Приглашение на танец

— Ангелы же не танцуют, — усмехнулась Вельзевул, понадеявшись, что освещение в «Воскресителе» достаточно тусклое, чтобы скрыть от стоящего перед ней в ожидании Гавриила предательски недемоничный румянец на щеках. — Тем не менее, — улыбнулся Гавриил, шутливо поклонившись и протянув ей руку, — могу ли я пригласить прекрасную Владыку Ада на танец? Вельзевул перевела взгляд с протянутой руки на его лицо и снова на руку, словно спрашивая себя, как до этого дошло. Заметив, что она колеблется, Гавриил подмигнул и добавил: — Просто доверься мне! В ответ Вельзевул закатила глаза, но потом вздохнула и смягчилась. Прежде чем принять приглашение, она сняла и положила шляпу на столик. Просияв, Габриэль привлёк её к себе, сжал одну её руку в своей, а второй обхватил за талию. Вельзевул положила ладонь Гавриилу на грудь, позволив ему позволив вести и внезапно смутившись. Её не беспокоили осуждение или критика кого-то из смертных. Стоял поздний вечер, и паб почти опустел. Хозяин прибирался за барной стойкой и подсчитывал припасы. Немногочисленные оставшиеся посетители были увлечены разговорами по душам или тем, что крутили по телевизору. Никто и не подозревал, что среди них затесалась пара сверхъестественных существ, неловко преодолевающая шесть тысяч лет предрассудков во имя чего-то смутного и неуклюжего, но одновременно прекрасного и нового. Гавриил улыбался Вельзевул, пока они осторожно покачивались. Музыка, льющаяся из музыкального автомата, казалась ей не слишком подходящей для танцев; чаще всего играла «Everyday» Бадди Холли, иногда перемежаясь новыми записями, на которые ещё не повлияло недавнее чудо Гавриила. При мысли об этом маленьком чуде — первом подарке, который Вельзевул получила без каких-либо ожиданий или условий, — она ощутила, что краснеет ещё сильней. Она склонила голову к широкому плечу Гавриила, и задалась вопросом, чувствует ли он сквозь одежду жар её кожи; наверняка температура физической оболочки подскочила по меньшей мере градусов на сто. Однако если Гавриил и заметил это, то ничего не сказал. Вместо этого он крепче прижал Вельзевул к себе; сила Божья укачивала её, словно нечто драгоценное. Тихонько вздохнув, Вельзевул почувствовала, как её тело расслабилось рядом с крупной фигурой Гавриила, всегда такой крепкой и обнадеживающей, несмотря на угрозу нарастающего между небесами и преисподней хаоса. И хотя среди обитателей Ада она уступала могуществом одному лишь Сатане, какая-то часть Вельзевул всегда жаждала чувствовать себя защищенной. В безопасности. Здесь не было необходимости быть сильной и осторожной; она могла вольно дышать и просто быть, пусть и ненадолго. — Видишь? — промурлыкал Гавриил, прижимаясь щекой к макушке Вельзевул. — Это приятно. — Ладно, согласна, — Вельзевул закатила глаза и улыбнулась. Она вынуждена была признать, что Гавриил, несмотря ни на что, вполне пристойно держал ритм. — Но я и не догадывалась, что в плотном графике Верховного Архангела можно найти время для уроков танцев. — Я талантливый самоучка, — ответил Гавриил. — По телевизору показывали фильм, где несколько молодых людей точно так же танцевали на «выпускном балу»! Выглядело не слишком сложно, — он слегка усмехнулся, явно довольный собой. — Ну ещё бы, — Вельзевул подавила стон и рассмеялась, уткнувшись ему в плечо. Она представила, как Гавриил пристально вглядывается в телевизор, пытаясь имитировать движения, с этим своим серьезным и сосредоточенным выражением лица. Глупый, глупый ангел. Она улыбнулась. И всё же… — Я люблю тебя, — прошептала Вельзевул, закрыв глаза и положив голову на плечо Гавриила, заново растворяясь в его объятиях. Гавриил знал, что для Вельзевул такие слова до сих пор звучали странно и непривычно, однако в них ощущались искренность и обещание, заставившие его трепетать от счастья. — И я тебя люблю, — пробормотал он, прижимая её к себе, и они продолжили покачиваться вместе, не обращая внимания на окружающий мир. * * * Хозяин со вздохом оглядел паб. Час был поздний, и в зале остались только те странные масоны, которые за последний год стали тут завсегдатаями. И как бы ему ни хотелось поскорее закрыться на ночь, он почему-то не смог заставить себя прервать их. Что-то в этом совместном покачивании необъяснимо напоминало новорожденного оленёнка, который делает первые робкие шаги в кишащем хищниками мире. Взглянув на часы, он покачал головой, устроился на барном стуле и повернулся к экрану настенного телевизора. Пожалуй, с закрытием можно было ещё немного повременить.