Если б не было тебя,
Скажи, зачем тогда мне жить?..
Мародёр летит сквозь гиперпространство уже несколько часов. Переливающийся всеми оттенками синего свет заливает кабину, являясь её единственным освещением. Даже шум двигателей кажется незначительным в умиротворённой тишине. Хантер сидит в кресле первого пилота, откинувшись на спинку, и смотрит в лобовое стекло, и свет гиперпространства делает его карие глаза бесцветными и прозрачными. На его грудь давит знакомая тяжесть, но не мешает дышать. На нём спит Омега, вернувшаяся буквально несколько часов назад. До сих пор Хантер не верит, что это не во сне. Он с нежностью проводит рукой по спине Омеги, обнимая её ещё сильнее, как будто боится, что сейчас проснётся на холодной койке и снова не увидит её на корабле. Что опять наступит очередной день её отчаянных поисков. Девочка в ответ на его медленные движения лишь шевелится во сне, прижимаясь к нему ещё ближе, но не просыпается, продолжая дрейфовать в прекрасном мире сновидений под звуки сердцебиения и работающих лёгких Хантера. Может, сержанту тоже нужно поспать, но он всё ещё слишком перегружен чувствами и эмоциями, и сон никак не идёт к нему. После многих месяцев, что он многократно пересекал галактику, чтобы найти Омегу, он было уже потерял всякую надежду на воссоединение с ней, хоть и не останавливался ни на секунду. Он думал, что больше никогда её не увидит, не прижмёт к своей груди и не услышит её звонкого голоса. Но сейчас он воссылает молитвы благодарности всем существующим и несуществующим богам, в которых никогда не верил. Его ребёнок наконец вернулся к нему. Хантер приподнимает руку и мягко проводит по белокурым волосам Омеги, переведя на неё взгляд. Он вспомнает, какой Омега повстречалась ему. Маленькая, наивная девочка, любопытная, смышлённая и озорная. Его сердце тает от воспоминания того, как она копировала его движения, когда они находились в камере на Камино. Как смотрела на него снизу вверх с истинным восхищением и обожанием, после каждого собственного действия выискивая на его лице эмоции одобрения, и как расстраивалась, если он был ей недоволен. Да, она одинаково относилась ко всем братьям, даже к Кроссхейру, но так смотрела только на него – Хантера. Как пришла к нему, забралась к нему на колени и заснула на его груди, стараясь не потревожить его рану, после того, как братья вырвали её из хищных лап охотников за головами. Прямо, как сейчас. Казалось, это всё ещё была та же Омега. Его Омега. Но в то же время она была немного другой. Теперь Хантера мучил вопрос: куда подевался этот ребёнок? Взгляд Омеги больше не сверкал невинностью и бескрайним энтузиазмом. Он стал более взрослым, осознанным. Буквально только по глазам можно было увидеть, как она повзрослела. Империя заставила её повзрослеть и лишила её этой невинности. Хантер ненавидел Империю за это, но знал, что в том, через что прошла Омега, есть доля и его вины, и беспощадно корил себя. Если бы можно было вернуть то время, до того, как Империя разлучила их, он без сожаления изменил бы многое. Чтобы не было всех тех сложностей и плохих вещей, которые только омрачали и без того несчастливое детство Омеги. Хантер изменил бы всё, чтобы она имела ту жизнь, которую заслуживала. Всё, кроме решения забрать Омегу с Камино и своей любви к ней. Он смотрит на неё и поражается изменениям в ней. За это время Омега подросла, её волосы теперь спадали почти до плеч. Она повзрослела и похорошела. Она была подобна гадкому утёнку, который превращается в прекрасного лебедя. Совсем скоро из неказистой девчушки вырастет взрослая девушка и станет одной из самых красивых женщин в галактике, он в этом уверен. Хантер понял это, как только увидел её спустя столько месяцев. Осознание этого приводит его к мысли, что это заставит его сердце трепетать от гордости, но так же и разобьёт его, как никогда раньше. Если, конечно, его укороченная жизнь позволит ему увидеть это. Но Хантер не хочет сейчас думать об этом. Всему своё время. На всё воля Силы, как говорил один знакомый ему джедай. Сейчас сержант хочет лишь жить сегодняшним моментом, сконцентрироваться на том, что происходит в кабине Мародёра сейчас. И в настоящее время он и Омега снова вместе и направляются в тихое и безопасное место, где их не найдёт Империя. Что ещё можно было желать Хантеру для полного счастья? Сержант с любовью заправляет светлую прядь волос девочки ей за ухо, наклоняет голову и нежно целует её в лоб, задерживая поцелуй на несколько мгновений. Затем он расслабленно прислоняет затылок к спинке кресла и закрывает глаза. Какое-то время он слышит лишь тихое сонное сипение Омеги на своей груди, а обнимающими её руками чувствует её глубокое и ровное дыхание. То, как она прижимается к его груди, как держит его, говорит Хантеру без слов, насколько сильно она скучала по нему. И он её прекрасно понимает, потому что скучал по ней вдвойне сильнее. Настолько, что это не выразить словами, а только было видно по лицам их обоих, когда они со слезами на глазах бросились в объятия друг друга после долгой разлуки. Хантер не знает, что бы с ним было, если бы он опять потерял её. Этих нескольких месяцев, что он провёл в неведении о состоянии Омеги и тоске по ней, усугубившейся горем от потери Теха, из-за чего он только чудом не сошёл с ума, хватило сполна, чтобы он поклялся самому себе больше никогда не допустить, чтобы его девочку снова забрали у него. Он думает, что просто не переживёт это. Он любит Омегу так, как никого не любил до этого, даже своих братьев, хоть и они имеют для него большое значение. И после – тоже вряд-ли полюбит. Поэтому Хантер сделает всё возможное – и невозможное – чтобы она была счастлива. Это всё, о чём он мечтает. Омега буквально стала его смыслом жизни. И не только для него, но и для всех остальных братьев тоже. Хантер уже не мог представить своё существование без неё. Как, он был в этом уверен, и Омега не была способна вообразить свою жизнь без него. И сейчас, в кабине бороздящего гиперпространство Мародёра, когда два измученных сердца бьются рядом друг с другом, Хантер как никогда ясно осознаёт эту простую истину. Постепенно сон всё-таки забирает его в свои тёплые объятия. Очень долгое время Хантер не имел такого хорошего отдыха. А всё потому, что теперь он наконец был спокоен, и его сердце вновь наполнилось надеждой, что всё будет хорошо.