я сцены боюсь

— За руку хватай, держись за меня, не отпускай только... Не может она держаться — руки все в порезах, ожогах, шрамах и ссадинах. Паника со всех сторон захлёстывает, едкой кислотой плещется в избитом, разбитом, сломанном сердце. Она — сломанный человек, какой-то механизм из ее тела всё-таки выпал. — Нене, пожалуйста, — шепчет он. За руку держит, сжимает, только вот рука — холодная, будто ледяная. Ледяная, холодная в ней кровь, если еще осталась кровь... Она и не слышала его. Нене была где-то внутри себя, где-то далеко-далеко, где голос Руи уже ее достать не мог. Раньше открытая и теплая, сейчас она становилась словно бы призраком, таким тихим и беззащитным оттого, такой холодной и пустой. В сердце Нене поселилась пустота, в руках - непонятная, губительная, страшная сила. Она отказывалась есть, она лежала целые дни на полу и смотрела целые дни в потолок. Она создала себе свой собственный, отдельный мир, состоящий из пола и потолка, из белой ламинатной земли и белого панельного неба. - П-послушай меня, - Руи заикался. Когда-то очень давно она поразила его, изменила его, вывернула душу наизнанку, показав такую, казалось бы, простую истину. А теперь она медленно, но верно умирала, оставляя после себя... Ничего. - Нене, просто расскажи, что случилось, я же... я... я так тебе помочь хочу, милая! Руи знает, что она не ответит. Руи не знает, что случилось. Руи...

***

Кусанаги устала. Устала утром вставать, в одиночку идти на кухню, заваривать чай и вскользь как-то понимать, что ей не нужно ни это утро ни этот чай ничего. Мир - театр, но я боюсь сцены Не хочу больше так. Не хочу больше бояться. Ничего. Хочу быть как Ан - она-то ничего не боится... Ничего не бояться, начать надо с боли Руи почему-то говорит, что это неправильно и так нельзя. Ничего, это в общем небольшая цена Но мне все равно, потому что я уже все решила. И я так боюсь не оттого ли, что - Обьясни, что случилось, - слышит она отовсюду, только обьяснять не хочет. Я как кукла, ломаюсь, разъедает пластик Холодно падать, но органов чувств Нет, и остается немая пластика Это больно, а мама говорила - исскуство. Искусство требует жертв, говорила мама, но раве мало искусству той крови, что ежедневно льется с покореженных, покалеченных, поломанных рук? Видимо, искусство немного больше стоит, чем чья-то любая кровь - Нене всхлипывает в последний раз и замолкает - на этот раз навсегда. Я принесу фиалок на могилу и заплачу - Никто ведь так и не догадался, что с ней... Ты споткнулась о панельное небо - Она ведь столько еще могла прожить... Любовь к тебе поглубже в сердце спрячу - Руи... Сочувствую. И я уйду, уйду куда-то слепо.