен приглушенно рассмеялся, выпуская из ладони волосы Юджи и зачесывая их назад. — Это мне и нравится.