Еще один месяц спустя
Ольга знала, что помощи ждать не стоит. Жан и так уже делал все, что мог. Приносил кровь из больницы. Графиня Воронцова бросила пакетик в стену. Видел бы ее сейчас дед Слава, проворчал бы что-нибудь вроде "негоже играться с едой". Но Ольга Анваровна и не играла. Ее тошнило от вкуса консервов. Ольга положила руку на живот. Там, внутри, скоро будет шевелиться ее ребенок. Нет, правильнее будет, их с Сережей ребенок. Господи! Этого еще не хватало. Ну какие дети в ее возрасте? Старородящая 150+ Ольга была смелой и даже до безрассудства отчаянной женщиной. Но при одной мысли о том, что останется от её талии, графиня Воронцова покрывалась холодным потом. А ведь начиналось всё так романтично. Серёжа бренчал на гитаре, Ольга смеялась. Жан выдержал её отсутствие целый месяц. А потом позвонил и прислал смс, приглашая на свидание. В их случае это была встреча на кладбище. Юмор француза оставлял желать лучшего. Вот знать бы уже тогда, чем всё закончится, графиня и на порог не пустила бы Барановского. Интересно, когда Жан допрашивал её на кладбище, Ольга уже носила под сердцем этого вожделенного гибрида вампира и человека? Судя по срокам, да. И как раз тогда начались полуобморочные состояния, слабость. А что же будет дальше? Ольга взяла пакет с кровью и сделала большой глоток. Было очень вкусно и сразу стало лучше. Мир словно засиял, как от лучей солнца. Это все ерунда. Беременность можно пережить. Главное, что она бессмертна. Жан подарил ей вечность. И вот за это Ольга будет прощать своего мужа бесконечно. Ольга позвонила в колокольчик, вызывая хранителей. – Милейший, вы не могли бы посмотреть своими красивыми глазами на эту комнату и привести ее в порядок? Приходя в ярость, графиня бросала в стену все, что подворачивалось ей под руку. Последнее время перепады в настроении случались все чаще. Неужели это тоже из-за пресловутого ребенка? Какой кошмар! А ведь кто-то соглашается на это добровольно. – Не люблю находиться в бардаке. Вы занимайтесь уборкой, а я, пожалуй, прогуляюсь. Весенний воздух так и манит. Вы ведь помните о том, что я должна гулять? – Д-да, помню, – неуверенно ответил попавший под чары графини хранитель. – Вот и славно. Не буду вам мешать. Ольга укуталась в шаль и вышла на улицу. Кажется, скоро ей придется придумать что-то новенькое. Вряд ли неповоротливой беременной даме удастся скользить стремительной черной тенью. А зачаровывать всех вокруг никаких сил не хватит. Да и много чести. Что там Жан говорил об осторожности? Хранители пока ни о чем не догадываются. Послушны как телята. А навещать Сережу слишком хлопотно. Ольга всего пару раз приходила к нему в больницу, называясь родственницей. Для этого пришлось разработать настоящий план. Зачаровать хранителей, потом добраться на попутке до больницы Жана и зачаровать медицинский персонал. Счастье еще, что Дешам был в тот день дома, а не на дежурстве. Ольга усмехнулась, представив их случайную встречу. А может быть и впрямь проведать доктора Дешама? Нет, много чести. Ещё не хватало застать его с какой-нибудь медсестрой. Ольга устало потерла переносицу. Воздух и правда пьянил. Так и хотелось прилечь и послушать шум ветра, звуки леса. В своем особняке Ольга любила проводить время в саду. А здесь, в мерзком поместье Хранителей, всё было не так. Интересно, что сейчас делает Жан? Ольга представила мужа на дежурстве. Он стоит у стола со скальпелем в руках и давится слюной от запаха крови. Ольга как-то ездила с Жаном в полевой госпиталь. В начале Первой мировой. Надолго её не хватило, Жан приказал отправляться домой. Но она запомнила, как тяжело находиться в смраде из запахов тёплой крови, гниения, паров спирта. У вампира обоняние намного тоньше и это могло стать настоящей пыткой. Но Жан-Клод, кажется, любил свою работу. Что же, это доказывает, что он мерзкий извращенец не только в любви. Французская любовь не подразумевала стыда. Маркиз Дешам открыл для молодой вдовы графа Воронцова то, о чем её усопший супруг даже и не догадывался. Распутником и ловеласом Жан-Клода называли ещё при жизни, но после смерти вампир неутомимо оттачивал свои навыки. И думать нечего, Жан нашёл утешение в объятиях какой-нибудь девушки. Он счастлив, смеётся, делает комплименты и бормочет на ушко по-французски какие-нибудь глупости. Только никто его не понимает. Простушки думают, что доктор Дешам говорит пошлости. Но графиня знала, что это детские песенки. Жан был сентиментален и раньше любил рассказывать о своём детстве во Франции, ещё до революции. Ольга тогда и не думала, что тоже будет делить свою жизнь на до и после. – О, дамочка гуляет! А не бахнуть ли нам по маленькой? Илья показал горлышко бутылки из кармана куртки. Стоять у подвала хранителю было скучно. К вечеру похолодало. А вот если согреться, то жизнь заиграла бы другими красками. – Если вы будете так любезны, – Ольга изогнула губы в кривой ухмылке. Ну что же, хоть такие развлечения. Жан бы сейчас поглумился, но кто он такой, чтобы читать ей мораль? Графиня Воронцова терпеливо подождала, пока хранитель удовлетворит свою жажду. Как только на щеках незадачливого сторожа заиграл румянец, а движения стали замедленными, Ольга прокусила его запястье. Пьяная кровь была теплой и насыщающей. Заметив, что у ее невольного донора отменное здоровье, Ольга Анваровна сделала пару дополнительных глотков. В голове зашумело. Захотелось совершить какое-нибудь безрассудство. Ну чтобы не зря срок отбывать. А то совсем обидно, проводить весну взаперти из-за помощи Анькиному ухажеру. Ольга оставила Илью у подвала и скрылась между деревьев, которые росли неподалеку от дома. Присаживаясь на траву, Ольга задумалась о своих вариантах. Можно нанести визит Сереже, а потом приказать ему все забыть. Или на этот раз пусть все помнит. Так даже еще лучше. Тогда Жану придется просить ее подчистить Сереже память и устроить им свидание. Или пойти навестить старых друзей. В этом городе много людей, которые давно считают ее мертвой. Будет забавно предстать перед ними в роли призрака. Ольга громко рассмеялась и уже хотела встать на ноги, но услышала знакомый до мурашек голос. – Милая моя, и куда ты собралась? – Ты давно здесь, Жан? Дешам стоял, облоктившись рукой на дерево, и смотрел на графиню с улыбкой демона. – Уже третий месяц. Я наблюдаю за тем, как проходят твои прогулки на свежем воздухе. – Хорошо, что у тебя хотя бы есть ночные дежурства в больнице. Ты совсем сошел с ума! – Ольга Анваровна осталась довольна подобным признанием. Жан развел руками, продолжая разглядывать графиню. Нет, любоваться. И после стольких лет Ольга Анваровна не могла отрицать, что ей было приятно. – Ведешь себя как мальчишка. Не тяжело мотаться в эту глушь без машины? – Все равно я бы не смог уснуть. Думал бы о тебе, – ответил Жан-Клод, присаживаясь рядом и нежно поправляя локон из прически Ольги. – Помнишь? – спросил Дешам. –Votre ame est un paysage choisi Que vont charmant masques et bergamasques Jouant du luth et dansant et quasi Tristes sous leurs deguisements fantasques
Tout en chantant sur le mode mineur L'amour vainqueur et la vie opportune Ils n'ont pas l'air de croire a leur bonheur Et leur chanson se mele au clair de lune.
Ольга горько усмехнулась. – Помню, это Верлен. Ты читал мне его в... Нет эти цифры нельзя произносить вслух. – В одна тысяча восемьсот шестьдесят девятом году. Ты тогда еще пила красное вино, а не кровь. – Ты хотел сказать, старела? Тратила дни своей жизни на болтливого французика, – меланхолично произнесла Ольга Анваровна, – Интересно, а если бы я тогда умерла? – Ничего интересного, моя дорогая. Я многих потерял. И тебя в лапы смерти отдавать не собирался. – Знаешь, твой дед мне рассказывал, что ты где-то пропадал довольно долгое время. А потом вернулся словно побитый пес. – Я не люблю об этом вспоминать, – глухо ответил Жан, – К тому же, это было до того, как я встретил тебя. – До меня, – повторила Ольга, – Хотела бы я знать, кто был в твоем сердце до меня? – Умоляю, это жуткая история! Жан-Клод посмотрел на Ольгу так, что у нее перехватило дыхание. Столько боли и отчаяния было скрыто в глубине глаз маркиза. – Олечка, ни одна женщина не любила меня так, как ты. – И даже та, ради которой ты ушел от дедули? – Я просто делал для нее лекарство. Увы, болезнь оказалась неизлечима и хватит об этом, – Жан спрятал лицо в руках, только его плечи слегка подрагивали. Таких сильных эмоций Ольга Анваровна давно не видела и даже позавидовала своей неизвестной сопернице. Интересно, неужели она действительно смогла остаться равнодушной к Жану? Холод графини Воронцовой всегда таял, стоило распутным серо-зеленым глазам француза посмотреть чуть пристальнее. И кто после этого умеет очаровывать? – Нет, не хватит, – капризно произнесла Ольга, – Я хочу в ресторан. – Ольга, ты пьяна? В твоем положении не стоит злоупотреблять алкоголем, – снова принялся за нравоучения Жан. – А почему? Не надо прикрываться лицемерной заботой о ребенке, раз уж все вы совершенно не боитесь навредить матери. – Ты безусловно права. Но я все-таки буду настаивать на том, чтобы ты не губила свое здоровье. Жан встал на ноги и посмотрел куда-то вперед. – Дед здесь, – отрывисто произнес француз. – Мне что за дело до старика? Жан взял Ольгу под руку и повел к лестнице в подвал. – Пойдем, я провожу тебя. Пока еще не стало слишком поздно. Если дедуля узнает, то он убьет меня, потом тебя, а потом снова меня. – Второй раз убьет? Позволь спросить, как это возможно? – спросила Ольга, насмехаясь над Жаном. – О, это ему не составит труда. Поверь, он неоднократно проделывал этот фокус. В комнате была идеальная чистота, хранитель дремал на своем посту. Вампиры незаметно пронеслись чёрными тенями. Жан уложил Ольгу в кровать, накрыл одеялом и поцеловал в лоб, словно ребенка. – Я приду завтра и, надеюсь, с хорошими вестями. Сегодня старуха пришла в себя и начала разговаривать, вот дедуля и решил нанести ей визит. – О, это так мерзко. Не называй хранительницу старухой. Кто же тогда я, древняя развалина, горсть праха? – устало проворчала Ольга, которую и правда клонило в сон. – Ты моя очаровательная горстка. Спокойной ночи, – улыбнулся Дешам и закрыл за собой дверь. Обратный путь был не близким и вампиру пришлось проделать его пешком, автобусы ночью не ходили. Уже почти у самого дома Жан услышал за спиной чьи-то шаги, а потом раздался окрик: – Жан?! Что ты здесь делаешь? – И я рад видеть тебя, Аннет. Как дежурство? – Свои, – Аннушка махнула рукой своим напарникам, – Жан, мы тут ждем одного мутного типа. – О, я попался в мышеловку? Как у Дюма? – Если бы. Похоже, сегодня мы зря потратили время. А ты совсем спать перестал? – Некогда мне спать. – От графини идешь, – усмехнулась Остроумова, – Я сразу догадалась. Взгляд у тебя, как у моего Ивана. – И как у вас конфетно-букетный период? Читаете стихи про лунный свет? Улыбка Жана была пропитана сарказмом, но на Анну никакого впечатления не произвела. – Ну Иван так смотрел, потому что Ольга его загипнотизировала. Мне больше нравится, когда мужчина способен мыслить трезво и отвечает за свои поступки. – Разумно, Аннет. Кстати, передавай Ивану привет от нас с Ольгой. А он вообще знает, что Ольга м-м... отвечает за свой поступок? Аннушка вздохнула. – А, пардон, ты не сообщила капитану последние семейные новости. – Иван знает, что Ольга ждет ребенка. А остальное... Он слишком остро реагирует на все, что касается хранителей и Договора. – Ты права, – участливо кивнул Жан, – Лучше поберечь хрупкий человеческий организм. Вон, как у Барановского ум за разум зашел. До сих пор подбираю схему лечения. – Жан, раньше ты так за Ольгой Анваровной не бегал. Это из-за ребенка? – напрямик заявила Аннушка. – Скажешь тоже! – вздрогнул Дешам. – Он живой. Ребенок растет в теле вампира. Наверно ты чувствуешь эту жизнь, поэтому тебя тянет к Ольге. – Не знаю, не знаю. Но ты права, ребенок живой. Я не мог поверить тому, что увидел во время УЗИ. Это фантастика. – Повезло твоей графине, – Аннушка грустно вздохнула. – Барановскому понадобился месяц. У вас с Иваном тоже все получится, – решил утешить Аннушку Дешам, – Он не хочет переехать в Смоленск, чтобы быть поближе к тебе? – Шутишь? – искренне удивилась капитан Остроумова, – Из главка в столице перейти в провинцию? Иван еще не потерял голову от любви. – Ну да, ну да. И тем не менее, я рад за вас. И желаю счастья. Кажется, уже светает, пойду собираться на работу. Жан открыл входную дверь. В квартире без деда было непривычно тихо. Гадая, зачем все-таки Кривичу понадобилась Ирина Витальевна, Жан принял душ, переоделся и пошел лечить смоленский люд. Это он пока еще делать не разучился.