Сожженный дневник Белого Волка

Женщина сидела на стуле напротив, закинув ногу на ногу. Одета как офисный работник, серо-синие тона. Чёрные туфли на невысоком квадратном каблуке, сантиметра четыре, нос закруглённый. Тонкие запястья выглядывают из-за манжет блузки, пальцы рук длинные, фаланги различимо выделяются. Наклонив голову, она еле слышно шуршит авторучкой по бумаге, прикреплённой к планшету. Она брюнетка, лицо невыразительное и практически ничего не выражающее, если не считать дежурных эмоций в рамках полагающегося политеса. Джеймс ловит себя на мысли, что если сейчас выйдет за дверь, то скорее всего сразу забудет эту женщину. Доктор Блэкгейт. Кейтлин. Так написано на бейдже. Имя запоминающееся. А внешность... С такими данными мадам Доктор вполне может работать "в поле", а не в штате. - Я бы хотела, чтобы вы вспомнили не только своих друзей. Вспомните своих врагов. Джеймс поднимает на неё глаза, выныривая из своих размышлений. Шорох авторучки по бумаге замирает. - Моих врагов? Зачем это? - Вам сложно? - отвечает она вопросом на вопрос. У неё на носу очки в роговой оправе. Она поправляет их и по стёклам пробегает холодный, острый как лезвие блик. Отчего он подумал именно про лезвие?.. Бритва. Да, бритва. Одно движение - бросок! - и все мертвы. Бакки сжал в кулак бионическую руку. - Что за странный вопрос, Доктор? - он ухмыляется, пытаясь хоть как-то расслабиться. - Разве ваша терапия не должна помогать мне успокаиваться? Он ждал, что она попытается его разубедить, но вместо этого она оценивающе смотрит на него пару секунд, потом, с совершенно серьёзным видом пролистывает прицепленные к планшету листы, на пять-шесть страниц назад. И лишь после этого вновь поднимает глаза на Барнса. Опять блеснули стекла. - Не помню такого. Джеймс непонимающе скривился, но, видя, что мадам Доктор даже не думает смущаться, закатывает глаза и отмахивается. - Забудьте... - Так как насчёт ваших врагов? Бакки разжимает и сжимает кулаки. Левая нога подёргивается, как у наркомана. Он чувствует, как в груди закипает. Взгляд мечется со стены на подоконник, а оттуда к окну, невидяще глядя сквозь него. - Господи... - шепчет он, но женщина игнорирует его. - Мистер Барнс? - Хорошо! - кричит он и сжатый бионический кулак твёрдо пристукивает по подлокотнику, проделывая в нём вмятину. - О ком вам рассказать? - он повышает голос и забывается. - О Гидре? О Таносе? О Чёрном Ордене? О ком хотите послушать сказочку? Она снова принялась что-то записывать, а Барнс понял, что кричит. - Чёрт... - он сжал зубы до скрежета и отвернулся, стараясь успокоиться. - Сначала Господа призываете и сразу дьявола, мистер Барнс? - на этот раз бритвы-блики сопровождаются кривой усмешкой. - Да для чего вы накручиваете меня?! - Бакки опять не выдерживает, но на этот раз совсем иначе. В душу начинают пробираться подозрения, липкие, холодные, с оттенком предательства и крови. - Кто вы такая?! Она не отвечает. Бросает писать и смотрит на него, изучающе, молча, растягивая каждую секунду его мучений без ответа. Наконец, она убирает планшет в сторону и аккуратно кладёт свои руки на колени. Странно. Игриво. - Я хочу послушать о Бароне Земо. (Из дневника Джеймса Барнса) Был написан в качестве терапевтической рекомендации по реабилитации, но не был показан психологу. Я ненавижу тебя, Земо! Ненавижу за то, что ты разорвал в клочья маленькие куски моей жизни, какие мне удалось отыскать. Если бы не твоя месть, если бы не твоя остервенелая жажда крови Мстителей, у меня был бы шанс. Шанс вспомнить. Самому. И, может быть... [Текст зачеркнут] Я ненавижу тебя, Земо!.. Ты - сосредоточение всего того зла, с которым мы боролись. Ты - предатель, ты не внешний враг, ты тот, кто подбирается близко, а потом втыкает в спину нож, начиная медленно проворачивать, пока жертва не умрёт от боли и потери крови. Ты - угроза, ты - отрава. Ради себя, ради себя одного ты учинил раздор между Мстителями, чтобы разъединить их. Из-за тебя спустя время мы встретили общего Врага не вместе, а порознь, не твёрдыми руками, не на твёрдой земле. И проиграли... Я ненавижу . . . Я ненавижу за то . . . Бред бредбред БРЕД БРЕД!!!бредбредбредбред Я знаю, что должен написать. Отсюда мои кошмары. Злость. Может [часть следующего слова перечёркнуто много раз, до дыры в странице, видно лишь окончание "-ть"] [далее следует значительный кусок, зачёркнутый настолько, что не разобрать ни одной буквы] Доктор говорила написать прямо. Выплесните на бумагу, мистер Барнс, - сказала. Скажу. Скажу... Я боюсь того, что он счёл меня . . . недостойным . . . Я не верил, не надеялся. Я не думал. Я был рад, что он отдал щит Сэму. Сэм может быть следующим. Но не я. Такой, как я, не сможет. Никогда. Нельзя. . . . Я убедил себя в том, что должен сделать всё, чтобы Сокол стал новым Капитаном. Только злость не ушла. На кого я зол?.. Я ненавижу тебя, Земо! Он вылетает пулей на крыши и бежит. Перепрыгивает с одной на другую, цепляется бионической рукой, сминая в ладони камни, раздавливая кирпичи в крошку, прыгает, перекатывается, встаёт - и снова бежит. Бежит куда-то вперёд и точно не знает, куда именно. Он бежит, чтобы скрыться. Словно за ним гонится целый легион врагов. Тварей. Монстров. Ужасов… Он бежит, чтобы освободиться. Оторваться. Вырваться!.. Чтобы убежать от самого себя. Кем бы он ни был. Война идёт за мной. Она пришла за нами в сороковых. И мы все верили, что вернёмся, но многие так и не смогли. А я не смог больше всех. Она так и осталась рядом. Она не отпустила. Страшно подумать, сколько мне лет. Иногда они произносят эту цифру, а я не верю. Этого просто не может быть. Вам девяносто, мистер Барнс. Выглядите вы на тридцать, а жизнь, в которой вы родились, давно не ваша и не про вас. Абсурд... Где-то там, внутри этой цифры, скрыт я. Какой-то я, который жил легко, смеялся и бегал за девчонками. Тогда они были другими... Умел веселиться. Защищал Стива. Стив. А потом – Война Потом З М . . . . Я не вернулся потому, что погиб в бою. Я упал в ущелье. Бакки Барнс упал в ущелье. Там он и остался. А я взял его имя. Он останавливается и замирает на одной из крыш. Снизу доносятся звуки проезжающих машин и ночного города. Это пригород, здесь невысокие дома и относительно тихо. Как он оказался здесь? Где он вообще сейчас живёт?.. Бакки оборачивается и оглядывается, пытаясь узнать район. Ничего не приходит на ум, ни одной знакомой детали. Голова трещит. Шумит. Он зажмуривается, потом подносит руки к лицу. Сухие, перепачканные пылью ладони. А он сам - в домашних штанах и футболке. Как он оказался здесь?.. Я ненавижу тебя, Гельмут Земо. Ты - это стихия, разрушившая всё, что я смог построить. Из песка? - скажешь. Какое твоё собачье дело?! На кого я так зол? На тебя, проклятый ублюдок! Я не верю тебе, не доверяю. Изворотливый, хитрый, двуличный манипулятор. Я помню звук твоего голоса, когда ты читал дневник З М Если бы ты только знал, КАК я хочу, чтобы ты испытал тот же ад, в который меня вверг! Чтобы понял, что я чувствовал, когда превращался в... Как же я ненавижу тебя… С Запада дует прохладный вечерний бриз, и Бакки садится на одну из крыш, прямиком на камни, прячась за трансформатором. Он закрывает лицо руками и тяжело дышит в ладони. Одна из стали, другая - из плоти. Загнанный зверь, загнавший сам себя. С этим нужно что-то делать, так дальше продолжаться не может. Нужно что-то предпринять. Нужно что-то менять. Иногда мне кажется, что становится легче. Что всё это просто глупая блажь. Просто усталость. Мне сложно понять, как жить дальше. Как жить? [рядом с последним предложением нарисовано несколько вопросительных знаков, явно обведённых несколько раз, пока автор дневника размышлял, что стоит писать дальше] Кажется, Стив так и не нашёл себе места в этом мире. Пока не отправился в прошлое. Где-то там он прожил свою жизнь, оставив всех остальных здесь. Он заслужил это. Тихое семейное счастье. Помню, как он говорил об этом раньше, в нашем детстве. Я усмехался его уверенности. Невысокий щуплый мальчишка с решительностью заявлял, что у него будет семья. Я никогда об этом не мечтал. Точнее не думал. Мне казалось, всё это потом. После. Надо успеть пожить... Стив нашёл свой шанс в параллельном мире. Куда сбегать мне? В кармане срабатывает виброзвонок. Мгновенно опомнившись, Бакки быстро вытаскивает из штанов мобильник. Это его телефон. Главный экран демонстрирует входящий звонок от Сэма. Барнс нажимает "принять". - Бакки? - Сэм, - выдыхает он. Поднимая глаза, он смотрит перед собой, на крыши пригорода, редкие фонари, свет в окнах чужих домов. - Бакки, где ты? - Сэм... - Я говорю, где ты? Ты слышишь? Что-то со связью... Из динамика фонит и трещит помехами. - Я так устал, - шепчет Бакки неизвестно кому. - Так устал... Прежде чем прийти к тебе, мне понадобилось время. Этот шаг был необходим. Я не ошибся, вытащив тебя из тюрьмы. Без тебя вся эта история с Карли шла бы в разы медленнее и привела бы к катастрофе. Ты радикален, но полезен. И всё же. Всё же это - ты. А я ведь ненавижу тебя, Земо. […] Находиться с тобой в одном помещении оказалось сложнее, чем я думал. Я дал себе слово, что сосредоточусь и буду следить за тобой, не позволю тебе лишнего. Хотя понимал, что пытаться контролировать тебя - это то же, что ловить гадюку в зарослях камыша: скорее получишь смертельный укус, чем достигнешь цели. Ты всегда опережал нас на пару шагов. Я понимал это, но наши интересы совпадали, ты был полезен. И всё же это - ты. [...] Ты слишком изворотлив. И вечно суёшь свой нос туда, где тебе не позволяли находиться. Ты пытался мной манипулировать и этим живо напомнил мне наше первое знакомство. Ты меня испытывал, проверял. Глядя мне в глаза, ты сказал: «Что-то ещё осталось» Но, клянусь, Земо, если бы не Сэм, - если бы не Карли! - ты бы на своей шкуре испробовал весь арсенал З М! […] Мне нужно было, чтобы ты сыграл свою роль. Ты с ней справился, Земо. Ты и сам не был против, верно? […] Я всё возвращаюсь к нашей последней встрече. Вспоминаю твой взгляд. Что творилось в твоих глазах, когда я выронил на землю все патроны. Ты хотел, чтобы я убил тебя. Как-то Т'Чала обмолвился, что в тот день он остановил твою руку, когда ты сам пытался вынести себе мозги. Ты хотел, чтобы всё закончилось так просто, Земо? Нет, лёгкого пути не будет. Ни у кого из нас его нет и тебе не достанется. […] Я знаю, что ты потерял всех, кого любил. Я своих тоже пережил. И оказался в мире, который давно живёт без меня. И всё же, Земо, ты же – солдат. Ты убийца. Как я. Ты тоже оставлял людей без семей, лишал всего. По приказу или по своей воле. Но когда сам провалился на это же дно, сломался. Я не один здесь такой, повреждённый. Он просыпается спокойно, не рывком, не с испугом. Просто открывает глаза и смотрит в потолок. Такого с ним давно не было, и он осознаёт это спустя несколько минут. Несколько тихих минут, безмолвных, словно поставленных на паузу, когда он просто лежал и почти не двигался. Он в кровати, а не на полу. Одет в пижаму, совершенно сухую, а не промокшую от холодного пота. За окном светит солнце и тянется лучами к его щекам. Всё хорошо. Всё нормально. Джеймс делает над собой усилие и садится. Опускает вниз ноги, упирается руками в край кровати. С ним всё в порядке. Все ощущения на месте, ничего не сбоит. Рука работает. Барнс пытается вспомнить вчерашний день, но мысли в каком-то тумане. Который, впрочем, его отчего-то не беспокоит. Вообще кажется, что все тревожные мысли, всё тяжкое наследие Зимнего Солдата не перешло с ним из вчерашнего дня в сегодняшний. Оно задержалось где-то на границе с полуночью, не сумев проскользнуть вслед за вечно идущим вперёд временем. И благодаря этому теперь на кровати сидит совсем другой Джеймс Барнс. Совсем не тот, что вчера... Я ненавижу тебя до сих пор, Земо. Ты заставил меня снова быть вещью. Быть оружием в твоих руках, которое ты с такой уверенностью готов был смолоть в труху. Я пытался выбраться, а ты сбросил меня обратно в Ад, приговорив по своей прихоти. И не говори мне, что ты мстил за свою семью – я знаю, что такое месть, что такое боль!.. Впрочем, кажется у меня уже нет сил об этом рассуждать. Я устал. Очень устал. Я устал гоняться за тем, чего, оказывается, уже давно нет. Вернуть то, что никогда не идёт назад. Время. Моё время уже прошло. Время Бакки Барнса. И время Зимнего Солдата тоже. Я вспоминаю теперь не только твоё «Я позволил себе вычеркнуть своё имя из твоего списка». Из головы не выходят слова Шэрон: «Ты же всё ещё веришь в эту звёздно-полосатую фигню» Стива больше нет, а его место занял тот, кого он выбрал. И я принимаю это. Но вместе с ним ушло и наше время. Ушли те дни, когда Бакки Барнс был верным другом Капитана Америки. Сэму придётся найти себе своего собственного «Бакки», и им буду не я. Ведь, как ни прискорбно, той страны, за которую мы со Стивом сражались, мира, за который бились с Врагом, уже тоже нет. Всё изменилось. Значит и мне надо прекратить пытаться быть прежним. Я ненавидел тебя все последние дни за то, что ты стал словно сосредоточением всего этого – этого моего понимания. Рядом с тобой мои глаза начали проясняться, даже против моей воли, что и злило так сильно. Почему-то именно тогда, когда я сам снова затащил тебя в свою жизнь, я взглянул на неё по-другому. Я просто не хотел этого признавать. Пожалуй, стоит сказать спасибо за то, что ты ни разу не назвал меня «Бакки» Думаю, ты рано со мной попрощался. Пусть я и всё ещё тебя ненавижу. Гельмут.