Проблема хорошего слуха

Ген стоял в лобби отеля в этом дурацком брендовом костюме, в котором было невероятно жарко, и держал ручку своего чёрного чемодана в ожидании, пока его наконец оформят и выдадут ключи от номера. Посетители и работники гостиницы то и дело бросали на него изумлённые взгляды, что для Гена уже стало обыденностью, ведь тот не только был неотразимо красив, но ещё и являлся одной из самых известных моделей Японии. Вот так повезло. Он был совсем не удивлён, когда несколько месяцев назад получил приглашение на осеннее Fashion World Tokyo, главную модную выставку Японии. Кого как не его, великого Гена Асагири, известного по всей Японии и даже заграницей, могли позвать на такое важное мероприятие. А сегодня ещё и какая-то газетенка захотела взять у него интервью, так что он даже в номер не успеет зайти после долгой поездки. Видимо отдохнуть у него получится только после смерти. Его ассистент подошёл к нему с бутылкой холодной колы, за что в такой жаркий день Ген был безмерно благодарен. — Укио, милый, ну что бы я без тебя делал, — он приобнял парня и легко чмокнул его в щеку. Такие действия вполне себе были в характере Гена, что частенько позволял себе вольности и заигрывал с помощниками и ассистентами или кокетничал на интервью и различных телешоу. Только благодаря этому он и стал такой популярной моделью, ведь весь его образ строился на этой фривольной пошлости и его кокетливо-игривом поведении, из-за чего даже несколько раз вспыхивали скандалы, якобы он там кого-то совращал и спал со всеми подряд чтобы продвинуться в карьере модели. Ну что за вздор! Его сердце и тело навеки принадлежит одному-единственному человеку, просто характер у него такой шаловливый. Ген открыл крышку и сделал пару глотков холодного напитка, что так любезно ему принёс Укио. Он был его ассистентом уже много лет и всем должно было быть очевидно что рано или поздно между ними что-то должно произойти, и это что-то произошло несколько лет назад на террасе очередного дорогого отеля. С тех пор парни стали очевидно ближе и огромная доля его поцелуев приходилась именно Укио, а количество слов фанатов о том, что те хотят быть на его месте, пропорционально выросло. Он в свою очередь на сто процентов перестал реагировать на поцелуи и комплименты Гена, просто молча вытирая очередной отпечаток помады со своей щеки влажной салфеткой. — Господин Асагири, вот ваши ключи от номера, — молоденькая работница отеля протянула парню две ключ-карты от комнат. — Большое спасибо такому прекрасному ангелу, — Ген послал девчонке воздушный поцелуй и широко улыбнулся, отчего та в смущении отвернулась. Он посмотрел на номера комнат на картах: две тысячи сто двенадцать и две тысячи сто одиннадцать. Ну, хоть комнаты соседние, и на том спасибо. Ген к кому бы не обращался, как бы не уламывал вышестоящее руководство и организаторов поселить их с Укио вместе, какие бы аргументы не приводил в пользу этого, на всё получал твёрдый отказ. Они все будто издевались над ним, не иначе. Один лишь Укио утешал бедного Гена словами о том, что жизнь на этом не заканчивается и им даже на пользу пойдёт, если они немного поживут отдельно. — Тебе уже пора идти, а то опоздаешь. Ген кивнул и, попросив Укио занести его чемодан в номер, передал ему обе ключ-карты, а сам направился к выходу из гостиницы, где его уже ждало такси. --- Интервью прошло довольно неплохо, хотя и было достаточно долгим. Он справился идеально, если не учитывать тот факт, что он как школьница растерялся когда его спросили о личной жизни. К счастью, он смог как-то уйти от ответа. После тяжёлого дня Ген предпочёл пропустить ужин и вместо этого пролежать лишние пол часа в горячей ванной под расслабляющую музыку. Он бы, наверное, там и уснул, если бы не звонок от Укио с предложением «романтично посидеть на балконе». Он с нежеланием вылез из ванной, просушил слегка волосы феном и, надев свою любимую атласную рубашку, что была ему велика, на голое тело, стал дожидаться Укио. Это не заняло слишком много времени, уже через несколько минут парни сидели на балконе и любовались видом. Укио неспешно попивал дешёвое вино из красивого бокала, пока Ген рядом возникал, что тот пьёт какую-то хрень и «хотя бы ради приличия стоило взять что-то подороже», в то время как у самого него в руках был стакан простой колы. Ген подошёл к перилам балкона. С такой высоты вид на ночной Токио и правда открывался прелестный: повсюду яркие огни и неоновые вывески. Будучи ребёнком, он не мог даже мечтать о том, чтобы хоть раз побывать в Токио или Киото, да даже чтобы выехать куда-то за пределы своей бедной деревни, но судьба была к нему благосклонна и "какой-то важный дядька" из индустрии моды заметил его красоту и очарование и уже к пятнадцати годам Ген зарабатывал столько же, сколько и опытные взрослые модели. Тогда же ещё молодой и неопытный Укио и стал его ассистентом. Предавшись воспоминаниям, Ген даже не заметил, как Укио подошёл к нему сзади и ловким движением забрал из его рук стакан. Затем он развернул Гена лицом к себе и принялся застёгивать пуговицы на его рубашке (ведь тот был слишком уставшим и ленивым, чтобы застегнуть больше двух из них). — Ты бы хоть трусы надел, — возмущался Укио. — А что, тебя смущает моё тело? — Ген притянул его ближе и приобнял за шею. — Заметь, это были не мои слова. Ген звонко рассмеялся и накрыл губы Укио своими, зарываясь пальцами в его белоснежные волосы. Поцелуй был долгий, жаркий, страстный, с лёгкими постанываниями и блуждающими по чужому телу руками. Рубашка, которую ещё совсем недавно Укио так старательно застёгивал, снова была расстёгнута, открывая обзор на ничем больше не прикрытое тело модели. С трудом оторвавшись от губ любимого, Ген сказал: — Пойдём внутрь, а то нас заметят. Оказавшись на мягкой кровати номера, он снова принялся выцеловывать из Укио душу. Ген был нежным, но в то же время довольно напористым и уж точно не собирался дать ему хотя бы малейшую возможность перехватить инициативу. Он впивался пальцами в чужие плечи, грубо снимал с него одежду, прижимался сильнее к партнёру и сам извивался как змея от этого поцелуя. Ген будто пьянел от близости с ним, желая раствориться в этом моменте. Укио под ним был просто прекрасен: сбитое дыхание, алеющие щёки, полуобнажённое тело, привкус алкоголя на губах. Это был его Укио и только его. Лишь ему было позволено наблюдать как под ним Укио плавиться как плитка шоколада жарким летним днём, лишь ему позволено слышать его мурлыкающие стоны, лишь он может доводить его до дрожи своими умелыми ручками и оставлять багровые пятна по всему телу, да такие, что ни один тональник не скроет и даже в сорокаградусную жару придётся надевать вещи с высоким воротником и длинными рукавами. Всё это было лишь его удовольствием и он ни с кем не собирался им делиться. Обстановка вокруг становилась всё интимнее, Ген переместил своё внимание на шею Укио, тот в свою очередь негромко выстанывал его имя. Внезапно, в комнате раздался звонок телефона Укио. Тот мгновенно вскочил с кровати и поднял трубку. Пока он разговаривал по телефону Ген успел заскучать, он даже вышел на балкон за своим стаканом колы. Закончив разговор, парень молча стал надевать на себя одежду, после чего подошёл к Гену и поцеловал того в лоб. — Ложись спать пораньше, у тебя завтра тяжёлый день. — Ты тоже, Укио-чан. — Это уж как получится, меня тут начальство нагрузило работой. Укио пожелал ему спокойной ночи и вышел из номера. Чёрт, он ведь так надеялся на секс, а их так некрасиво прервали. Парней с их то работой не первый раз обламывали, но он рассчитывал на страстный вечер с приятной музыкой, запахом чужого тела и приглушённым светом, а не «спокойной ночи» посередине процесса. Он даже подготовил себя после предложения Укио посидеть на балконе, а тут его так жестоко бросают. Ген, всё так же сидя на чистых, всё ещё пахнущих свежестью простынях кровати в одной расстегнутой рубашке, потянулся к своему эрегированному члену. Первые действия были неуверенными, он ещё не решил, хочет этого или нет, но спустя пару секунд движения стали более решительными и быстрыми, а изо рта вырывались тихие стоны. Тонкие пальцы плотнее обхватили длину, медленно переходя из одного быстрого темпа в другой, медленный, более сладостный, что заставлял Гена откинутся на спинку кровати, давясь стонами и слегка дрожать, поджимая пальцы на ногах. Большой палец мягко потёр головку, размазывая каплю предэякулята по ней, что разжигало все больший и больший огонь внизу живота, от которого все мысли уносило и оставался только один единственный образ в голове. Представляя на месте своей руки ладонь Укио, такую узкую, холодную, что так контрастировала на фоне его горячей плоти, Ген ускорил движения, поддаваясь бедрами вперед, синхронно ритму, позволяя своей другой руке скользнуть по телу вверх, вырисовывая непонятные узоры на животе, груди, очерчивая, сжимая слегка соски, захлебываться в стонах. Ген уже был на пределе. Движения становились всё более резкими и рваными. Он ускорился, желая поскорее кончить, и неконтролируемо выстанывал имя партнёра, прикрывая рот рукой, будто от этого что-то менялось. Укио с его то слухом уже наверняка услышал жалобные стоны-мольбы Гена, которого он так бесцеремонно оставил возбужденным, он же даже балкон не удосужился закрыть. Спустя пару финальных толчков, Ген наконец достиг пика, обильно изливаясь на чистую постель, пачкая края рубашки и собственные бёдра семенем, и выстанывая чужое имя. Его ещё немного потряхивала послеоргазменная нега, а ветер из приоткрытой балконной двери приятно обдувал горячую кожу контрастно холодным воздухом. Тело наравне с разумом плавало где-то во власти эндорфинов, делая голову такой идеально пустой от мыслей и шумов, что услышать сразу легкие стуки в дверь было вначале непосильной задачей. Но вот когда они стали сильнее и уже нервным раздражением отдавались в ушах, пришлось нехотя встать и доползти на дрожащих ногах к двери. Что было совсем неожиданным, так это застать Укио, всего такого румяного от смущения, нервно кусающего губы, у себя на пороге. — Укио, котёнок, — Ген обтягивал края рубашки, чтобы те хоть как-то скрывали грязные бёдра, прикрывал промежность рукой, — что-то случилось? — Да, ты случился. Ген ухмыльнулся. Он не собрался специально дразнить его, просто был возбуждён и ему нужна была разрядка, но уж если Укио, весь смущённый, заявился на порог его номера то чтож, придётся взять ответственность. Он вошёл внутрь и стоило только дверью за ним захлопнуться как Ген прижал его к стене и принялся напористо целовать. Руки практически сразу нашли путь к такому долгожданному телу, забираясь под его футболку, а позже и снимая её полностью, чтобы обласкать любимый, отмеченный его яркими, такими сексуальными, засосами, торс с грудью. Губы, не переставая, ловили каждый стон, сорвавшийся с уже прилично опухших, совсем истерзанных губ, что Ген ну никак не мог перестать кусать, облизывать и снова кусать, завлекая за собой в пучину страсти. — Ты такой сладкий, Укио-чан, — мурчаще шептал на покрасневшее ушко Ген, решив ненадолго отпустить из своей власти дорогие губы, да и то только для того, чтобы вновь истерзать тонкую, молочную шею.  С губ Укио срывались громкие стоны, когда Ген раз за разом украшал его шею, а затем и грудь всё новыми следами страсти. Это было приятно, нет, это было нужно: разукрашивать чужое тело алыми засосами, словно отмечая, словно говоря «посмотрите, он мой», слышать чужие обрывки стонов, когда Укио так старательно прикрывает рот рукой, чтобы потом не пришлось в смущении отводить глаза при разговоре, наблюдать за тем, как щёки напротив наливаются киноварью, когда Ген опускает руку под резинку чужих штанов. Это была даже не эстетическая потребность, а чисто физиологическая, такая же базовая, как нужда в воде и пище. А когда Укио, переставая сдерживаться, во весь голос сладко выстанывает его имя и хватает за волосы на макушке, пока Ген, стоя перед ним на коленях, облизывает, сосёт, целует, своими умелыми руками и ртом пытается довести партнёра до пика, эта потребность выходит на один уровень с кислородом. И плевать абсолютно на запачканную рубашку, что по возвращению снова придётся отстирывать невесть какими методами, на то, что утром придётся в спешке краситься после того, как он проспит будильник ведь поспал меньше положенного, на отсутствие во время секса атмосферы и мнимой интимности с приглушённым светом и музыкой, как и на отсутствие нормального секса, на который он так надеялся, ведь сейчас всё что важно это привкус чужой спермы на языке, лёгкие, что всё ещё жгло после нехватки кислорода, сбитое дыхание партнёра и попытки удержаться за друг друга когда оба на дрожащих ногах пытаются дойти до ванной.